— Если бы они попросту пригрозили убить Еву — или тебя, — это наверняка произвело бы на твоего отца куда более сильное впечатление. Симон, безусловно, придет в ужас, узнав, что его детей превратили в халуков, но он не дурак. Кто-нибудь из советников подскажет ему, что генная процедура обратима. Зачем «Галафарме» понадобился такой сложный и несуразный тактический ход, если тактика, применяемая обыкновенными похитителями, была бы гораздо эффективнее?

— Ну, — задумчиво протянул я, — Элгар позволил себе еще один гнусный намек.

И я сказал ей, что этот киллер выдал насчет брака моей сестры с халуком.

Мэт недоверчиво рассмеялась.

— Совсем уж нелепо! Если халуки так жаждут заполучить драгоценную ДНК Айсбергов, они могли изрубить тебя на мелкие кусочки и взять необходимые ткани. Извини, Адик, но смешанные браки тоже не годятся в качестве мотива.

— Тогда провалиться мне на этом месте, если я знаю, что у этих гадов на уме! Факт остается фактом: Еву заперли в цистерну и превращают в инопланетянку. Я могу разделить ее участь… Да и ты тоже. А почему — это не важно.

Я выпил за обедом много воды, и по крайней мере одна моя почка функционировала нормально. Взяв ведро с крышкой, я отправился в темный конец пещеры и облегчился. Изучив содержимое ведра, я не нашел в нем признаков крови и поделился радостной вестью с Мэт.

— Можно сказать, я совсем поправился, Халукским инженерам-генетикам повезло: им достанется здоровый объект для развлечений.

Я зашагал по пещере взад-вперед. Пол под ногами был холодный, как лед. В двери, сделанной из сверхпрочного пластикового сплава и надежно вмонтированной в камень, не было ни единой щелки.

Следующим моим подвигом стала довольно глупая попытка вскарабкаться по неровной стене над койкой, чтобы найти какой-нибудь выход наверху. Я умудрился забраться почти на четыре метра, цепляясь за каждый выступ и каждую трещину.

Дальше стена стала скользкой, как банановая кожура, и я сполз вниз — побежденный, с поломанными ногтями и содранной кожей на пальцах.

— Побег века накрылся.

— Я могла бы тебя предупредить, — хихикнула Мэт, — но тебе полезно немного размяться.

— Насколько я понимаю, они забрали пульт с твоего комбинезона?

Я поднял комбинезон — помятый и грязный, однако целый. Шлема не было. Хотя приборы, поддерживающие жизнеобеспечение организма, нам здесь ни к чему.

— Ремень пропал, когда охранники приволокли меня сюда.

И мой ранец тоже. Не помню, чтобы они его забрали, но это вполне возможно.

— Да уж, — мрачно откликнулся я.

— Я стучала в пол и стены, надеясь, что Айвор услышит и ответит мне. Но все напрасно. Ты не знаешь, куда его заперли?

— Мэт… — сказал я, взяв ее за руку.

Она сразу вся напряглась.

— Нет!

— После схватки Элгар с подручными отвезли нас в большую пещеру. Он велел им запереть тебя, а Айвора бросить в подземный отстойник. Утопить.

Мэт заплакала. Я молча прижал ее к себе, укрыв нас обоих одеялом. Когда она перестала плакать и вытерла рубашкой глаза, я поднял ее голову и нежно поцеловал в губы.

Рот ее на миг приоткрылся, и я дотронулся языком до кончика ее языка. Мэт чуть отодвинулась, но осталась в моих объятиях.

— Странно, — сказал я. — Когда человеку совсем паршиво, почему-то хочется думать о приятном.

— Да, странно.

Она сидела не шевелясь. Я погладил ее по голове и впервые за долгое время почувствовал, что возвращаюсь к жизни.

Похоже, я недооценил халукского врача с его пособием по починке людей. Он великолепно справился с задачей — хотя» похоже, толку от этого будет мало.

— Адик, — тихо произнесла Мэт. — Мы как-то с самого начала взяли неверный тон. Мне очень жаль. Честное слово!

— Да?

То ли мне показалось, то ли я и впрямь услышал в ее голосе теплые нотки.

— Я хотела сказать… Я пала жертвой предубеждения. Возможно, ты вовсе не совершал тех преступлений, в которых Тебя обвиняли.

