Постоянные измены Джона являли собой этакую неразорвавшуюся бомбу, грозившую уничтожить президента. Похоже, в какой-то момент он намеревался прекратить свои похождения. «Думаю, веселые деньки миновали», – черкнул он в блокноте во время предвыборной кампании, но фактически в годы своего президентства ходил налево даже чаще прежнего. По сути, от катастрофы Джона уберегли только верность Джеки и ее сильный характер, ее нежелание марать имя президента Соединенных Штатов.
Другим оборонительным оружием стало назначение Бобби, по настоянию отца, на пост министра юстиции. Поначалу Джон выступал против столь вопиющего непотизма. Бобби и сам был против назначения, в основном оттого, что предвидел шквал критики: родственник, молодой, неопытный. Но Джо твердо сказал: «Джеку нужно сплотить вокруг себя верных людей». На новом высоком посту Джону нужен человек, которому можно целиком и полностью доверять, и на эту роль подходил только Бобби. Жесткий, безжалостный, злопамятный (отец с гордостью говорил: «Он умеет ненавидеть даже лучше, чем я»), Бобби ни перед чем не останавливался в достижении собственных целей и был предан брату. Только Бобби мог прикрыть брата от политических угроз с тыла, а как министр юстиции получил бы контроль и над ФБР, где, как Джо отлично знал, в шкафах у Хелен Ганди, секретаря директора ФБР Эдгара Гувера, хранится обширное дискредитирующее досье о сексуальных похождениях Джона Кеннеди. Брат президента и министр юстиции, Бобби не только стоял выше Гувера в бюрократической иерархии, но, в отличие от своих предшественников, и вел себя как его начальник. Он провел в кабинет Гувера прямой телефон и специальный зуммер, чтобы вызывать Гувера к себе. Гуверу, который был на тридцать лет старше Бобби, такое положение вещей, мягко говоря, пришлось не по вкусу.
Помощница Гувера утверждала, что в ФБР имелось как минимум шесть папок, касавшихся романов Кеннеди начиная с Инги Арвад. Когда в 1956-м Кеннеди рассматривали как потенциального кандидата от демократов на пост вице-президента, Гувер попросил глянуть, что на него есть, и был шокирован содержимым папок. По словам помощницы директора ФБР, «Гувер близко дружил с послом Кеннеди и… не хотел брать на себя ответственность за доклад, который разрушит политическую карьеру многообещающего сына старого Джо». Гувер и Джо Кеннеди звали друг друга по именам; с сентября 1943 года Джо сотрудничал со спецслужбами. В 1953-м о нем докладывали, что он передал информацию для расследования ФБР по делу Генри Люса-третьего и «весьма лестно отзывался о ФБР и его директоре». Джо пригласил Гувера на свадьбу Юнис, а на бракосочетании Джона и Джеки присутствовал бостонский спецагент Уильям Карпентер. В иллюстрированном журнале ФБР Investigator даже опубликовали фото Джо и Карпентера с хвалебными комментариями. Джо считал, что информация – это власть, и ему доставляло удовольствие иметь близким другом главу одной из самых влиятельных и секретных организаций Соединенных Штатов. В 1958 году Джо писал Гуверу: «Дорогой Эдгар, повторюсь: твоя организация – важнейшая в нашей системе, и среди всех, кого я знаю, именно ты выполняешь первостепенную задачу на службе обществу».
У семейства Кеннеди были все причины задабривать Гувера: к 1960 году ФБР собрало столько компромата на Джона Кеннеди, что могло бы раз и навсегда покончить с его притязаниями на пост президента. В служебной записке от 13 июля 1960 года, когда уже стало понятно, что кандидатом от Демократической партии станет именно Джон, приводится биографическая справка следующего содержания: «Сведения об аморальном поведении… собранные за много лет… В частности, Кеннеди (видимо, в январе 1960 года) скомпрометировал себя случайной связью в Лас-Вегасе, кроме того, Кеннеди и Фрэнк Синатра в недавнем прошлом посещали вечеринки в Палм-Спрингсе, Лас-Вегасе и Нью-Йорке. Касательно информации о Кеннеди и Синатре журнал Confidential якобы располагает показаниями, данными под присягой двумя нью-йоркскими мулатками-проститутками. Также получены сведения о связи сенатора с мафией».
В следующем разделе содержатся данные о махинациях в ходе предвыборной кампании в Западной Виргинии, причем речь шла не только о подкупе избирателей, но и о фальсификации результатов.
В отчете, который датирован 4 января 1960 года и передан Гуверу из лос-анджелесского офиса ФБР, подробно приводится разговор одного из агентов с «менеджером предвыборной кампании сенатора Кеннеди», чье имя не названо, с боксером Роки Марсиано и с Белденом Кейтелманом, который обозначен как «видный лас-вегасский инвестор»:
...
