Петер Франтишек очень сожалел о том, что крысы, прячущиеся возле дома, где располагалась контора по продаже недвижимости, и в кустах у автостоянки, видели только то, что доступно простым смертным. А было бы весьма познавательно понаблюдать за этим крылатым страшным сном в действии. Сколько времени длилась предсмертная агония этого балбеса Эрика в полуреальном мире грифона? Как он убивал несчастного — медленно и методично или одним ударом?

Разгадкой ко всему происходящему был Григорий Николау. Этот человек находился в самом фокусе деятельности грифона. Ему удавалось многое такое, что было непонятно Франтишеку. Картина происшедшего в гостиничном номере обескуражила мага: Николау и его спутница, взявшись за руки, за чем-то наблюдали с неподдельным интересом, но крысы-соглядатаи не могли увидеть того, на что смотрели эти двое.

А потом, как только эта парочка завершила свое странное бдение, связь Франтишека с крысами почти полностью нарушилась. Доказательств связанный маг не имел, но подозревал, что и тут не обошлось без Фроствинга. Однако до тех пор, пока кто-то из крыс не вернулся с задания, он не мог ни о чем судить с уверенностью, а потому гадал, что произошло потом. Может быть, крысы взяли инициативу на себя, вопреки данным им инструкциям, и напали на Николау? Ах, если бы была хоть какая-то возможность снова наладить связь с ними…

«Сон о доме должен был привести его к самому логичному выводу, — думал связанный маг, по-прежнему вглядываясь во тьму. — Что же делал Николау в номере гостиницы? Нечто большее, на что, по идее, был способен. Вероятно, стоит снова захватить его. Он даст мне больше силы, чем те жалкие ошметки, что я почерпнул от Эмриха!»

Связанный маг задумался настолько глубоко, что не заметил, как задергались его руки. Заметил это Конрад, поскольку одной из его главных обязанностей было следить за хозяином и стараться не пропускать таких симптомов.

— Господин Франтишек…

— Гм-м-м? — Петер Франтишек обратил внимание на то, как изменились черты уродливой физиономии Конрада, и тут же опустил взгляд на собственные руки. — Похоже, тебе стоит приготовиться, Конрад.

— Да, господин. — Верзила сунул руку за лацкан куртки и извлек оттуда тот самый странный, стрелявший иглами пистолет, из которого он пустил иглу в Григория Николау. Другой рукой он достал из кармана три ампулы. — Какую дозу — слабую или сильную, господин Франтишек?

Господин почти не обращал внимания на своего слугу. В это время ему пришло в голову кое-что еще. «Дом… Если бы я просто отправился туда… и посмотрел, как там и что… все бы наконец стало ясно и понятно. Мне только и нужно — войти в дом. Никто не остановит меня, и…

И я никогда не выйду оттуда!»

Связанный маг тряхнул головой, стараясь отогнать навязчивые мысли. На самом деле он вовсе не хотел входить в дом — ну разве что только тогда, когда из раба превратится в господина. А для того чтобы это произошло, Франтишек должен был обрести власть над грифоном. Как только ему поклонится Фроствинг, следующая очередь будет за домом. В этом Франтишек не сомневался.

— Сильную, — наконец отозвался он и скрипнул зубами. Зов волнами бил по нему, и каждая следующая волна была безжалостнее предыдущей. — Самую сильную дозу, какая у тебя только есть, Конрад.

— Самую сильную? — Впервые за все время, что Конрад служил магу, он позволили себе усомниться в приказе господина.

— Делай, как я велю.

А ведь в некотором смысле все представлялось настолько логично… Если бы он вошел в дом хотя бы на несколько минут, он бы сразу понял, чего ищет. Быть может, он перебарщивал с предосторожностью. Быть может, ему не были нужны ни кресло, ни путы?

— Нет, проклятие, нет! — сквозь стиснутые зубы вырвалось у связанного мага. — Я останусь здесь!

Конрад хранил молчание. Он только время от времени переводил взгляд с господина на пистолет и обратно. Зарядив пистолет одной из ампул, две он убрал в карман.

— Я готов, господин Франтишек. Прошу прощения за промедление.

