Спустя полчаса из поселка выехали лишь два подростка на велосипедах. Матвей снова перемотал запись на то место, где проехали «Жигули». Еще раз увеличил изображение. В салоне рядом с водителем можно было различить человека. Значит, ехали двое.

Матвей развернулся к охраннику.

Пунцовый от злости, он тупо таращился перед собой. Увидев, что на него смотрят, завел старую пластинку:

– Ты знаешь, какие люди здесь живут?

– Нет, – признался Матвей и сделал лицо испуганным: – А что?

– Не прикалывайся, – процедил сквозь зубы охранник. – От тебя мокрого места не останется. Тем более я тебя знаю. Ты здесь неподалеку живешь.

– А ты не тупой, – покачал головой Матвей. – Тупить может тот, у кого мозги хоть какие-то есть. А у тебя, судя по всему, их вовсе нет.

Парень удивленно захлопал глазами:

– Что ты хочешь сказать?

– Теперь придется тебя убить, а дом сжечь, чтобы скрыть следы своего деяния. Ты ведь меня обязательно сдашь, – следя за реакцией охранника, спокойным голосом объяснил ему Матвей.

– Больно надо, – побледнел парень. – Ты ведь ничего не взял!

– Мало ли, – Матвей оглядел стены комнаты. – Незаконно проник в чужое жилище, осмотрел без разрешения дом. А что, если здесь действительно что-то пропало? Тогда это на меня повесят. Мало ли что взбредет в голову твоего хозяина. Возьмет да скажет, будто у него из-под матраца миллион баксов стырили…

– Мне самому не выгодно об этом говорить, – признался охранник. – Мигом вылечу с работы.

– На глазах умнеешь, – похвалил его Матвей. – Тебя не затруднит обратно доски перекидать?

– Ты много спер?

– Нет, – покачал головой Матвей и встал. – Давай я тебя развяжу.

– Лихо ты меня развел, – цокнул языком охранник. – С трудом узнал.

* * *

Желток не понимал, где он и что с ним. Сначала сам себе представлялся чем-то бестелесным и не имеющим никаких физических свойств облаком, вокруг которого в кромешной тьме плавали какие-то ослепительно-желтые пятна с алой каймой. Они пульсировали и странно гудели. Постепенно нудный и монотонный звук нарастал, аккумулируясь в одной точке. При этом издаваемая им вибрация стала наполнять какую-то поначалу неведомую и непонятную форму. Наконец он ощутил руки и ноги. Желток понял, что влез в собственное тело, хотя не хотел этого. Ему было хорошо быть ничем и очень хотелось избавиться от самого себя.

Неожиданно круги стали расходиться в стороны, и он увидел чье-то лицо. Оно появилось из свинцового тумана.

– Неплохо вы его отделали, – лицо вдруг исчезло. Его сменило другое:

– Не будет бегать…

Все снова стало погружаться в какую-то вязкую темноту.

В реальный мир его вернул поток ледяной воды, которая вмиг попала в горло и нос, чем вызвала у него панический ужас. Мозг тут же обрел ясность, и Желток сел. Однако тут же вскрикнул от боли в правом запястье и снова упал на спину.

– Ты, пацан, осторожнее, – раздался сбоку чей-то голос. – Так можешь и без руки остаться.

Желток огляделся и вконец запутался. Оказалось, он лежал на нижнем ярусе кровати, которыми было забито помещение размером с половину волейбольной площадки.

– Где я?

– В Караганде, – откуда-то из-за спинки раздался хохот.

Он задрал голову и увидел Талого.

– Чего глядишь, не узнал? – усмехнулся крепыш.

Желток приподнялся на локте левой руки и только тут увидел, что запястье правой пристегнуто наручником к кровати.

Он снова рухнул на спину, пытаясь понять, что все это значит. Ему говорили перед побегом, будто везут в больницу. Но на самом деле он оказался в каком-то бомжатнике…

– Отвечай, когда спрашивают! – с нотками угрозы в голосе потребовал Талый. – Узнаешь меня или нет?

– Ты мне еще месяц сниться будешь, – проговорил одними губами Желток.

– Значит, очухался, – резюмировал Талый и, судя по звуку шагов, отправился прочь.

