- Помолчи, Ветрок!
- Молчу, молчу!
- Неужели ты думаешь, что я с этим боровом…
- Не думаю, не думаю!
- А я думаю, - вдруг сникла она, и Ветроку стало до слез жалко её.
Дни шли, а Сипеос продолжал упорствовать.
Судно стояло уже две недели. Матросы изводились от безделья.
В начале третьей недели Есеня отвела грека в сторону и сказала, пряча глаза:
- Я согласна…
Сипеос просиял.
- Давно бы так!
- Только с прежним условием. За товар полторы цены.
- Конечно! Конечно!
- И деньги вперёд. Потому что уже никому не верю.
- Завтра принесу.
- Утром. А вечером придёшь ко мне.
- Согласен. Через неделю свободно поплывёшь куда хочется.
- Через неделю?
- А как ты хочешь? За товар полторы цены плачу!
Есеня подумала, ответила:
- Пусть будет через неделю.
Назавтра он принёс деньги. Они заперлись в прихожей, вместе пересчитали их. Грек не обманывал.
«Какие же похотливые мужики! - удивлялась Есеня. - Ничто их не останавливает в погоне за юбкой!»
А сама ласково улыбнулась Сипеосу:
- До вечера!
- До вечера, красавица! Все эти семь дней я буду с тобой таким ласковым, что ты станешь вспоминать меня всю жизнь!
Когда пала темнота, в дверь постучали. Есеня взяла свечку, и в одной сорочке пошла открывать. Скинула тяжёлый крючок, впустила Сипеоса. Тот вошёл в прихожую, зыркнул по сторонам, оглядел Есеню, остался доволен.
- Снимай одежду, господин, клади на стол. Пойдём ко мне в спальню.
- А зачем здесь? В спальне и разденусь.
- Там только кровать. Что, на пол будешь бросать дорогое одеяние?
- А вдруг кто-нибудь войдёт?
- Кто может войти? Я дверь на крючок заперла.
Они направились в спальню. Но она вдруг остановилась, спросила:
- А ключ где? Без ключа я с тобой не лягу.
- Какой ключ?
- Тот, которым ты запер замок, арестовав моё судно!
- А! Вот он.
Он пошарил в брюках, вытащил ключ.
- Видишь? Со мной он. Чего испугалась?
- Знаю я вашего брата. Так и норовите беззащитную женщину обмануть.
- Что, многие тебя обманывали? - ревниво спросил он.
- А то как же? Разве без этого бывает? Ну что держишь в руках, положи на подоконник.
Он положил ключ на указанное место.
Открывая дверь в спальню, она сказала:
- Снимай и тогу, чего стесняться. Я не буду оглядываться.
Услышала, как сзади зашуршала материя. Тогда она задула свечу, шире открыла дверь и сказала:
- Проходи впереди меня, я и эту дверь закрою на засов.
Колыхнулся воздух возле неё, пахнуло крепким мужским потом, она поняла, что Сопеос вошёл в спальню.
- Ничего не вижу, - раздался его голос.
- Сейчас свечу зажгу, - ответила она.
- А зачем надо было тушить? - недоумённо спросил он.
- Сама погасла.
Она зажгла свечу и подняла над собой. Спальня наполнилась светом, и Сопеос увидел, что вдоль стены стоят вооружённые люди - моряки с корабля Есени. Он присел и непроизвольно прикрыл причинное место. Потом дико вскрикнул и кинулся в дверь. Вслед за ним полетел дружный мужской хохот десятка мужчин. Грек стремглав проскочил прихожую, на ходу прихватил свою одежду, вылетел в дверь и, мелькая голым задом, скрылся в темноте.
- Берите ключ, отмыкайте замок, - приказала Есеня капитану. - А вы садитесь за весла. Немедленно отправляемся в море, иначе нас могут перехватить!
В полной тишине отчалили от причала и, сверяясь с огоньками города, заскользили по глянцевой глади залива. Увидели, как на пристани зажглись факелы, они заметались на том месте, откуда только что отошли.
- Ищи ветра в поле! - удовлетворённо проговорил кормчий.
- Не в поле, а в море! - весело поправила его Есеня.
Вскоре миновали горло залива и вышли в открытое море. Через две недели были на Руси.
