Книга Тэйер интересна в том отношении, что в ней Джеки предстает такой, как она сама хотела. Там были ее ранние стихи, написанные в десять и четырнадцать лет, письма от деда, рассказы о победах на скачках, альбом фотографий, история жизни лошади Балерины, которую Джеки написала после смерти любимицы. Автор представила Бувье и Верну как «старинные знатные» семейства, однако генеалогическое древо деда в книгу не включила… Тэйер смягчила и развод Черного Джека и Джанет – «обычную жизнь детей без нужды не омрачали…». Джек Бувье получился именно таким, каким существовал в воображении Джеки, – красавец, весельчак и балагур. Джанет уделили куда меньше внимания, ее родных вообще упомянули вскользь, а Джона Хастеда начисто забыли. Свадьба Джеки была «чудесной», об отсутствии отца невесты умолчали. Все Кеннеди оказались «замечательными». «Жаклин повезло стать частью огромной любящей семьи», – писала Тэйер. Джеки особо выделила двух Кеннеди: старого Джо, которого «обожает», и Бобби, «за которого готова дать руку на отсечение».

В целом книга выдержана в безмятежно-розовых тонах. Обстоятельства первых лет семейной жизни, проблемы Джона со здоровьем и Джеки с рождением детей оказались всего-навсего «трудностями, которые сплотили супругов». Если верить Тэйер, Джон не представлял свою жизнь без жены. Каролина была идеальным ребенком. «В свои три года она рассуждает о Людовике XIV, словно о кролике Питере из детской книжки». Секретари, служанки и няни на страницах книги не появляются, чтобы не портить красивую картинку, исключение сделали лишь для камердинера, Джорджа Томаса. Джеки книга понравилась, причем настолько, что, когда Мэри Тэйер года через полтора после смерти Кеннеди позвонила Джеки и предложила написать продолжение о ее жизни в Белом доме, она сразу же согласилась.

Опасения Джеки по поводу того, что высокая должность мужа повлияет на ее личную жизнь, разделяла миссис Элеонора Рузвельт, подчеркнувшая в своем письме с поздравлениями по случаю рождения сына: «Знаю, вам придется туго в Белом доме, но, вероятно, вы найдете и положительные стороны. Многое стало проще, хотя в целом, как мне кажется, в том “аквариуме”, куда вы попадете, жизнь детей и родителей усложняется». Политика на свой лад вознаградила миссис Рузвельт, которая провела в Белом доме четыре срока. Общественная жизнь стала компенсацией за несчастливый брак, но Элеонора явно отдавала себе отчет, что и то и другое оказало неблагоприятное воздействие на ее детей.

Для самой Джеки, чтобы выжить, был крайне необходим побег из «аквариума». Точно так же, как не желала капитулировать перед политикой или кланом Кеннеди, она не желала подчиняться диктату публичности. Побег означал для нее жизнь за городом, лошадей, время в кругу друзей из Миддлбурга, которые тоже увлекались конным спортом. Главное место среди них занимали Ева Фаут и ее муж Пол, тренер скаковых лошадей. Джеки была знакома с Евой по тем временам в Мерривуде, когда они с Джанет ездили в Виргинию на охоту и участвовали в конных шоу. В начале лета 1960 года Джеки попросила Еву посодействовать ее вступлению в охотничий клуб округа Ориндж, ее приняли, и в сентябре эта новость просочилась в прессу. Поскольку Джек тогда был уже кандидатом от демократов на пост президента, нью-йоркские и бостонские газеты подняли шумиху, к неудовольствию Кеннеди, которые всегда считали увлечение Джеки охотой вредным для избирательной кампании. Однако Джеки больше беспокоили последствия, какие ее членство возымеет для охотничьего клуба, чем перспективы мужа. Она уверяла Еву, что если Джон выиграет выборы, то, коль скоро это вызовет чрезмерный ажиотаж и тем испортит округ Ориндж, охотиться она не будет. Изначально она планировала начать охотничьи выезды в марте, на своем коне, который стоял в конюшне у Фаутов. Джанет поддерживала дочь, даже написала Еве из Мерривуда 7 декабря 1960 года, когда Джеки еще находилась в больнице, и подчеркнула в письме, что охота поможет дочери отвлечься.

Еще до рождения Джона-младшего Джеки по выходным ездила с мужем в Миддлбург посмотреть загородные дома, которые сдавались в аренду. Она не глядя отмела официальную летнюю президентскую резиденцию Кэмп-Дэвид, вероятно решив, что, раз Эйзенхауэры были в восторге от этого места, там явно что-то не так. Джон согласился, хотя Кэмп-Дэвид ничего бы ему не стоил, а летний дом в Виргинии обойдется отнюдь не дешево, как, кстати, и оказалось. Он слишком поздно понял, насколько Кэмп-Дэвид лучше.