Первая атака уже закончилась, но Питер Франтишек знал: вторая на подходе, и она в десяток раз сильнее первой. Если же он позволит второй атаке подобраться, третья будет в десять раз могущественнее второй.

А его ноги и руки и так уже вовсю сражались с путами. Франтишек надеялся, что магическая сила, почерпнутая от Эмриха, поможет ему выдержать, и все же зов был слишком силен. Пока он не мог противостоять его приступам без кресла и наркоза — без наркоза в особенности. Вероятно, Николау придется захватить скорее, чем хотелось бы.

— Сделать вам укол, господин Франтишек?

Он только кивнул в ответ, поскольку готовился к очередному приступу зова. Негромкий, подобный пению сирен, голос дома призывал его.

«Там, в доме, наверняка кроется разгадка грифона… стоит только быстро осмотреться — и я найду то, что мне нужно, чтобы взять верх над этим каменным монстром… Ответ внутри дома…»

Послышалось негромкое шипение — так шипят змеи перед укусом. Резкая боль отвлекла связанного мага от искушающего зова.

Забытье спасло его.

К удивлению и радости Григория, на обратном пути Тереза задала ему совсем немного вопросов. Она на редкость быстро осваивалась с миром, в котором жил Григорий. Оставалось надеяться, что для этого ей не приходится делать над собой слишком больших усилий.

Она поинтересовалась Петером Франтишеком.

— Он вас похитил — вы так сказали, — проговорила Тереза, когда Григорий снова рассказал о том, каким образом познакомился с таинственным субъектом. Он ни словом не обмолвился о том, что Франтишек был привязан к креслу. Пока было вполне достаточно просто упомянуть об этом человеке. — Но почему же он вас отпустил?

— Потому что я знаю о тайне дома. Остальные не понимали, что происходит. Они только слышали зов. Я вел себя иначе.

— А я?

Григорий вынужден был ответить уклончиво:

— Вы его не интересуете. Главное для него — дом.

— Он его может получить, когда захочет.

Григорий покачал головой:

— Он пока к этому не готов. Не знаю, как именно он намеревается подготовиться, но предполагаю, что он наращивает силы.

Сказать больше означало бы пойти на риск. Тогда пришлось бы описывать те не слишком чистоплотные методы, к которым прибегали некоторые маги ради наращивания сил. К счастью, Тереза больше ни о чем Григория расспрашивать не стала. На самом деле, если на то пошло, то именно с этого мгновения она вообще стала весьма немногословна.

Тереза, как и обещала, устроила Григория в гостиной на диване. Он другого и не ожидал и к собственному изумлению понял, что на редкость спокоен. Он ни за что бы не решился взять эту женщину без ее согласия. Быть может, подобные помыслы сейчас были старомодны, но Григорию это было в высшей степени безразлично.

Тереза вошла в гостиную, когда Григорий пытался соорудить из декоративных подушек некое подобие того, на что было бы удобно положить голову. В одной руке Тереза держала большую пуховую подушку, в другой — аккуратно сложенное одеяло.

— Пожалуй, без этого вам не обойтись. На этих подушках спать невозможно. Я точно знаю, я пробовала.

— Спасибо.

— В холодильнике и шкафчиках над раковиной есть всякая еда. Ешьте, что понравится. Как только я освобожу ванную, можете ею воспользоваться. Я там для вас повешу коричневое полотенце и махровую простыню.

Григорий взял у Терезы подушку и одеяло и положил на диван.

— Спасибо, но если вы не против, я это отложу до утра.

— Конечно, — кивнула Тереза и улыбнулась. — Спокойной ночи.

Когда она отвернулась, чтобы выйти из гостиной, Григорий кое о чем задумался.

— Тереза, вы собираетесь завтра выйти на работу?

Она обернулась и нахмурила брови.

— Я еще не решила. Мне не хотелось бы… но на самом деле я не вполне понимаю, как мне быть. После того, что произошло сегодня ночью, это же бессмысленно, правда?

Что может произойти, если она вернется в «Дозорный»? Григорий слишком сильно устал, чтобы думать об этом.