Ибрагимов высыпал на грудь убитого полмешка мини-Коранов – точно таких же, что нашли на теле писателя Кожемякина в Москве, бросил сверху визитку «чистилища». Сплюнул.

– Жаль, что подох так просто. Очень мне хотелось испробовать на нем одну новинку. Ладно, уходим. – Он включил рацию. – Кир, Шерхан, что у вас?

Динамики в ухе каждого перехватчика донесли ответы вызванных: «Все в порядке, контролируем ситуацию», – и майор рванул в коридор, прекрасно понимая, что времени на отход у них мало, несмотря на дерзость и быстроту проведенной операции.

В коридоре им повстречался сонный абориген, судя по внешности – славянин, и реактивный Шмель присоединил его к жертвам атаки, хотя Василий мог вполне успокоить мужика без летального исхода. Забрав безвольного Кулдсеппа, они выскочили во двор, снова сели в «газик» и с визгом шин понеслись по серпантину улицы вниз, вон из Кали-Юрта, подхватив на выезде Кира и Тамерлана, перебивших гарнизон «комендатуры» селения.

Отмотав по дороге двадцать километров до распадка, куда должен был прилететь вызванный еще в селе вертолет, и встретив лишь пастуха с отарой овец и двух пацанов на велосипедах, они рассредоточились на гребне распадка и стали ждать прибытия «вертушки». Ибрагимов же и Шмель укрылись с пленным в кустах, приказав остальным не соваться к ним в течение получаса.

Вася лег на землю недалеко от женщины-проводника и стал смотреть в небо, ощутив вдруг усталость – не физическую, а психологическую. Операция начала его угнетать не только количеством жертв, но и отношением коллег к происходящему. Они слишком легко убивали людей, мало или совсем не причастных к терактам в Москве, а главное, делали это с удовольствием.

Зашуршала трава. Вася повернул голову и увидел соседку. Шапочку она сняла, и теперь можно было разглядеть ее миловидное лицо с желтовато-карими глазами, курносым носиком и прямыми бровями, придающими лицу мрачноватое выражение.

– Спасибо за часового, – проговорила она, присев рядом на корточки. – Как зовут?

– Василий, – ответил Балуев, приподнимаясь на локте.

– Меня Людмила. А что отцы-командиры там делают с ним?

– Допрашивают, наверно.

– Что он может знать?

– Спроси у него.

Помолчали. Из-за кустов послышался смешок, потом раздался голос Тамерлана:

– Эй, «волкодав», не теряйся. Или помочь?

Вася рывком сел, но женщина удержала его за рукав.

– Пусть веселятся, не обращай внимания. Это опасные люди.

– Да и я не бычок-первогодок.

– Я их уже знаю… – Людмила не договорила.

Из кустов, в которых скрылись внизу Ибрагимов и Шмель, раздался дикий крик. В нем было столько муки и боли, что все вскочили, хватаясь за оружие. Уже догадываясь, в чем дело, Вася метнулся на крик, продрался сквозь кустарник и увидел катавшегося по земле Кулдсеппа, а рядом, в нескольких шагах, спокойно стоящих майоров.

Эстонец уже не кричал – выл и хрипел, царапая себе живот и грудь ногтями, то зажимая глаза, то пытаясь их вырвать, пока кровь не залила лицо. Вася заметил в руке Ибрагимова пистолет, похожий на «глушак», но с толстым кольцом алого цвета на конце дула, и все понял. Это был генератор боли «пламя», в просторечии «болевик», о котором тоже ходили легенды в кругах военных профи. Он воздействовал на нервную систему человека таким образом, что тот чувствовал сильнейшие боли, снять которые ничем было нельзя.

Вася повернул дуло своего «клина» к земле, выстрелил, и Кулдсепп затих, перестал корчиться и вырывать себе глаза. Пуля попала ему в висок.

Ибрагимов и Шмель оглянулись.

– Какого дьявола! – нахмурился Ибрагимов, увидел за спиной Василия подходивших Людмилу, Тамерлана, Кира и Маугли, сунул «болевик» за пазуху. – В чем дело? Почему оставили охранение? «Духов» захотели пропустить? На место!

– А чем это ты его достал? – кивнул на окровавленное тело наемника Тамерлан. – Чего он так кричал?

– Не твоего ума дело. Быстро наверх!

