– Ну, тогда составь завещание. – Бальзе начал надоедать разговор. – Ты не продержишься и пяти минут.

– Я практически не сомневался, что Нахтцеррет не умеет держать слово, – с презрением сказал Вивиан, вставая с кресла.

– Не тебе читать мне мораль, щенок! – отчеканил Миклош и приказал: – Сядь!

Но, увидев, что кадаверциан не подчиняется, сбавил тон:

– Сядь. Я еще ничего не решил. Мне следует подумать.

Вивиан поколебался и вновь опустился в кресло. Нахттотер тяжело вздохнул, достал Жало, заметил, как напрягся колдун, и начал править карандаш.

Чик. Чик. Чик.

Добившись идеальной остроты, рыцарь ночи провел на белоснежном листе волнистую линию. Кристоф идиот, раз дал себя упечь. Это неоспоримо.

Но и Основатель хорош – не убил колдуна, а отправил в ссылку без обратного билета. Впрочем, послать кровного брата в Сады Боли равносильно убийству. Только очень медленному и мучительному.

Какие выгоды клану и самому Миклошу в том, что колдун вернется?

Кадаверциан – это тот, вокруг кого могут сплотиться остальные. Он силен. Без мастера Смерти справиться со всем случившимся в Столице будет гораздо сложнее. Кроме того, его возвращением можно будет позлить нового Дарэла. Возможно, Основатель разозлится настолько, что прибьет Хранью… А даже если и нет, тот, кто сумел провести Витдикту – ценный союзник.

Заслуживает ли это неоправданно высокого риска? Вполне. К тому же когда еще у Миклоша появится такая возможность – стать спасителем благородного рыцаря? Очень романтичный подвиг. Ха-ха.

– Хорошо. Будем считать, что я согласен, но есть условия… – произнес господин Бальза, заштриховывая часть рисунка.

Вивиан пошевелился в кресле и осторожно, стараясь не спугнуть удачу, произнес:

– Я вряд ли уполномочен вести дипломатические переговоры и обещать что-то клану Нахтцеррет.

– Я делаю это не ради выгоды! – оскорбился господин Бальза, даже не оторвавшись от работы – царапанья карандашом по бумаге. – «Honi soit qui mal у pense!»[3] Одному в Садах Боли делать нечего, молодой человек.

– Я уже сказал, что готов идти, – тут же решительно заявил проситель.

Бальза желчно усмехнулся:

– Ну, во-первых, ты не знаешь, на что соглашаешься. А во-вторых… Я тебя с собой не возьму.

– Почему? – возмутился тот.

– Потому что ты женщина.

Миклош поднял глаза, увидел, как окаменело лицо Вивиана, и мило улыбнулся:

– Это не издевательство, мой друг. Мне, право, все равно, что за суть наполняет эту прекрасную даханаварскую оболочку, но тело есть тело. А женщинам в Сады Боли ходу нет. Так что мне потребуется иная кандидатура. Кто-нибудь еще из клана Смерти желает составить мне компанию?

Вивиан не колеблясь ответил:

– Любой из нас.

– Я бы предпочел Аду. Или Дону, – проворчал Миклош нахохлившись. – Но, к сожалению, придется довольствоваться худшим.

Эти слова не понравились ученику Кристофа, он нахмурился, однако вновь промолчал.

– Кто из колдунов сейчас в Столице? – Господин Бальза закончил набросок и протянул его через стол.

– Весь клан, – мальчишка посмотрел на рисунок. – Это ведь не я, да?

– Верно. Это Флора. Такая, какой я ее запомнил на балу Фелиции. Она очаровательно танцевала с Йоханом. Воистину, королева бала. Так кто в городе? Перечисли поименно. Только мужчин.

– Анри.

Миклош фыркнул:

– Наставник безумной бэньши? Ну, нет! Увольте! – Нахттотер поднял вверх обе ладони, словно сдаваясь. – Сколько я его помню, в голове сплошные куртизанки и пустота! Слишком легкомыслен и безответственен, чтобы я рискнул доверить ему себя. Дальше.

– Адриан.

– Уже что-то. Но после стычки в Праге во время первого Великого Наводнения мы друг друга не слишком-то жалуем.

– Филипп.

