Однако, повстречав его в церкви — я столкнулся с ним и его семьей, едва переступив порог, — мне еле удалось привести мои нервы в порядок. Адриен был с женой, Шери Лозье Дрейк, и с их младшим сыном Кори. Тот в свою очередь тоже пришел на службу с женой, Норой Якоби.
Мы не виделись со свадьбы Дороти и Джека. Они с радостью встретили меня, настояли, чтобы я сел рядом с ними, предложили всем вместе отправиться на ферму. Им невозможно было отказать. Молодое поколение нашей семьи называло меня «святой дядюшка Роджи». Адриен сразу завел со мной разговор на мысленном коде о предстоящем исцелении. Я отвечал ему, хотя на душе у меня кошки скребли. Между делом я принес им запоздалые соболезнования по поводу гибели Парнелла. Посмотрел бы я на их лица, если бы они узнали, что их обожаемый прадедушка приложил к этому руку!..
Торжественная церемониями праздничная служба не развеяли мое дурное настроение. Я едва воспринимал все, что творилось в церкви. Причащался скрепя сердце, равнодушно вкусил хлеб и вино.
Адриен кипел энтузиазмом, его воображение было захвачено предстоящей борьбой со злым духом, так что он не обратил внимания на мою душевную хворь. Только Дени заметил, что со мной творится что-то непонятное. Я почувствовал мягкое прикосновение его ментального зонда. Мягкое вначале, потом все более ощутимое — он явно пытался пробить мою защиту, однако ему это не удалось. Обернувшись, я обнаружил его участливый взгляд, однако на все расспросы я отвечал, что неважно чувствую себя.
Ничего серьезного, mon fils[95] Хороший бокал вина и кусок жареного мяса излечат мое недомогание.
Дени кивнул. Минутой позже я заметил, как он что-то шепнул Люсиль, — они, по-видимому, решили совместными усилиями поднять мне настроение. Что ж, попробуйте, только как насчет того, что дяде Роджи никогда не приходилось исполнять роль барана-провокатора на бойне?
Сразу после окончания мессы в церкви началась обычная толкотня — все стремились первыми добраться до рокрафтов. Так получилось, что навигационные роботы на всех аппаратах сразу включились в действие и не справились с грудой взаимоисключающих команд, которые одновременно начала отдавать сотня пилотов, желающих первыми стартовать в хмурое, все еще покрытое снеговыми тучами небо, и в результате все мы застряли на стоянке летательных аппаратов. Мы прибыли на ферму практически одновременно с теми гостями, которые добирались сюда на автомобилях.
Старая ферма была похожа на сказочный домик, который обычно изображают на праздничной открытке. Снег теперь валил густо — засыпал кроны сосен, ложился на голые ветви вязов. Две маленькие елочки у крыльца были украшены игрушками и гирляндами переливающихся огоньков, из окон падал золотистый теплый свет — ложился на белоснежный поблескивающий покров.
Адриен посадил свой рокрафт сразу за амбаром, и нам пришлось протаптывать дорожку до дома. С собой мы несли подарки. Мари и другие уже прибывшие гости встретили нас у дверей с радостными криками: «Joyeux Noel»![96] He было только Поля и Северина.
Дом был полон народа. Приехал и кое-кто из взрослых детей: младшая дочь Фила и Аурелии Марианна с мужем Гансом Дорфманом, двойняшки Катрин Рон и Рене Макаллистеры-Ремиларды, Морис и сын Сесилии Роланд со своей женой Мяо-Линь By, сын Поля Люк вместе со своим супругом Кеном Макдональдом.
