Признаюсь – иногда у меня случаются приступы малодушия. В такие минуты я начинаю думать, что, может быть, я все преувеличиваю, что большинство людей живет в радужном мире, где нет тех проблем, о которых я обычно рассказываю, что все на самом деле значительно лучше и прекраснее, нежели я привык об этом думать. В конце концов, понятно, что к доктору люди со своим счастьем не «ломятся», а все больше с проблемами, страданиями да невзгодами приходят. Так, может быть, у этого доктора глаз замылился, вот он все и видит в черном цвете? Вот такое малодушие… Каюсь.

Но длятся эти «приступы» недолго. Поскольку понятно, что кого-кого, а доктора Курпатова заподозрить в недостатке оптимизма сложно, а его, выражаясь научным языком, «выборка» слишком разнообразна, чтобы думать о возможности серьезной ошибки. У меня на приеме были люди и очень бедные, и очень богатые, и бесправные, и власть имущие, и успешные, и неуспешные, и «звезды», и те, о существовании которых знают только их близкие да статистические агентства. Были… И я могу сказать с уверенностью, что какого-то «волшебного счастья» нет нигде – ни в коммуналке, ни за фасадом глянцевых обложек. Всюду жизнь с одними и теми же психологическими проблемами.

Журналисты очень любят задавать мне этот вопрос: «Доктор Курпатов, вот вы лечите звезд… А скажите, пожалуйста, чем их проблемы отличаются от проблем обычных людей?» И очень удивляются, когда я, хорошо подумав, отвечаю: «В принципе – ничем». Во-первых, потому, что люди – они всегда люди, степень известности или финансовой состоятельности не делает их больше или меньше людьми (со всеми вытекающими отсюда последствиями). А во-вторых, тот бульдозер перемен, который укатал нашу страну за годы перестройки, буржуазной революции и становления суверенной российской демократии, не разбирал, кого ему давить, кого – нет. Он давил всех подряд, и последствия налицо. С одной стороны, психическое нездоровье, когда у нас, по статистике, на одну голову приходится полтора психических расстройства. С другой стороны – общий негативизм и ажитация, перемежающаяся тотальной апатией.

Кто-то, правда, испытывал это давление из-за финансовых трудностей, а кто-то в большей степени из-за трудностей психологического свойства, ведь быть известным и/или богатым человеком в стране, которая голодна, озлоблена и нетерпима, – это то еще, надо сказать, удовольствие. Да, бутерброд может быть и с икрой, и с маслом, но, как у Леонида Филатова в «Федоте», «и икра не лезет в горло, и компот не льется в рот». И здесь я ничуть не преувеличиваю. Почему, вы думаете, наши звезды настолько закрыты и ничего хоть сколько-нибудь правдивого о себе публике не рассказывают? А они боятся. Да, они живут в самом настоящем ужасе. Не из-за того, что у них денег не будет, чего боится большинство россиян (хотя и их этот страх стороной не обходит), а из-за того, что уверены – скажи они правду или хотя бы полуправду, то тут же окажутся у позорного столба, и камни с помидорами полетят в них вперемешку одно с другим. Причем без каких-либо серьезных на то оснований…

В «Психологии большого города» продолжается наш разговор с Татьяной Девятовой о том, что мы пережили за эти годы и, главное, во что нас эти годы превратили. Портрет получается нелицеприятный, но – что поделаешь? Как там говорят про зеркало?.. Не пенять на него, да? Вот и не будем. Разумеется, любой сводный портрет, суммарный образ – это как средняя температура по больнице – вроде и цифра, но в каждом конкретном случае, как говорится, есть нюансы. Но и спорить с тем, что эта цифра имеет место быть, – бессмысленно. И если в среднем по больнице 40 вместо желанных 36,6 – это, наверное, заставляет задуматься. А кричать в этот момент: «Нет, но у меня-то 35!» – не аргумент в дискуссии такого рода.