Перехватчики молча полезли по склону распадка на гребень. Вася повернулся за ними, услышал тихий щелчок взводимого курка и мгновенно отпрыгнул в сторону, готовый стрелять сразу с двух рук в любую секунду.

Майоры стояли лицом к нему, похожие друг на друга хищным прищуром глаз. Ибрагимов держал руки в карманах, из руки Шмеля смотрел на Васю пистолет «волк». Несколько мгновений длилось красноречивое молчание, потом Шмель нехорошо ухмыльнулся, спрятал пистолет, а Ибрагимов проговорил ровным голосом:

– Еще раз вмешаешься в мои дела, «волкодав», пеняй на себя. Понял?

– Еще раз без нужды будете мучить людей, партнеры, – таким же ровным голосом ответил Василий, – положу обоих. А выберемся, доложу о ваших экспериментах кому следует.

– Ты сначала выберись, – сказал Шмель, продолжая улыбаться так, что от его улыбки у Балуева свело скулы.

– Займи свое место, – отвернулся Ибрагимов, нагибаясь к лежащему на спине наемнику.

Василий без шума растворился в кустах, поднялся на вершину холмистой гряды, снова лег на траву возле сидящей Людмилы. Женщина оценивающе посмотрела на его сосредоточенно-хмурое лицо, покачала головой.

– Зря ты с ними цапаешься. Зачем пристрелил пленного?

– Он бы все равно умер. – Вася помолчал. – К тому же я не палач, а «волкодав»-перехватчик, не люблю, когда пытают людей, даже таких гнусных, как этот эст.

– Это их дело. Я тоже не люблю таких зрелищ, но они наших ребят пытали не в пример страшнее.

Вася не ответил, и женщина замолчала. Потом придвинулась ближе.

– Женат?

– Нет.

– Дикий ты какой-то, непохож на остальных. Я видела, как ты двигаешься. Рукопашкой у кого занимался?

Вася хотел отшутиться, но в это время послышался гул вертолетных винтов, и тотчас же из-за ближайшего холма вывернулась пятнистая «вертушка», мастерски прижалась к земле, села в распадке с первого захода.

Через минуту они уже летели низко над землей – в антирадарном режиме, – огибая холмы и скалы, ныряя в лощины и ущелья, на северо-восток, в сторону Грозного. Вертолет должен был высадить группу в тридцати километрах от столицы Чечни, где их ждала спецмашина.

Вася понимал, что нажил себе серьезных врагов, но думал об этом мало. Пока они шли в общей связке, отряду был нужен каждый человек. Ну а потом, после выполнения задания, можно будет и поговорить с обоими по-мужски. Главное в нынешнем положении – беречь спину.

Премьер-министр вызвал Панова в «Белый дом» неожиданно, к тому же он прежде никогда не разговаривал с ним в раздраженном тоне, поэтому Иван Сергеевич ничего хорошего от аудиенции не ждал. Однако пока он собирался, решал неотложные дела, ехал в Дом правительства, произошли некие события, которые повлекли за собой весьма важные последствия.

Во-первых, премьера не оказалось на месте, а его секретарь, вышколенный молодой человек в очках, о причине отсутствия сказал только два слова, подняв очи горе:

– У Хозяина.

Это означало, что Краснорыжин срочно убыл в Кремль по вызову президента.

Размышляя об этом, Панов вышел из приемной руководителя правительства и нос к носу столкнулся с вице-премьером Сосковым, которого знал плохо и с которым прежде никогда не контактировал.

– А я за вами, Иван Сергеевич, – сказал, поздоровавшись, Сосков, плотный, большеголовый, смотрящий всегда исподлобья, почти никогда не улыбающийся, с ежиком коротких светлых волос. – Узнал, что вы здесь, и решил поговорить. Есть повод. Пойдемте в мои апартаменты.

– Но меня вызвал Михаил Сергеевич…

– Ему будет не до вас. – Сосков пропустил директора ФСБ вперед, дружески взял под локоть и повел по коридору, мягко ступая по ковровой дорожке. Открыл свой кабинет, усадил гостя в кресле напротив диванчика в «гостевом» углу огромной роскошной комнаты со множеством стеклянных шкафов, набитых призами и кубками всех размеров и цветов. Достал из бара бутылочку армянского коньяка, налил в стопочки по глотку, поднял свою стопку.