В доме царил обычный праздничный бедлам. Тут и взаимные приветствия, и восхищенные возгласы при виде наряженной елки, и объятия с Люсиль и Дени, и конечно разговоры о погоде. Ночка выдалась что надо! С этим трудно было согласиться, на моей памяти бывали и получше, но мне не хотелось спорить. Хандра моя развеялась — то ли Дени с Люсиль поспособствовали, то ли меня захватил общий настрой. Молоденькие дамы строили мне глазки, и поверьте, я не знаю лучшего способа вдохновить даже самого отъявленного бирюка, каким я считал себя. Кое-кто даже пытался выяснить, каким же бравым молодцом я был лет сто пятьдесят назад. О, я в ту пору действительно был парень хоть куда. Молодые люди обменивались последними анекдотами — я невольно краем уха прислушивался к ним. Стоило мне уловить соль, как смех сам собой слетал с моих уст. Слышите, как я цветисто заговорил — уста, парень хоть куда!.. Чего только не случается в рождественскую ночь!.. Тут молодежь решила встретить Поля и Северина, затем Мари, поддавшись на уговоры, распахнула дверцы буфета. Глядя на бутылочное изобилие, я почувствовал себя совсем хорошо. Суматошно начали накрывать на стол, я сам не заметил, как приступил к ужину и устроился в кресле возле елки, держа в руках тарелку и кружку горячего рома. «Все-таки, — отхлебнув животворящего напитка, подумал я, — мне еще не по себе и лучше побыть одному».
Насытившись, я невольно, не поворачивая головы, бросил дальнодействующий взгляд в сторону той двери, что вела в подвал. Попытался что-либо учуять… И тут же словно щелчок по носу получил. Клянусь Небом, мне вовсе не интересно, я не желаю подглядывать, что они там… Молчок! Пусть это будет сюрприз. Вокруг меня было куда больше других, в сто раз более занимательных вещей. Вот, например, игрушки на елке. Чего здесь только не было — и фигурки животных и гномов, и ангелочки, и какие-то фантастические грибы… Фрукты, овощи, шары всевозможных калибров. Все это Люсиль добросовестно собирала всю свою жизнь. Мне припомнилась старинная игра — кто первый найдет среди игрушек маленькое зернышко, тот получает в награду леденец…
Я попытался проломиться через невидимый барьер, прикрывавший вход в подвал. Куда там! Все подпольное пространство было наглухо забаррикадировано, заделано гладко, без щелей. Видно, экран создает какая-то машина.
Ты что, не в своем уме, старый болван! Я старался, чтобы мысли текли так тихо, как если бы я шептал. Это было глупо, я сам понимал это, впереди у меня достаточно приключений на этот вечер, и главное — именно мне поручено проводить Дени в подвал.
Я опять добросовестно уставился на елку, даже игрушки принялся считать.[97] Ага, вот и разрисованное зернышко! Однако вместо того, чтобы вручить себе награду, снятую с елки, я поднялся, прошел в столовую и вновь наполнил кружку ромом.
Поль и Северин опаздывали, все решили садиться за стол без них. Они появились, когда веселье было в самом разгаре. Братья долго топтались в прихожей — все бросились их встречать, — втащили наконец мешки с подарками, стряхнули снег с одежды, разделись, пожелали всем счастливого Рождества. Поль, как всегда, был обаяшка, шутил напропалую, сыпал комплиментами, а с Севи творилось что-то непонятное. Он был бледен, не улыбался, а как-то затравленно скалился, поставил вокруг себя плотную ментальную завесу. Потом, правда, немного отошел, но все равно смеялся неестественно громко.
Теперь, когда вся семья была в сборе, наступило время вручать подарки. У нас было не принято дарить друг другу что-то ценное, Люсиль давным-давно настояла, чтобы мы ог раничивались скромными сувенирами. По неписаным правилам допускалось телепатическое разглядывание упакованного в цветную бумагу предмета, но разворачивать нельзя ни в коем случае, иначе праздничное бдение превращалось в пародию — то там, то здесь начинали шуршать обертками… В основном дарили книги, дискеты с музыкальными записями, духи, бутылочки с экзотическими напитками, всякие безделушки, привезенные с далеких планет. Для взрослых любителей — какой-нибудь экзотический легкий наркотик. В тот год мне подарили электронную записную книжку. Подарков, конечно, было много, но я почему-то запомнил только эту впечатанную в черный пластик матово-зеркальную пластину.
Люк и Кен, помнится, поразили всех. Мужчинам они преподнесли галстуки, разрисованные всякими ужастиками, женщинам — такие же шарфы. Наконец Мари внесла в гостиную кубок, заполненный взбитыми с сахаром яичными желтками. Кроме него, на подносе стояли хрустальные стаканчики. Под нос она поставила перед Люсиль. Поль тем временем подбросил поленья в огонь, кто-то выключил свет. В зале сгустился сумрак, подсвеченный огоньками, горевшими на елке, и отблесками пламени.
