Топорик стискивал руки, чтобы подавить дрожь. Он прижимался к отцу Матею, а тот обнимал свой бурдюк.

– Сколько в лесу Братьев? – спросил Николас.

Они сидели вокруг костра, возле землянки, в пределах окружного рва, наполненного солью. Лес молчал. Отшельник ивовой веткой помешивал в большом котелке похлебку, в которую путники свалили большую часть своих припасов. Похлебка уже закипала.

– Всего две сотни, – ответил Баска, – но очень скоро здесь будет все войско – около тысячи воинов.

– Только тысяча?

– Д-да… Нас немного осталось… Эти две сотни выслали авангардом, налегке. Пелип со всем войском должен был двинуться следом спустя два дня. Значит, завтра он будет здесь.

– Откуда вы идете?

– Звездная крепость… Это далеко отсюда, за лесами, Длинным болотом, за озерами, которые круглый год затянуты льдом. Крепость стоит на скальной гряде, там, господин, почти никогда не бывает светло. Вечный серый сумрак… И страшный холод. И еще – ветер. Солнце покажется на минуту в полдень и снова ныряет в туман.

– Эти озера называются Поднебесными, – сказал Николас. – А скальная гряда, о которой ты говоришь, очевидно, Поющие скалы. Прямо за ними начинаются Ледяные пустоши.

– Да, господин! Поднебесные озера! Лед в них такой чистый, как зеркало. Когда появляется солнце, лед словно вспыхивает голубым морозным светом. Я смотрел на озера со скал, и мне было жутко. Будто наша земля – многоглазый великан, безмолвно и тоскливо глядящий в небо. А скалы действительно поют: ветер воет в сквозных пещерах и глубоких ущельях – постоянно, не смолкая ни на мгновение. Вы были в тех местах, господин?

– Да. Но что-то не припомню никакой крепости. Зачем там крепость? Для защиты от кого? В Поющих скалах нет ничего живого. Постой… Там был храм, стены которого образовывали пятиугольную звезду. Огромное строение. Пять углов… Плохое место – по поверьям северян. Не это ли твоя Звездная крепость?

– Да, должно быть… Она пустует уже много сотен лет. Никто не знает, когда ее построили… и зачем. И почему Пелип остановился именно там – тоже никто не понимает.

На ночь нас всегда запирали в подземных кельях, а на учения выводили на крытый двор. Мы жили как в тюрьме. Счастливчиками считались те, кому позволялось уходить на охоту за пределы крепости… Да, и еще… Довольно часто Пелип вызывал к себе двоих или троих из нас… Эти люди никогда не возвращались.

– Пятиугольник, – проговорил Николас, посмотрев на Матея. – Что в твоих сказках говорится о пятиугольнике?

– Я тоже об этом подумал, – вздохнул священник. – Маги и колдуны использовали замкнутые пятиугольники для вызова демонов. Считается, что нечистый дух, перемещаясь в наш мир, впадает в ярость и стремится уничтожить заклинателя, но не в силах вырваться из пятиугольника до тех пор, пока сам заклинатель, покорив его, не разрешит выйти. Жертвоприношение – вот что открывает путь демонам. По крайней мере, об этом говорят старинные легенды и предания…

Баска втянул голову в плечи и шмыгнул носом.

– Это все так, но между нашими предположениями и реальным миром существует определенная разница, – добавил Матей. – В этом все дело.

Он не сводил глаз с Николаса, точно ждал, что тот ему все объяснит. Николас пожал плечами.

– Рана не беспокоит? – спросил он.

Священник схватился за бедро, укушенное ундиной:

– Да откуда они взялись, эти нечистые твари?! – со слезами в голосе воскликнул он. – Из Потемья?! Герлемон Святоборец Господним словом и святым крестом давным-давно изгнал эту нечисть и запечатал Врата!.. Откуда они берутся?!

– Слушай, господин, – неожиданно проговорил старик-отшельник, постучав своей веткой по краю котелка. – Ты хочешь знать, откуда пришла нечисть в наши земли? Ты помнишь, как пылали костры по всей Империи? Да они и сейчас горят…

– О чем ты? – поморщился Николас.