Менеджер сетовал, что КЕННЕДИ связан с СИНАТРОЙ, мол, уже одно это может негативно сказаться на имидже сенатора. И добавил, что, как он надеется, некоторые подробности сексуальных похождений КЕННЕДИ никогда не будут опубликованы. [Наш оперативник] сообщает, что упомянутые вечеринки, на которых видели вместе Кеннеди и Синатру, проходили в Палм-Спрингсе, Лас-Вегасе и Нью-Йорке.
БЕЛДЕН КЕЙТЕЛМАН… сообщил, что Кеннеди останавливался в Лас-Вегасе вместе с СИНАТРОЙ в отеле Sands, и уточнил, что этот отель известен как гангстерский притон и, пока там жили Кеннеди, Синатра и [Питер] Лоуфорд, в номер Кеннеди постоянно приходили актриски.
Точно так же, как Джек в качестве своего доверенного лица в Белом доме привлечет Бобби, Джеки положится на Ли. «В присутствии сестры, – писала Мэри Галлахер, – Джеки была совершенно счастлива, потому что Ли – единственный человек, с кем она могла расслабиться и дать волю чувствам. Словно школьницы, они делились секретами, перемывали всем косточки». За годы в Белом доме сестры сблизились, как никогда. Нуждаясь в Ли, Джеки сделала ее главным лицом при своем дворе, а Ли нравилось быть фрейлиной.
Однако обе, по обыкновению, соперничали. После помолвки Джеки, по словам друзей, Ли ужасно завидовала, что сестра отхватила молодого, красивого и богатого сенатора. Ли и Джон нравились друг другу, и, когда на первых порах возникли трудности с Джеки, Джон якобы сетовал, что «женился не на той сестре». Как минимум один раз они оказались в постели. Майкл Кэнфилд сказал Гору Видалу, что произошло это на юге Франции и Ли даже не пыталась скрыть от него сей факт. Когда Джеки узнала, никому не известно, но в конце 1970-х в разговоре со своей невесткой Джоан Кеннеди она обронила, что интрижка мужа и сестры не осталась для нее секретом.
К 1960 году Кэнфилд уже был для Ли пройденным этапом. В феврале 1958-го она ушла от него к Стасу Радзивиллу, с которым крутила роман, а Стас бросил ради Ли жену Грейс и двоих детей. Лондонское общество, где Грейс пользовалась популярностью, разделилось на два лагеря, и на приемах ее приятельницы бойкотировали Ли. Стас был на девятнадцать лет старше, и в определенном смысле – не считая сходства с Черным Джеком – в его лице Ли обрела отца. Он был знатен, богат и популярен в высшем обществе, что делало его перспективным женихом. В натуре Стаса странным образом смешивались цинизм и благородство; он использовал своих знакомых, а позднее и Ли, чтобы заработать еще больше денег, но при этом руководствовался собственным кодексом чести. Племянница Стаса графиня Изабель де Орнано рассказывала биографу Ли: «Светская жизнь Стаса – это особая статья, но вообще в нем была глубина, он тонко чувствовал людей и знал, кто чего стоит. Знал, что хорошо, а что плохо, и оттого выглядел белой вороной в мире, где все поверхностно». Больше всего Стас любил свою семью, своего честного, храброго отца, князя Януша, жена которого, княгиня Анна, умерла, когда они находились в советском концлагере, и который после войны, отказавшись возглавить марионеточное правительство, потерял все и жил в двухкомнатной квартирке в Варшаве. Стас поддерживал отца материально, хотя с болью в душе понимал, что отец считает его паршивой овцой в семье.
Ли пыталась расторгнуть церковный брак с Майклом Кэнфилдом, который быстро дал ей гражданский развод. Первый раз Ли попробовала добиться своей цели через друга семьи Кеннеди, кардинала Спелмана. Однако через несколько месяцев Вестминстерский суд в Лондоне начал слушания по делу Ли, предварительно опросив в Нью-Йорке ряд свидетелей, в том числе Джеки. Решение еще не было вынесено, а Ли и Стас совершили в глазах церкви немыслимый проступок: 19 марта 1959 года в Виргинии сочетались гражданским браком, поскольку Ли была беременна. По случаю свадьбы Джеки устроила у себя дома ужин. Церковные власти, негодуя, приостановили слушания в Лондоне и передали дело в Верховный суд Высшей конгрегации, где весной 1961 года прошение Ли отклонили без права пересмотра. Однако теперь Джон стал в США первым президентом-католиком, что открывало Радзивиллам новые возможности в Риме.
