– Прости, я не хотел тебя расстраивать. Ты же знаешь – все, что ты сказала, нас беспокоит так же сильно, как и тебя.

Они присели рядом с Меттой и Ургондом, и все четверо смотрели на чарующий закат.

Солнце веером раскинуло лучи по небосводу, пронизывая светящиеся палевые облака. Вода переливалась всеми оттенками красного, от пурпурного до светло-оранжевого, и, куда ни кинь взгляд, сверкала огненно-золотистой рябью. Вдали фигурки рыбаков в лодках казались совсем черными на фоне сияющего моря.

– Я думаю, – нарушила молчание Метта, – Создатель для того сотворил Землю столь неизъяснимо прекрасной, чтобы все живущее на ней радовалось и делилось с ней своей радостью. Великая Мать словно заботится о себе сама. Она щедро дарит нас своей красотой и ждет взамен всего лишь благодарности. Отчего же все гибнет, исчезает, становится бесплотной пылью Вселенной?

Иногда я жалею, что могу слышать так много и все разом: и рык раненого тигра в Уссурийской тайге, и загнанный вскрик лисицы в норе, плач черной гориллы, потерявшей детеныша, – и тогда я слабею. Меня терзает страх: что если у нас недостанет сил и надолго ли их хватит?

Ургонд, будущий Целитель, мог погибнуть, став временной игрушкой в руках богатого глупца. А сколько гибнет других, гордых и сильных, хранителей лесов и морей, небес и рек. Они умирают в клетках, в капканах, под пулями, чтобы какой-нибудь самодовольный болван мог хвастливо положить ногу на бездыханное тело и запечатлеть для потомков свое бессмысленное и гибельное деяние.

В глазах Метты стояли слезы.

Последний всполох вечерней зари высветился из-за моря и погас. Пора было возвращаться домой.

Наутро все встали рано и начали готовиться к отъезду. Просторную лодку дедушки Итоя тщательно осмотрели, во избежание скрытой течи, закрепили парус, оснастили канистрами с водой и горючим, снесли в нее корзины с провизией. Когда приготовления были закончены, Рене, Доменг и Метта попрощались с радушной матушкой Фели и прелестной Маринг. Дедушка Итой так и не вышел из своей комнаты.

– Должно быть, спит, – заключил Доменг. – Прямо скажем, перепил вчера дед. Ну да ладно. Поцелуйте его за нас. Лодку скоро вернем в целости и сохранности. Так ему и передайте.

Они пошли к лодке и с изумлением обнаружили, что в ней восседает дедушка Итой, при полной экипировке, с дорожной сумкой и – где уж он ее достал – в военной фуражке.

– Дед, ты куда это собрался? – спросил оторопевший Доменг.

– А вы куда, да еще в моей лодке? – с подозрением вопросил Итой.

– Да мы ее на время берем, ничего ей не сделается, – попробовал убедить упрямца Доменг.

– Мой корабль не отправится в плавание без своего капитана, – важно заявил дед, плотнее усаживаясь на корме. – Я еду с вами, и точка!

Доменг в растерянности повернулся к Метте.

– Ничего, Доменг, – примирительно сказала она, – может это и к лучшему – будет кому сменить тебя на вахте, – и весело подмигнула Итою.

– Вот видишь, – обрадовался старик, – у девочки-то ума побольше, чем у тебя.

Доменг только сокрушенно развел руками. Они еще не успели как следует занять свои места, как вдруг дедушка Итой закричал громовым голосом:

– Отдать концы!

От неожиданности пассажиры сели, и лодка отчалила. Только они вышли в открытое море, как дед решил, что настала пора для новой команды.

– Поднять парус! – выкрикнул Итой, молодо блестя глазами.

– Дед, ну что ты орешь? – возмутился Доменг. – Так кто-нибудь за борт может свалиться, доиграешься! И вообще, никакой это не корабль, а всего лишь маленькая скорлупка.

Дедушка Итой прямо-таки позеленел. Большего оскорбления ему нельзя было нанести.

– Скорлупка? – задохнулся он. Отдышавшись, потянулся к Рене: – Одолжи-ка мне свой ремень, сынок. Давно пора вздуть мальчишку. Совсем отбился от рук, – и погрозил внуку высохшим пальцем.

– Да что вы, в самом деле, – решила разрядить обстановку Метта. – Это, конечно, не корабль, но отличная большая лодка. На скорлупке мы не рискнули бы выйти в море.