– Императору нужна была власть. Власть, замешанная на ужасе и крови, – только так он мыслил удержать в подчинении необъятные свои земли. Подумай сам, господин: Империя велика. Чтобы пройти ее от края до края, понадобится не один месяц. Как один человек может править такой огромной территорией, если в отдаленных ее уголках простые люди даже ни разу не слышали о нем, об Императоре? Если они поклоняются своим идолам и готовы насмерть драться с соседней деревенькой только потому, что у тех идолы другие? Ему нужна была единая Церковь, единый Бог; ему нужно было, чтобы его знали и трепетали все, от мала до велика. Чтобы каждую минуту каждый рыбак, крестьянин, лавочник или гончар думали только о том, как бы словами или делом не прогневать государя Императора и мать Святую Церковь!.. Не было моих сил видеть все это, и Господь милосердно лишил меня дара зрения. Я ушел в лес, но и здесь не обрел покоя… Простите меня, господин, я, кажется, отвлекся…

Старик стер проступившие из-под бельм слезы и продолжал, не прерываемый никем:

– Будь ты тысячу раз честный христианин, но, если пало на тебя подозрение в свободомыслии, ты уже горишь, обугливаясь, на главной площади твоего города. Обвиненный в ереси и сношениях с дьяволом.

Он снова постучал веткой по котелку. Из котелка поднимался густой пахучий пар.

– Посмотрите сюда…

Слепой отшельник выразительно отмахнул пальцами пар из котелка.

– Понимаете теперь?

Топорик невольно поднес руку к котелку. Все остальные молчали, недоуменно переглядываясь, поэтому мальчик робко возразил:

– Это всего лишь пар, святой отец. Он даже… его даже трудно почувствовать.

Отшельник поймал его руку, пригнул ниже – к самому булькающему вареву и удержал подольше.

– Больно! – вскрикнул мальчик, отнимая обожженную паром ладонь.

– Помыслы людей не бесплотны, – сказал старик. – Но одна капля на огне испаряется почти незаметно. Мысль одного человека ничего не стоит. А мысли тысяч и тысяч людей обретают могучую силу, удесятеренную страхом и болью. За сношения с несуществующим дьяволом сжигали целые поселки. Император и Церковь ради укрепления власти невольно растили в народе веру в дьявола. Император искал дьявола так рьяно, что не мог не найти его. Вы помните? Повсюду, повсюду костры! Много огня! Очень много! Более чем достаточно, чтобы Империя закипела! Все это можно было остановить – три или четыре года назад. Но теперь – поздно. Поздно, когда нашлись те, кто с радостью приветствует пришествие Тьмы.

Топорик вдруг отчетливо представил себе плотную слоистую дымку над миром. Страдания, боли и страха кипящей Империи оказалось слишком много, чтобы просто развеяться и исчезнуть… Как ливень извергается на землю из сгустившейся в небе тучи, так и пелена людских страхов порождает Чудовище… Боже, теперь он понимал все, о чем говорил отшельник, все до последнего слова.

– Вы помните монаха Ансельма? – продолжал отшельник. – Монаха-еретика из Сьержа? Он говорил о том, что никакого Бога нет, есть только вера. Когда много-много верующих долго молятся своему богу, этот бог возникает в действительности. Причем именно в том облике, в каком верующие его представляют. Причем видеть этого бога могут не только верующие, но и все остальные. Не помните Ансельма? У него оказалось неожиданно много сторонников, их всех потом везли в Герлемон в звериных клетках и четвертовали на Дворцовой площади. Конечно, монах во многом заблуждался, но в чем-то – это я только теперь начинаю понимать – был прав… Дьявол, в которого поверили, пришел к людям. И пришел не один. С ним – весь людской страх. Все те, кого человек привык бояться…

– Значит, это не Потемье! – вырвалось у Николаса. – Все эти твари – они не из Потемья!

Баска, Топорик и Матей посмотрели на него.

– Потемье… – поник головой старик-отшельник. – Это всего лишь древний ужас. Это – прошлое. Сейчас нужно думать о другом…

– Дьявол… – не удержавшись, ахнул Топорик.

– В том виде, в каком его и представляли… – отозвался отец Матей, потирая лоб.

– Мне приходилось видеть Пелипа, – медленно проговорил Николас. – Но я что-то не замечал у него ни рогов, ни копыт.