В конце концов Билл Уолтон предложил Глен-Ору, собственность своей приятельницы Глэдис Тартье, поместье площадью четыреста акров неподалеку от Миддлбурга, в сердце виргинских охотничьих угодий, всего в часе езды от Белого дома. Сама усадьба включала квадратный особняк во французском стиле, оштукатуренный, темно-желтый, с белыми ставнями, фермерский дом, гостевой коттедж, конюшни и огромный бассейн. Джеки еще не выписалась из больницы, когда Уолтон привез фотографии; ей все так понравилось, что она арендовала Глен-Ору, даже не видя наяву.

Окрестности Миддлбурга – идиллический ландшафт: дубы, камедные деревья, каштаны, окаймленные весной цветущим кизилом, зеленые выгоны с деревянной городьбой, луга, где паслись кони и коровы, ручейки и речушки, голубые гряды холмов у горизонта. В лесах великое множество диких индеек, гусей, лис, скунсов и оленей. Дороги почти сплошь грунтовые или булыжные, без дорожных указателей, ведь располагались здесь главным образом частные владения, чьи хозяева не пожалели денег, чтобы наслаждаться красотой и покоем. Среди здешних собственников были очень богатые люди, например Аверелл Гарриман и Пол Меллон. Рейчел Ламберт Меллон, которую друзья звали Зайкой, стала одной из близких подруг Джеки и ее наставницей, когда та только-только попала в Белый дом. Конный завод Меллонов в Оук-Спрингсе, неподалеку от Миддлбурга, стал приютом для Джеки в более поздний период ее жизни.

Аренда Глен-Оры была огромной уступкой со стороны Джона, он-то любил океан и предпочитал не забираться в глубь страны. Лошади его утомляли, Джекины друзья-лошадники казались ему чужими, но он понимал, что жене необходимы уединение и физическая нагрузка. Чтобы порадовать ее, Джон согласился выплачивать солидную арендную плату, но, узнав, сколько денег Джеки и модный декоратор Систер Пэриш потратили на переделку временного пристанища, пришел в бешенство. Они угрохали около 10 000 долларов на обои, краску, ковры, шторы и мебель. Сначала Джеки попыталась списать эти расходы как представительские и отправила Пэриш за деньгами к старшему церемониймейстеру Уэсту, однако, поскольку правительство уже оплачивало Кэмп-Дэвид, им решительно отказали. В результате Джон взорвался, как пишет официальный хронист Джеки: «Президент Кеннеди не любил тратить деньги без необходимости, а потому удивился и рассердился». Впервые встретившись с хозяйкой Глен-Оры миссис Тартье, он обескуражил ее заявлением: «Ваш дом обходится мне в кучу денег!»

«С тех пор как вышла замуж, Джеки не охотилась – то была беременна, то где-то разъезжала, – рассказывал ее старый приятель Чарли Уайтхаус. – Джон… вообще не интересовался охотой, но, едва Джеки оказалась в Белом доме, ей вновь захотелось поехать в Виргинию». Впрочем, отлучки Джеки, как и ее хорошее настроение, были Джону на руку, ведь в отсутствие жены он мог развлекаться в компании легкомысленных мужчин и сговорчивых женщин.

Мысль о «других женщинах» омрачала жизнь Джеки, и временами ее мучили сомнения, сможет ли она сохранить хорошую мину при плохой игре. В феврале 1958 года она призналась в своих опасениях Уолтеру Риддеру, газетному издателю и мерривудскому соседу. Вдова Риддера, журналистка Мари Риддер, впоследствии вспоминала: «Она сказала Уолтеру, что не уверена, сможет ли остаться с Кеннеди, ведь он часто ей изменяет, на что Уолтер ответил: “Самое ужасное для вас, Джеки, в том, что вы не можете принять решение, думая только о своих интересах. Если вы уйдете от него и подадите на развод, президентом ему не бывать. Сомневаюсь, что вам захочется портить себе жизнь такой отметиной. Будем реалистами. Я вам сочувствую. Мы все знали, что Джон питает слабость к женщинам, но, во-первых, вы тоже это знали с самого начала, а во-вторых, я уверен, ваш брак имеет и свои плюсы”. Она ответила: “Плюсы, конечно, есть. Когда Джон рядом, он само очарование”. Уолтер покачал головой: “Но теперь вы оба на виду, а значит, ваше решение, Джеки, скажется не только на ваших личных отношениях с Джоном”. Джеки погрустнела: “Я знаю, знаю, и это меня пугает…”»