– Вот, вот, – приободрился Итой, – светлая у тебя голова, дочка, – и сочувственно похлопав Доменга по плечу, произнес: – Ничего, внучек, может, твои дети в меня пойдут, ты-то у нас умом не больно вышел.

Доменг расхохотался и расцеловал деда. Настроение у всех поднялось, и мир был восстановлен.

Итак, маленькое суденышко с пятью пассажирами на борту вышло в открытое море Сулу и, распустив парус, двинулось к острову Калимантан, или Борнео, как до сих пор называют его во многих странах. Дедушка Итой, не пожелавший доверить руль Доменгу, сидел на корме с видом бывалого кормчего, обводя морские просторы орлиным взором.

Ургонд дремал на сухих досках под тентом. Рене с Меттой любовались морским пейзажем и проплывающими мимо небольшими островками, которые кудрявыми шапками возвышались над морем.

Острова эти имели плохую репутацию. Суда и лодки обходили их стороной – ходили слухи, что они служат пристанищем для пиратов, контрабандистов и повстанцев. Но никто из наших новоявленных мореплавателей об этом не знал.

Доменг, похожий на изящную бронзовую статуэтку, стоял под хлопающим тугим парусом, с восторгом созерцая струящиеся по ветру сверкающие волосы Метты. Иногда солнечный блик, отражаясь от золотой пряди, больно бил в глаза, и юноша невольно заслонялся рукой. В конце концов Рене рассмеялся и сказал Метте:

– Не лучше ли тебе надеть косынку, а то мы все ослепнем.

– Верно, – поддержал Итой с кормы, – мешаешь мне смотреть вперед по курсу!

Метта охотно последовала совету, лишив тем самым Доменга его главного развлечения.

Заложив руки за голову, он растянулся на носу лодки и стал следить за двумя птицами, парившими высоко в небе.

– Смотрите, орлы, – указал он вверх, – они уже давно кружат над нами.

Рене тотчас с интересом переключился на близкую себе тему.

– На то они и орлы, – с видом знатока изрек он. – Они могут парить так очень долго, без единого взмаха крыльев, опираясь на воздушные восходящие потоки. – Он пригляделся.

– Наверное, орлы-рыболовы. Здесь, в Юго-Восточной Азии, обитает белобрюхий орлан.

– Какие же они белобрюхие? – возразил Доменг. – Они кажутся оранжевыми. И хвосты у них какие-то длинные.

– Ну, отсюда мало что разглядишь, если только ты сам не орел, – съязвил Рене.

– Перестаньте спорить! – прервала их Метта. – Вы оба ошибаетесь. Это не орлы, а Биронд и Сетта, родители Ургонда. Единственно, в чем ты прав, Рене, так это в том, как они летают.

Мужчины ошалело уставились на Метту.

– Значит, мы плывем с эскортом из двух драконов над головой? – осведомился Рене.

– Да, и не только над головой! – отрезала Метта.

Оба разом повернулись к ней:

– Что ты этим хочешь сказать?

– Алнонд плывет за нами с самого начала. Неужели вы думаете, что нам позволят путешествовать без присмотра? – заявила Метта.

– Надеюсь, это все? – полюбопытствовал Рене. – Больше твоих родственников не предвидится?

Рене с Доменгом придвинулись к дедушке Итою и стали с опаской всматриваться в убегающую за кормой воду. На секунду им показалось, что вдалеке мелькнул устрашающий гребень и тут же пропал в синей глубине.

– Ты что-нибудь видел? – спросил Рене.

– Да, видел. А ты?

– Я тоже. Значит, мы оба видели.

– Знаешь, мне как-то не по себе, – сказал Доменг, – все-таки взрослый дракон – это совсем не Метта.

– И не Ургонд, – добавил Рене и посмотрел вверх.

Они притихли, в то время как дедушка Итой счастливо улыбался и распевал воинственную песню своих далеких предков.

К вечеру все устали и решили причалить к одному из маленьких островов, чтобы заночевать на нем. Метта беспокоилась за Ургонда.

– Наверное, ему жарко, – озабоченно говорила она, – он капризничает и ничего не ест.

Доменг, сменивший деда у руля, направил лодку к острову, и вскоре они приблизились к грубо сколоченному причалу. У мостков было привязано несколько лодок и два-три катера.