- Больше ни слова.
Его губы сейчас показались мне намного мягче, слаще. Возможно, это потому, что я его почти не видел. Чувство осязания сразу обострилось, и я начал тонуть в этом поцелуе, в нахлынувших чувствах. Макс запутался пальцами в моих волосах, притягивая к себе, заставляя почти навалиться на него, но я вовремя уперся локтями в подушку с двух сторон от его лица. Он, улучив момент, когда я на мгновение отвлекусь, углубил поцелуй, проводя языком по зубам и внутренним стенкам рта. Я уже понимал, что начинаю возбуждаться, как только его рука скользнула к моей шее, щекоча кожу кончиками пальцев.
Я захотел взять инициативу в свои руки, как только наши языки встретились, и тут же проник в его рот, причем, получилось это с каким-то странным причмокивающим звуком, разорвавшим тишину, царившую в палате. Сразу послышалось копошение за ширмой, но Макс не обращал на это внимания, не отвлекаясь от меня ни на секунду. Я же уже начал паниковать: вдруг этот пациент сейчас выглянет оттуда и застанет нас, а потом все расскажет Окси и тёте Ане?
Я хотел было разорвать поцелуй, напрягшись и начав медленно отстраняться от парня, но тут снова раздался этот грубый и сухой, немного хриплый голос:
- Максим, ты там ешь что ли?
Макс, тут же прервав поцелуй, мгновенно ответил почти будничным тоном, но слышалось в его голосе, что еще немного – и он заржет на всю больницу:
- Да нет, жвачку жую.
- Так жуй с закрытым ртом, - с укором произнес мужчина.
- Простите, - сделав «бровки домиком», парень улыбнулся и, приставив кулак ко рту, прокашлялся, стараясь не рассмеяться. А мне стало так стыдно. Лицо все горело, а все тело напряглось до предела. Я просто застыл над ним, боясь даже вдохнуть воздух в легкие. Макс же, прождав буквально несколько секунд, томно закатил глаза и снова притянул меня к себе, но не целуя, а лишь водя губами по щекам, затем слегка дотронувшись до кончика носа. Потом спустился ниже, к губам и подбородку.
Но сейчас почему-то я не мог думать только о его прикосновениях. Ведь я понимал, что каждое движение для него мучительно, трудно даже поднимать руки.
- Максим, - прошептал я еле слышно, немного подавшись назад, чтобы отстраниться лицом от его губ. Он вопросительно посмотрел на меня.
- Тебе нужно отдохнуть.
- Все хорошо, - возразил он тут же.
- Пожалуйста. Я останусь здесь.
- Мне все равно. Я не усну, - парень начал повышать голос, нахмурившись.
- Тише ты, - шикнул я, - Я хочу, чтобы ты поскорее поправился, а для этого нужно отдыхать, - и, оторвавшись от него, я сел на стул рядом с его койкой. Он посмотрел на меня с укором и, обессилев, опустил руки на простынь.
- Спи, - прошептал я, немного улыбнувшись, и, положив руку на край койки, упокоил голову рядом с его боком, пальцами второй руки взявшись за любимую ладонь, - Я больше никуда не уйду.
- Ну а куда ты денешься, - хмыкнув, он громко произнес:
- Спокойной ночи, Геннадий Петрович.
- Да спи ты уже! – раздался в ответ грубый голос.
Максим мирно спал, его темные ресницы время от времени подрагивали, а пальцы вцепились в мою руку, не желая отпускать. Да я и не был против. Готов просидеть здесь хоть всю ночь, лишь бы больше никогда не отходить от него, не потерять из виду. Вдруг он однажды исчезнет, уйдет из моей жизни? Надейся - надейся, Максим Неземнов, никуда я тебя не отпущу!
Но я также понимал, что уже довольно поздно, и мама, наверное, волнуется. За окном уже ночное небо, полное ярких звезд. Я, глубоко вздохнув, встал со стула и, отпустив его руку, такую теплую, родную, любимую, тихим, медленным шагом вышел из палаты, напоследок обернувшись и взглянув на него, спящего. Такой милый, такой красивый, особенно освещенный лунным светом. Да, он совершенен. Эта четкая линия скул, тонкие губы, длинные темные ресницы...
