Он повернулся к сидящему у стены таксисту.

— Давай, Том, к «Старбрайт Клаб». Клиент, похоже, достаточно пьян, чтобы дать хорошие чаевые.

Тем временем человек со шрамом вытащил свой бумажник, достал из него две купюры по десять долларов и положил их на стол.

— У вас наверняка есть список с номерами машин, — сказал он настойчивым тоном.

— Конечно есть, — проворчал верзила. — Но уже поздно, в конторе почти никого не осталось.

Он указал на открытую дверь, ведущую в другую комнату, где работали две машинистки.

— Это очень важно. Вопрос жизни и смерти. Мне необходимо отыскать особу, которая села в это такси около отеля «Ибикус» минут двадцать назад.

Мужчина написал номер машины на бумажке и протянул ее верзиле. Тот пожал плечами.

— Около «Ибикуса» двадцать минут назад? Если так, может, что-нибудь и выйдет.

Он встал и с бумажкой в руках пошел совещаться с белокурой девицей, которая говорила в микрофон. Просмотрев списки и записав что-то рядом с номером такси, верзила направился в другую комнату, вручил листок одной из машинисток и дал ей какие-то указания. Вернувшись, он снова уселся за стол.

— Придется подождать минут пять.

Прошло почти десять, прежде чем машинистка принесла бумажку назад.

— Машина шестьдесят два. Водитель Арчи, — сказал верзила, бросив взгляд на листок. — Вы это хотели узнать?

Он быстро схватил обе десятидолларовые купюры.

— Свяжитесь с таксистом по радио и спросите у него, куда он отвез женщину, которую подсадил возле «Ибикуса» приблизительно полчаса назад. — Мужчина со шрамом говорил тоном, не допускающим возражений.

Верзила задумался.

— Это против правил, сэр. Вам придется подождать, пока Арчи вернется. И тогда, если только он потрудится вспомнить…

Мужчина сделал нетерпеливое движение.

— Мне нужно знать немедленно. Речь идет о моей сестре, понимаете? У нее серьезные неприятности, и я должен разыскать ее как можно скорее. Разве эта маленькая услуга не стоит двадцати долларов?

Верзила пожал плечами и сунул деньги в карман.

— Вы мне их дали, чтобы узнать имя шофера и номер такси. Вы их узнали. — Он протянул мужчине бумажку, затем жестом указал на другой конец комнаты. — Поговорите с Герти, если желаете. То, что она скажет в свой микрофон, меня не касается.

Сжав губы, мужчина взял листок и подошел к блондинке. Она только что передала очередную информацию и, нажав какую-то кнопку, подняла на него взгляд.

— Вы можете по этому вашему аппарату вызвать Арчи, машина шестьдесят два?! — спросил мужчина.

— Конечно.

— Окажите любезность, спросите его, куда он отвез девушку, которая полчаса назад села в его такси возле отеля «Ибикус».

— Не знаю, сэр, что вам и сказать. В принципе, ничего личного по радио передавать нельзя. Это противоречит правилам.

— Но тут особый случай. Я должен найти свою сестру. Она… Словом, у нее серьезные неприятности: я полагаю, ей грозит опасность. Если мне удастся немедленно ее отыскать, я, быть может, спасу ей жизнь.

Блондинка недовольно нахмурила брови и окликнула верзилу.

— Как мне быть, Берт?

Берт, не оборачиваясь, в очередной раз пожал плечами.

— Решай сама, малышка. То, что ты вещаешь там в свою жестянку, — твое личное дело.

Мужчина снова достал бумажник и весьма неохотно извлек из него десятидолларовую купюру.

Девица, исподтишка наблюдавшая за ним, тут же нажала кнопку: «Вызываю машину шестьдесят два. Шестьдесят два, Арчи, ответьте!.. — Затем нажала другую кнопку и поудобней устроилась в кресле с наушниками на голове. — Арчи, — сказала она тридцать секунд спустя, — тут один господин хочет знать, куда ты отвез пассажирку, которая села к тебе возле „Ибикуса“ полчаса назад».

Выслушав ответ, она спросила у мужчины:

— С какой стороны «Ибикуса», северной или южной?

Закрыв глаза, тот быстренько соображал, пытаясь мысленно сориентироваться.

— С северной. Приблизительно в ста ярдах, с северной.