– А… – протянул Миклош. – Чертов аристократ. Он белоручка. Хорошая защита, но непутевое нападение. Мне он точно не подойдет. Кто там следующий в списке?

– Франциск.

– Старик еще не преставился? – оживился господин Бальза. – Впрочем, от него не будет никакой помощи. Я не собираюсь работать поводырем.

– Грэг.

– Он ведь тоже мастер Смерти, не так ли?

Вивиан кивнул.

– Цепкий парень… Однажды схватился с правой рукой Винченцо Лудэра и его учениками и размазал их по стенкам монастыря Святого Стефана в Саламанке… Да. Пожалуй, он то, что нужно. Позвони ему.

– Сейчас? – Вивиан явно не ожидал от господина Бальзы такой прыти.

– Нет! Через неделю! Как раз когда от твоего обожаемого мэтра останутся рожки да ножки! Раз уж решили, лично я не собираюсь ждать – ночь только началась.

24 апреля

– Я бы хотела пойти с вами, нахттотер.

Миклош бросил взгляд в зеркало дальнего вида:

– Знаю, цыпленок. Знаю…

Сидевшая за рулем Рэйлен задумалась на мгновение и снова взволнованно спросила:

– Быть может, вам стоит взять с собой Арлекина, нахттотер?

– У него нет должного опыта, чтобы шляться по Садам Боли. Мастер Смерти – это лучшее из того, что мне сейчас можно предложить.

Повисло молчание. Бальза по старой привычке смотрел в окно и мысленно ежился – влажный, ледяной, стегающий, точно плеть, ветер гулял по Столице, заставив улицы вымереть. И смертные, и бессмертные предпочитали не выходить из домов.

Машина проехала по мосту через реку. По воде неслись огромные волны, словно это было море. «Кажется, на юге, где берега низкие, будет наводнение», – отстраненно подумал Бальза.

Несколько деревьев вдоль дороги оказались повалены, а огромный рекламный щит погнулся, точно его мял в лапах великан.

Миклош постарался полностью отключиться от происходящего за окном и сосредоточиться на предстоящем. Он вспоминал все, чему учил его Луций. Безопасное место входа, ориентиры, правила поведения, негласные законы и конечно же подходящие заклинания.

Спустя полчаса они наконец остановились рядом с парком, разбитым недалеко от огромной телебашни. Сейчас были видны лишь ее опоры и первая треть, все остальное скрывалось в стремительно несущихся над городом облаках.

– Жди меня здесь, – сказал Бальза, отстегивая ремень безопасности. – Сопровождение не требуется. Если не вернусь до рассвета – сами решайте, что делать дальше.

Он надел капюшон, теплые перчатки и, задержав дыхание, шагнул на пронизывающий ветер. Тот выл в ушах, словно души обозленных грешников, и бесцеремонно подталкивал в спину. Господин Бальза прошел по асфальтовой дорожке, днем, вероятно, мокрой, а теперь застывшей и ужасно скользкой, и, обходя тусклые огни телецентра, свернул в парк.

Фонари здесь были старые, облезшие. Лампы, накрытые козырьками, висели на хлипких проводах, раскачиваясь из стороны в сторону, как ополоумевшие. Пятна света прыгали туда-сюда, освещая то дорогу, то деревья с кустарником, то вновь дорогу. Пошел снег – ледяной, колючий, мелкий и частый.

В белой круговерти Миклош увидел фигуру, стоящую возле маленького железного мостика, перекинутого через стылый ручей, почувствовал некроманта и неспешно приблизился.

– Доброй ночи, – кивнул ему Грэг.

– Не такая она и добрая, раз свела нас вместе.

В мерцающем свете бледных фонарей кадаверциан казался похожим на головореза – выше нахттотера на голову и гораздо шире в плечах. Стальные глаза цепко смотрели из-под вельветовой широкополой шляпы, украшенной черным вороньим пером. Густые брови, баки, закрученные усы, разделенная на две половинки борода, перевязанная черными ленточками, и ослепительная улыбка.

Миклош с интересом изучил длинный темно-коричневый камзол из плотного английского сукна, серебряные пуговицы с гравировкой герба Адмиралтейства, темные штаны из шотландской шерсти и лакированные башмаки с янтарными пряжками.