Странно, но после избиения на ночной трассе Желток больше ничего не помнил. Сколько прошло времени? Он неожиданно понял, что смотрит через решетку грязного окна на небо. Был ясный солнечный день.

«Сколько же я был без сознания? – ужаснулся Желток. – Неужели меня так избили, что я только сейчас пришел в себя? Даже не чувствовал, как выволокли из машины, занесли в этот бомжатник и бросили на кровать».

Он осторожно ощупал лицо. Оно было словно чужим.

– За что это тебя так? – сбоку скрипнула кровать.

Желток повернул голову и увидел тщедушного паренька с синевой под глазами и реденькой бородкой. Жидкие, соломенного цвета волосы были слипшимися то ли от пота, то ли от грязи.

– Может, ты скажешь, что это за место? – превозмогая нарастающую боль в суставах, спросил Желток.

– Ты что-нибудь про фонд «Страна без наркотиков» слышал? – парень выжидающе уставился на Желтка.

– Нет, – одними губами ответил Желток, и тут же вдруг ему показалось, что сердце замерло. Воздух застрял в легких. Его охватила паника. Он приподнялся и с силой сделал выдох. Тут же снова втянул в себя ставший вязким воздух.

– Чего, ломает? – участливо спросил парень.

– Начинается, – подтвердил Желток. – Меня, кстати, Анатолием зовут.

Парень мученически улыбнулся.

– Чего ты? – удивился Желток.

– Непривычно, – парень пожал плечами: – Здесь по именам никто друг друга не называет. У нас клички, как у животных. Я, например, Свисток.

– А я Воробей, – соврал Желток. – Потому что фамилия Воробьев.

Когда-то его так и называли. Прозвище Желток прилипло к нему на втором, ставшем последним курсе института. Зависнув на выходные у Торчка, в понедельник он отправился сдавать зачет и поразил весь факультет цветом своего лица. Оно оказалось цвета недозрелого лимона. Желток тогда уже плотно сидел на игле и не особо удивился диагнозу. Вирусный гепатит, к счастью, прошел относительно легко, а вот прозвище прочно закрепилось и было напоминанием того, как целую неделю факультет обследовали врачи, студенческую столовую закрыли на карантин, а на кафедрах надолго поселился запах хлорки. Желток давно хотел избавиться от этого прозвища. Но сейчас столкнулся с тем, что ему тяжело выговаривать свое имя. Словно подсознание сопротивлялось его желанию.

– Тебя в отключке привезли, – стал рассказывать Свисток. – Они тебя укололи…

– Чем? – заволновался Желток. Ему было важно это знать. Тогда он сможет высчитать, когда примерно наступит пик ломки.

– Не знаю, – пожал плечами Свисток. – Одни говорят, «релашку» по вене пускают, другие аменазин. Но мне кажется, они используют изъятый у барыг наркотик…

– Ты так и не сказал, где я? – прислушиваясь к ощущениям, спросил с дрожью в голосе Желток.

– В реабилитационном центре «Страна без наркотиков».

– А какой это город?

– Лесогорск, – ошарашил Свисток. – А тебя откуда привезли?

– Я москвич.

– Ничего себе, – усмехнулся Свисток. – Видно, у твоих родаков денег навалом?

– Почему?

– Захват оттуда стоит почти двести тонн, – пояснил новый знакомый. – Плюс содержание твое… В сумме прилично получается.

– А сколько здесь держат?

– Долго, – ответил Свисток и повалился набок. Разговор будто бы измотал его.

– Как мне в туалет сходить? – заволновался Желток.

– Сейчас, – Свисток встал и куда-то вышел.

– Я тебя через калитку сейчас выпущу, – растирая запястья, пообещал охранник.

– Не стоит, – убирая веревку в карман, покачал головой Матвей. – Обходить улицу долго, а у меня машина в лесу. Я у стены стремянку видел.

– Понял, – кивнул охранник и устремился за лестницей.

Пообещав охраннику перекинуть доски обратно, Матвей перебрался через забор.

Вскоре он остановил машину напротив дома хозяина «Жигулей», выезжавших накануне в обед из деревни.

– Здесь живет наш дедушка-маньяк? – окинув взглядом сложенный из бруса дом, прячущийся за разросшейся в палисаднике сиренью, спросил Дешин.

– Пошли, – Матвей все еще не спланировал дальнейших действий.