Девица проговорила в микрофон: «Северная», затем послушала, и глаза у нее округлились.

— Арчи спрашивает, это вы бежали за малышкой, чтоб ее напугать?

— Ну конечно же нет! Повторяю вам, она моя сестра. Именно того человека, который бежал за ней, я и боюсь. Скажите шоферу, что она в опасности и что мне надо как можно скорее ее увидеть.

Герти передала ответ таксисту, снова послушала и проворно схватила купюру, которую мужчина держал в руке.

— Арчи говорит, что, к вашему сведению, не имеет значения, вы за ней гнались или кто другой. Он отвез ее к Майклу Шейну, и, если вы рискнете связаться с этим рыжим, он хотел бы посмотреть, что из этого выйдет.

— К Майклу Шейну?

— Я вижу, мистер, вы нездешний. Это частный детектив, о нем все время пишут в газетах.

— Частный детектив? — Мужчина с озабоченным видом кусал губы. — В таком случае, мне думается, ей больше ничего не угрожает. Но все же я хотел бы ее увидеть. Арчи сказал вам, где он живет, этот самый Шейн?

Герти дала ему адрес, который назвал таксист. Коротко ее поблагодарив, мужчина стремительным шагом вышел из конторы.

21.40

В небе светился тонкий рожок луны. Легкий ветерок, налетавший с Атлантики, смешивался с теплыми испарениями, поднимавшимися от еще не остывшей после дневной жары земли. В ночном осеннем воздухе разливалась какая-то сладострастная истома.

Майкл Шейн медленно вел машину по бульвару Бискайн, возвращаясь в город. Ветерок трепал его рыжую шевелюру, на плече он ощущал приятную тяжесть черноволосой головки Люси Гамильтон. Он чувствовал себя спокойным и счастливым.

Поистине, в Майами это лучшее время года, подумал Шейн. Лето с его зноем позади, а те, кто отправляется зимой в погоне за солнцем на юг, еще не заполонили Волшебный город. В настоящий момент Шейн бил свободен от дел, и в ближайший месяц ситуация вряд ли изменится. Однако, когда начнется массовое нашествие на город богатых мотов и простаков, его талант детектива понадобится многим.

Люси, нимало не стесняясь, погладила Шейна по щеке и чуть слышно прошептала:

— Разбудите меня, Майкл, когда приедем. Кажется, последний бокал шампанского буквально свалил меня с ног.

Он снисходительно усмехнулся.

— Я обожаю, когда вы чуточку навеселе, мой ангел.

— Вы говорите ужасные вещи.

Она на мгновение приподняла головку, чтобы выразить свое возмущение, и снова прикорнула, прижавшись к Шейну.

— Вовсе нет, — сказал он, подтрунивая над ней. — Тогда вы, по крайней мере, оттаиваете и перестаете быть образцовой чопорной секретаршей.

— Как будто я когда-нибудь ею была!

— Конечно. Во время работы вы ни разу не удостоили меня ласковым словом. Пришлось выводить вас в свет, кормить изысканными блюдами, поить «Пол Роджером», чтоб вы хоть немного смягчились.

— «Пол Роджер»? Вы что, думаете, это шампанское в самом деле из Калифорнии?

— Как бы там ни было, оно на вас подействовало, и, когда мы приедем, я собираюсь подло этим воспользоваться, чтобы вас поцеловать.

— Для чего?

— Что значит «для чего»?

— Да, для чего столько трудов?

— Труд — целовать вас? — спросил он, будто недоумевая.

— Ну да.

Шейн прекрасно знал, куда она клонит, и ему нелегко было найти умный ответ. Разумеется, он целовал ее, потому что ему было приятно, но этого недостаточно, и это не давало ответ на вопрос, который задала Люси.

Ведь на самом деле она спрашивала: «К чему нас это приведет?» И, если честно, он мог ответить лишь: «Ни к чему». Люси нечасто задавала такого рода вопросы. В общем, ее, похоже, вполне удовлетворяли сложившиеся между ними отношения. Она, казалось, жила настоящим, работала с увлечением, прекрасно справляясь со своими обязанностями, и без разговоров соглашалась проводить с ним все вечера, которые он мог — или желал — посвятить ей.

Шейн машинально почесал ухо, как делал всякий раз, когда пребывал в растерянности.