15 сентября 1923 года Примо де Ривера приказал прекратить рассмотрение дела об ответственности за разгром в Марокко.

Кортесы (сенат и конгресс) были распущены. Но так как статья 32 конституции 1876 года давала право распущенным кортесам в течение трехмесячного срока собраться на заседание, то председатель сената граф Романонес и председатель конгресса Мелькиадес Альварес посетили короля и напомнили ему о постановлениях этой статьи. Кортесы так и не созвались, а оба председателя лишились своих постов.

Гражданские губернаторы были заменены военными. Были отстранены от исполнения своих обязанностей мэры всех испанских городов, муниципальные советы распущены и заменены административными комиссиями.

В стране повсеместно вводилась цензура на печать, и газеты печатали лишь официозный материал, зачастую посылавшийся диктатором. Через пять дней после государственного переворота, 18 сентября, Примо де Ривера опубликовал декрет, согласно которому в испанском государстве разрешалось только монархическое знамя: знамена всех национальностей Испании были запрещены. Тем же декретом распускалась Каталонская манкомунидада. Декрет запрещал пользоваться языками национальных меньшинств.

Поскольку диктатура не располагала политической партией, которая представляла бы «идеалы нового режима», Примо де Ривера занялся организацией этой партии сверху. В речи, произнесенной им 14 апреля 1924 года в Барселоне, он объявил о создании так называемого Патриотического союза — партии, которая, по его словам, должна служить «идеалам порядка и справедливости» и претендовать «на объединение людей со здравыми идеями, из числа которых можно было бы избрать кандидатов для всеобщих выборов и которым правительство могло бы оказать решительную поддержку».

Во вновь созданную партию вступили наиболее ревностные сторонники диктатуры (главным образом банкиры, промышленники, землевладельцы, духовенство), политиканы, которых всегда достаточно при такого рода политических переменах, представители мелкой буржуазии и почти все испанские ка-сики (исключение составили лишь те, кто играл до государственного переворота активную роль в испанской политической жизни). Новая партия создала свои организации во всех городах и во многих селах Испании. Ее организаторами на местах были губернаторы, епископы и «элементы порядка» в городе и правительственные делегаты, духовенство и касики — в деревне.

Созданная Примо де Риверой политическая партия хотя и была многочисленной, но представляла собой искусственный и, как показало время, нежизненный конгломерат.

Государственный переворот Примо де Риверы вызвал многочисленные отклики в Европе Событиям в Испании отводилось видное место в иностранной печати, особенно во французской Однако информация, опубликованная во французской печати о событиях в Испании, была весьма сумбурной. Достаточно сказать, что во французских газетах был опубликован портрет и биография не диктатора, а его дяди — покойного генерал-капитана Фернандо Примо де Риверы…

12 августа 1933 года кубинцы ликовали: пала восьмилетняя диктатура «президента тысячи убийств» Херардо Мачадо. Режим «антильского Муссолини», как именовал себя диктатор, рухнул в разгар всеобщей забастовки.

Занявший в марте 1933 года пост президента США Ф.Д. Рузвельт, провозгласивший политику «доброго соседа», направил послом в Гавану своего личного друга С. Уэллеса с миссией «конституционно» убрать Мачадо. Не сумев добиться поставленной цели, Уэллес организовал в Гаване военный путч. В результате временным президентом Кубы стал его протеже К.М. де Сеспедес.

К концу августа новый режим де Сеспедеса оказался перед лицом очередного взрыва. К выступлению готовился Университетский студенческий директорат, сыгравший видную роль в борьбе с Мачадо. Лозунг «Куба для кубинцев!» разделяли в стране многие. Солдаты отказались стрелять в забастовщиков. В воинских частях распространился слух о будущих правилах, затрудняющих продвижение в чинах для сержантов, снижающих жалованье и предусматривающих массовое увольнение рядовых. Это усилило недовольство. Им воспользовалась группа честолюбивых сержантов.

Ведущую роль в готовившемся перевороте играл Батиста. Будущий кубинский диктатор Рубен Фульхенсио Батиста-и-Салдивар родился 16 января 1901 года в местечке Вегитас, муниципии Банес, на севере кубинской провинции Ориенте. По происхождению мулат, выходец из бедной крестьянской семьи. В середине 20-х годов Батиста служил в сельской гвардии. Овладев стенографией, он стал помощником генерального инспектора армии, был произведен в капралы, затем в сержанты и с 1928 года служил стенографом военного суда в форте Ла Кабанья.

Вместе с Пабло Родригесом Батиста возглавлял конспиративную организацию «Военный союз Колумбии» (по названию военного городка в Гаване). Союз, в который входили амбициозные сержанты, сыграл важную роль в отстранении от власти Мочадо.

Возглавивший после этого правительство Мануэль де Сеспедес также мало устраивал сержантов. Батиста установил контакт с лидерами директората и другими недовольными. В ночь на 5 сентября на собрании сержантов и капралов в солдатском клубе военного городка Колумбия Батиста и другие ораторы подвергли критике американское вмешательство в дела страны и правительство де Сеспедеса. Для его низвержения была образована Революционная хунта, принявшая решение добиться формирования такого правительства, которое сумело бы противостоять американскому влиянию. К этому времени Кубу можно было де-факто называть полуколонией США.

Сентябрьский переворот прошел успешно. Ночью 5 сентября мятежники заменили охрану президентского дворца и правительственных зданий, арестовали часть офицеров, других сместили с занимаемых ими постов, третьи сами перешли на сторону сержантов. Потом радио оповестило остров о победе «подлинной, свободной от иностранного влияния, основанной на принципах патриотизма революции». Была образована Правительственная исполнительная комиссия из пяти человек во главе с профессором университета Р. Грау Сан-Мартином.

Сержанты захватили власть и в провинции. О том, какими побуждениями при этом руководствовались некоторые из них, свидетельствует такой факт: Батиста отправил одному из заговорщиков в провинциальном городе телеграмму: «Действуй немедленно, ты произведен в капитаны. Подтверди получение», на что бывший сержант ответил: «Твоя телеграмма опоздала. Я уже произвел себя в полковники». Сразу же хунта отвергла слухи о том, что она как-то связана с «коммунистами». У зданий иностранных банков и посольств была выставлена охрана. Батиста лично посетил посла США, чтобы заверить его, что будут приняты все меры для обеспечения порядка.

Для Уэллеса восстание оказалось настолько неожиданным, что привело его в панику. Он послал в Вашингтон 5 сентября 11 телеграмм. Новое правительство, сообщал он в одной из них, состоит из “крайних радикалов”, “чьи теории являются открыто коммунистическими”, а некий “сержант по имени Батиста назначен начальником Генерального штаба”; было бы »предосудительным даже обсуждать вопрос об официальном признании Соединенными Штатами этого режима». Уэллес потребовал отправки на Кубу эсминцев и крейсера с морскими пехотинцами, чтобы вернуть де Сеспедеса к власти.

К острову были направлены 30 кораблей США, в том числе два крейсера и линкор. Это вызвало на Кубе бурю возмущения, и Рузвельт предпочел сделать ставку на внутренние силы, дав указание Уэллесу действовать чужими руками. Хотя сообщения газет о хунте становились все более успокаивающими и было объявлено о назначении временным президентом профессора Гаванского университета Р. Грау Сан-Мартина, который обещал уважать все «иностранные интересы» на острове, Уэллес продолжал в своих донесениях характеризовать новое правительство как крайне радикальное. Поэтому Вашингтон отказывал ему в официальном признании и оказывал на него непрекращавшийся нажим.