XVII
Древлянский княжич, восемнадцатилетний красавец Внислав приехал на Киевский рынок за покупками. Здесь не то, что в затерянной среди глухомани Искоростени, куда купцы боялись появляться; в столице Руси было такое изобилие товаров, что у него разбежались глаза. Здесь торговали купцы из Византии, из Хазарии, из Болгарии, из Волжской Булгарии и из многих стран Европы, не говоря о новгородцах, кривичах, вятичах, северянах, радимичах и местных, киевских купцах. Сначала он прошёл оружейный ряд, где были разложены мечи, копья, секиры, кинжалы, привезённые из Скандинавии, Византии и Европы, а также изготовленные на Руси. Лежали литые или чешуйчатые медные панцири и искусно связанные кольчуги, шлемы, щиты, набедренники, обручи. И всё это на разный вкус и кошелёк. Он купил себе длинный кривой меч восточных мастеров; на лезвии его были выгравированы какие-то письмена, а ножны отделаны драгоценными камнями.
Затем перешёл в ряд, где было разложено снаряжение для коней: изогнутые седла, ратная сбруя с искрящимися украшениями, накидки для лошадей с затейливыми рисунками и орнаментом, уздечки, стремена, бубенцы…
Приобретая понравившуюся уздечку, он двинулся дальше и, пройдя мимо ковров и обуви, оказался в ювелирном ряду. Украшения его не интересовали, в них он не очень понимал толк и только любовался их разнообразием и красотой.
Вдруг почувствовал на себе внимательный взгляд, оглянулся. Украдкой из-под платочка за ним наблюдали два больших, обрамлённых длинными густыми ресницами глаза. Он тотчас подбоченился и медленно, но настойчиво стал подвигаться в их сторону. Вскоре рассмотрел и обладательницу прекрасных глаз, девушку его лет, высокую, стройную, одетую по-боярски, встал рядом, заглянул в лицо. Его очертания были мягкими и приятными. Небольшой носик с горбинкой, тонкие губки, выдающийся вперёд подбородочек. Всё мило и очаровательно. И он улыбнулся ей открыто и влюблённо. Щеки её тотчас покрылись лёгким румянцем, она ответила ему сияющим взглядом. Он осмелел и решился заговорить.
- Что-нибудь выбрала? - задал он первый попавшийся вопрос.
- Пока нет, - с некоторой запинкой ответила она.
- Тогда, может, вот это ожерелье? - он протянул руку к украшению и заметил, что пальцы легонько дрожали.
- Очень красивое, но очень дорогое…
- Какие глупости!
Он отвязал от ремня мешочек с деньгами, рассчитался с византийским купцом (тот подобострастно и умильно всё это время кланялся ему) и стал надевать украшение на её шею. Она растерянно смотрела то в его лицо, то на ожерелье, не произнося ни слова, а у него кружилась голова от близости с ней, приятного запаха, который исходил от неё, и особенно от сияния очаровательных глаз.
- Вот! Носи на здоровье! - сказал он победоносно, когда застегнул украшение и отошёл от неё. Потом не удержался, похвалил:
- Очень красиво! Как будто с ним родилась!
Она погладила ожерелье и ответила смущённо:
- Спасибо…
Потом они пошли бродить по рынку, рассеянно глядя на разложенные товары и не видя их; они были заняты друг другом.
- А как тебя звать? - спросил он её.
- Листавой. А тебя?
Он назвался и спросил:
- Я правильно определил, что ты боярская дочь?
- И как ты догадался?
- По одежде. В ней чувствуется благородство и изящество.
И действительно, длинное платье из шелка светло-жёлтого цвета, с отложенным воротником и отделанным по краям золотистой каймой, очень шло ей, подчёркивая статность и красоту.
- А ты из древлян? Я вижу на плече ваш племенной знак.
- У тебя зоркий взгляд, если сумела заметить такую мелочь. Да, я сын древлянского князя Воисвета.
По её лицу на мгновение прошлась тень: с древлянами у полян была вековая вражда. Но она тотчас преодолела себя, спросила:
- И надолго к нам в Киев?
- На два дня. Послезавтра должен вернуться домой.
- Вон как! - В её голосе прозвучало лёгкое разочарование.
- Но я приеду ещё, - заверил он её, - лиха беда - начало! Мне здесь очень понравилось!