Татьяна, конечно, постоянно спрашивает меня о том – что делать и как это исправить? Я со своей стороны честно пытаюсь ответить, хотя понятно, что единого, некого универсального спасительного рецепта при такой постановке вопроса не существует в принципе. В этом и отличие наших с Татьяной подходов: она думает о практическом приложении выводов, которые кажутся закономерными при психологическом анализе современной российской жизни (мне они с такой точки зрения как раз не очень интересны), а мне кажется важным понимать сущность происходящего, некий «тренд», направление движения, куда мы все движемся и где, вероятно, окажемся, если все оставить как есть (Татьяна со своей стороны этим интересуется в меньшей степени). Но для читателя, я полагаю, именно такая двойственность и подходит лучше всего.

В «Мифах» мы говорили о «справедливости», о «национальном величии», о «работе» и «образовании», а также о «свободе». В «Психологии большого города» речь идет об одиночестве, о семье и браке, о поколениях, о счастье и культуре. То есть о системе отношений. Об отношениях человека с самим собой, с другими людьми (отдельное место здесь занимают «вторые половины» и поколения – старшее и младшее), а также отношениях человека с миром (культура, в частности, и особенно – психологическая культура). Наконец, Татьяне удалось вытянуть из доктора и главу о психологах и психотерапевтах (хотя он долго сопротивлялся), которую она шутливо назвала – «глава-бонус». Вот такой круг вопросов, вполне, мне кажется, значимый для всех нас.

Не могу сказать, чтобы я был абсолютно доволен результатами своей работы – ответами, выводами, классификациями и так далее. Мне хотелось указать на некие общие закономерности, и мне кажется, что в этом смысле все удалось. Хотя по большому счету важнее тут все-таки сам факт такого разговора, что мы вообще об этом, точнее, о нас с вами говорим.

Спасибо!

Андрей Курпатов

Думаю, это известно всем: самое последнее, что пишет автор перед сдачей книги в печать, – это предисловие. Правда, я уже в ходе работы над книгой начала делать некие наброски вступления, собирать для него мысли, идеи, реплики. Но когда мы, наконец, приблизились к финалу – безжалостно их выкинула. Потому что поняла, о чем – самом важном – нужно сказать обязательно.

Почему люди читают психологическую литературу? Почему вообще интересуются психологией? И что отличает этих людей от тех, кто книжку по психологии за километр обойдет, приговаривая «чур меня, чур», и уж точно никогда не возьмет ее в руки?

Думаю, что на меня не обидятся те, кто чурается психологической литературы, за нелестное мнение о себе. Поскольку они никогда его не прочтут. А именно: эти люди не думают, не чувствуют и не знают, чего они не знают. То есть не то чтобы совсем не думают, думают, конечно. Думают, например, что во всех их бедах виноват кто-то другой или что-то другое, из недружественного внешнего мира. Чувствуют, что что-то в их жизни не так, вкривь-вкось, но источник этого дискомфорта, его локализацию почувствовать уже не могут: что-то там жмет, где-то давит, а вот что и где – непонятно. Или попросту не знают, не догадываются, что жить-то можно гораздо лучше – веселее, полнее, насыщеннее, счастливее, чем привыкли жить они. Как лягушка, прожившая всю жизнь в болоте, не может представить себе море.

Людей же, ищущих в психологии ответы на пусть иногда размытые, плохо сформулированные, но очень важные для них вопросы, отличают противоположные качества.

Они чувствуют. Чувствуют, что что-то в их жизни не совсем идеально, и за это, скорее всего, ответственны не только окружающие, звезды и правительство.

Они думают. И понимают одну простую истину: если продолжать жить, думать и действовать по-прежнему, то ожидать, что получишь другой, лучший результат, по крайней мере, нелогично, а по большому счету – глупо. Значит, нужно что-то изменить в своей привычке жить, начать как-то по-другому думать и действовать. Конечно, и в этом случае результат не гарантирован, но пробовать все равно надо, ведь это – единственный наш шанс что-то улучшить.