Неслышно закрыв дверь, я пошел по пустым коридорам больницы, стараясь освободить голову от гнетущих мыслей…
Глава 30
Я шел по улице, медленно вдыхая холодный воздух, наслаждаясь ощущением, когда все внутри будто стынет, замерзает. Стараюсь лавировать между лужами, не наступая ни в одну из них. Уж что-что, а с мокрыми ногами домой приходить – не кайф. Иду почти машинально, даже не оглядываясь по сторонам, как будто хожу здесь каждый день и знаю каждый поворот, каждую дорожку, каждый светофор.
Кратчайшая дорога до дома идет через освещенный тусклым светом фонарей сквер. Ступаю по мокрому от дождя асфальту почти неслышно, наслаждаясь царившей вокруг тишиной. По дороге домой мне почти никто не встретился, и этому я был несказанно рад. Хотелось просто абстрагироваться от мира, оказаться на мгновение в параллельной реальности, где существуем только я и Макс.
Наверное, не стоило оставлять его одного, но я постараюсь вернуться до его пробуждения. Просто нужно показаться маме, хотя, в общем-то, ей, наверное, плевать на мою жизнь. Возможно, лишь я стараюсь верить в обратное.
Её ко мне отношение после смерти отца насторожило тетю Аню, это я прекрасно помню. Она тогда еще говорила, что негоже так обращаться с собственным сыном, но мама лишь отмахивалась от её слов. Я стал для нее обузой, простым нахлебником, живущим за её средства. А, может быть, она старалась отдалиться от меня, потому что я очень похож на папу? Мне всегда это говорили… Характер, даже внешность – просто копия. А цвет глаз и волос – от мамы.
Вот я и вышел из сквера; сразу подул в лицо легкий прохладный ветерок. На душе было спокойно. Да, я приду домой, немного посплю, а потом проснусь пораньше, приведу себя в порядок и снова отправлюсь в больницу. Постараюсь вернуться до того, как Макс проснется.
Иду мимо магазина цветов. На двери крупными буквами красуется «Круглосуточный». Хм, а это идея. Вроде все друзья дарят тем, кто попадает в больницу, цветы, типа в поддержку. Не знаю, помогает ли это больному, но настроение наверняка поднимает. Надеюсь, никто ничего не заподозрит. Все-таки, цветы – это довольно-таки романтический подарок, демонстрация чувств, так сказать. Но ведь я действительно хочу напомнить парню о своих чувствах, возможно, даже желаниях. Да, я хочу, чтобы он поскорее выздоровел, и прижать к себе, обнимать за талию. Чувствовать, как его пульс учащается, а дыхание становится сбивчивым. Как он прижимает меня к стенке, впивается в губы страстным поцелуем и спускается ниже, к шее и груди…
Ох, кажется, все лицо горит. Аж в жар бросает от подобных воспоминаний.
Я засовываю в карман куртки руку, чтобы удостовериться, что у меня с собой есть деньги, и их хватит на небольшой букет. Достаю несколько купюр, даже не понимая, как они там оказались, подношу к глазам, чтобы разглядеть цифры.
Да, хватит. Около тысячи наберется.
Открываю дверь и вхожу внутрь. Сразу становится так тепло, приятно. Полная женщина средних лет оторвала взгляд от газет и пристально посмотрела на меня:
- Здравствуйте, - протянул я, оглядываясь по сторонам – такое разнообразие. Передо мной стоит неисчислимое количество больших емкостей, наполненных водой, а в них – цветы. Самые разнообразные: цвет, размер, форма – всё. Выбирай по вкусу, так сказать.
- Вам что-нибудь подсказать? – осторожно поинтересовалась она, кладя газету на журнальный столик, и быстрым шагом подошла ко мне.