— Неужели? — отозвался я — быть может, чуточку резко.

— Ты ни разу не рассказывал мне… Но я сама не желала тебя слушать.

— Комиссар Грегуар! Я рассказывал об этом в суде три года назад. И проиграл.

— Расскажи мне!

— Нет. Это печальная история, а мне хочется думать о приятном.

— Ты думаешь об этом с той самой минуты, когда мы встретились.

— Не стану отрицать. Когда ты вошла в конференц-зал «Оплота», твои ojos negros у piel canela сразили меня наповал.

— А что это значит?

— Черные очи и кожа цвета корицы.

Я рассказал ей о песне Ната Коула, и она заставила меня спеть ее. Мы оба так и прыснули со смеху, когда я изобразил распевающего (довольно фальшиво) серенады caballero [25] в каменной тюремной пещере под инопланетными джунглями в четырнадцати тысячах световых лет от старой доброй Мексики.

Мэт снова взяла меня за руку. Ладошка у нее была холодная и мозолистая. Я поднял ее и перецеловал все костяшки, одну за другой.

Она не отпрянула, когда я дотронулся до ее груди.

— Адик…

— Я понимаю. Возможно — я повторяю! — возможно, ты уже не считаешь меня продажным копом. И тем не менее я изгой и бродяга. А также беспечный авантюрист, который возомнил себя командиром отряда бойскаутов, хотя у него нет для этого ни навыков, ни способностей. Мимо, Айвор и Боб погибли по моей вине, и мы с тобой тоже скоро отправимся в мир иной. Поэтому я пойму, если ты…

— Заткнись, ради Бога! — сказала она и начала снимать с меня одежду.

К нам с Мэт довольно долго никто не заходил, и это должно было насторожить нас. Но мы слишком погрузились в приятные мысли — и занятия.

Наше первое соитие было лихорадочно быстрым. Мы просто хотели забыться в сексе. Позже, удовлетворив первый порыв, мы начали изучать друг друга — не спеша, изобретательно и с наслаждением. Никто из нас не говорил о любви, но мы оба нашли убежище от боли и страха. После второго потрясающего оргазма мы утомились и задремали.

Проснувшись, мы продолжали молча лежать. Разговаривать не хотелось. Прошлое не имело значения, а беспокоиться о будущем было бессмысленно. Мы снова подкрепились, а затем довели друг друга до полного физического изнеможения — и даже переохлаждения, когда угас сексуальный пожар. Мы оделись и опять погрузились в сонное забытье, обнявшись на узком матрасе. До чего же уютно ее тело прижималось к моему!..

Нас почти сразу разбудил звук открывающегося дверного замка. Мы вскочили, уверенные, что это Бронсон Элгар пришел возвестить нашу судьбу.

Но когда дверь открылась, на пороге оказалась ученый Милик.

Она вошла в камеру и протянула мне объемистый узел.

— Здесь одежда потеплее. Переоденьтесь, только, ради Бога, поскорее.

Линялые синие джинсы, поношенный свитер и старые кроссовки были явно с чужого плеча. Я бросил их на пол.

— Зачем утруждаться? — рявкнул я. — Вы же все равно меня убьете или разденете и сунете в дистатическую камеру.

— Ситуация изменилась, — сказала ученый Милик. — Коренным образом.

Дверь за ней была полуоткрыта, но я не видел охранников в коридоре — а стало быть, они тоже не могли меня видеть.

Я решил рискнуть. Одним прыжком оказавшись возле Милик, я заломил ей руку за спину и зажал ее тонкую шею согнутой в локте рукой.

— Велите стражникам бросить пушки, иначе я сломаю вам хребет!

Она обмякла.

— Не надо… Там нет стражников. Я одна… Я хочу помочь…

Мэт стрелой метнулась к двери и выглянула наружу.

— Она права. В коридоре никого нет.

— Я отпущу вас, — сказал я Милик, — только не кричите и не вздумайте говорить по наручному коммуникатору. Иначе я вас убью.

Ай да Асаил! Ай да герой! Черта с два я позволю сорокакилограммовой инопланетянке меня одолеть!..

Она пошатнулась, когда я ее отпустил. Мне пришлось отвести ее к койке и усадить.

— А теперь объясните толком, в чем дело.

— Некогда объяснять. Прошу вас! Переоденьтесь поскорее и пойдемте со мной.