— Какого дела? Сейчас я уже расследую одно дело и не знаю, когда мне удастся его закончить.

— Это касается… э… письма, которое вы получите завтра утром.

— От Ванды Уэзерби?

— Откуда вы… Значит, вы уже с ней встречались? — В голосе Хендерсона появились агрессивные нотки. — Не представляю, что она вам про меня наговорила, но в этом нет ни единого слова правды. Мистер Шейн, я даже не знаю эту женщину. Это самое нелепое…

— Обязательно дождитесь меня, — не дал ему договорить Шейн. — Я буду примерно через полчаса. — Он швырнул трубку и прорычал: — Еще один! Один из ваших самых уважаемых гражданских лидеров. Дональд Хендерсон. Боже мой! Эта чертова баба рассылала свои письма кому попало. Хендерсон клянется, что не знает ее. — Он замолчал, положив руку на телефон, затем набрал номер Ральфа Флэннагана.

— Мистер Шейн! — радостно воскликнул Флэннаган и облегченно вздохнул. — Случилась крайне загадочная вещь! Я подумал, что вы должны быть в курсе и звонил вам домой.

— Что такое? — спросил Шейн, с улыбкой глядя на Люси.

— Несколько минут назад мне позвонила какая-то женщина, представилась Элен Тейлор и сказала, что нам надо поговорить о Ванде. Я знаю девушку по имени Элен Тейлор — это актриса, которая время от времени исполняет эпизодические роли в моей программе, и я уверен, что это не ее голос. Я спросил, кто она такая, но она не стала ничего объяснять и продолжала настаивать на встрече. Я положил трубку и перезвонил для проверки мисс Тейлор. Представьте, мистер Шейн, мне ответил какой-то мужчина. — Голос Флэннагана задрожал от возбуждения и страха. — Он говорил таким… официальным тоном… может быть, это все нервы, но мне показалось, что это полицейский. Он стал выспрашивать, кто я такой, зачем мне мисс Тейлор, и у меня возникло чувство, что он пытается затянуть разговор, чтобы засечь мой номер. Тогда я бросил трубку. Как по-вашему, в чем дело? Какая может быть связь между мисс Тейлор и Вандой? И кто эта женщина, которая звонила под видом мисс Тейлор?

— Вы точно уверены, что это была не мисс Тейлор? — с интересом спросил Шейн.

— Абсолютно. Мистер Шейн, ведь голоса — это моя работа. Конечно, по телефону нельзя быть уверенным на сто процентов, но если учесть, что мисс Тейлор сегодня вечером была у меня на прослушивании, то… Учтите, я ее очень внимательно слушал — чистота голоса, тембр, всевозможные нюансы…

— Минутку! — резко перебил Шейн. — Вы говорите, она была у вас сегодня вечером?

— Да. Она и еще две актрисы. Помните, я говорил…

— Во сколько? Это может быть очень важно.

— Э… кажется, около восьми.

— Уже после того, как принесли письмо Ванды Уэзерби? Флэннаган, вы уверены, что не упоминали им об этом письме?

— Разумеется. Я не обсуждаю свои личные дела с девушками, которые приходят на прослушивания, — сухо ответил тот.

— А могло случиться так, что она видела письмо без вашего ведома?

— Г-м… это было бы крайне нежелательно. Пока она была у меня, письмо лежало на столе, но мисс Тейлор не производит впечатления человека, который стал бы без разрешения читать мои бумаги.

— А во сколько она от вас ушла?

— Примерно в восемь двадцать.

— Одна?

— Да. Послушайте, мистер Шейн, если вы думаете…

— В каком она была настроении? — оборвал его Шейн.

— В превосходном, — заверил его Флэннаган. — Дело в том, что прослушивание прошло исключительно удачно, и я обещал ей, что она получит роль.

— Учтите, вам придется объяснять это в полиции, когда вы завтра утром прочтете в газетах о ее смерти, — предупредил Шейн.

— Элен… Тейлор… мертва? — потрясенно выдавил Флэннаган. — Господи! Что у нее может быть общего с Вандой? И кто же все-таки мне звонил?

— Моя секретарша. Когда будете говорить с полицейскими, постарайтесь опустить этот факт. Если, конечно, все еще надеетесь, что ваше имя не будет фигурировать в расследовании убийства Ванды Уэзерби.

— Да, конечно, мистер Шейн. Вы считаете, что этого все-таки удастся избежать?

— Постараюсь сделать все возможное, — пообещал Шейн. — И начинать придется прямо сейчас. А вам лучше всего лечь спать. — Он бросил трубку на рычаг и сел на кушетку.

— Что ты теперь обо всем этом думаешь, Майкл? — нетерпеливо спросила Люси.

— Дело еще больше запутывается. Так… Элен Тейлор была в квартире Флэннагана между восемью и половиной девятого. В полночь она умирает в судорогах, успев только что-то сказать про меня и Ванду Уэзерби. Боюсь, что если Джентри увидит утром письмо Ванды, то вцепится во Флэннагана.

— Но тебе так или иначе придется показать это письмо, — пожала плечами Люси. — Ведь, насколько я помню, ты ему обещал.

Шейн с хитрой улыбкой взглянул на Люси.

— Надо точно вспомнить, что я ему обещал. Ага, я сказал, что не буду мешать ему в изучении моей утренней почты. Отлично! Достань свою машинку и бумагу… хорошо бы такую, какой обычно пользуются женщины. Желательно белую. И квадратные конверты, если есть, конечно.

— Я купила целых три упаковки. Если не ошибаюсь, одна из них — с белой бумагой. Майк, что ты задумал? — Люси Гамильтон уже вставляла в машинку лист белой бумаги и протянула Шейну квадратный конверт. — Такой подойдет?

— В самый раз. — Он сел рядом и начал диктовать. — «Дорогой мистер Шейн! Посылаю вам тысячу долларов и оригинал письма, адресованного вам же, из которого вы все узнаете. Тысяча долларов будет служить гонораром на тот случай, если со мной что-нибудь произойдет до того, как мы сможем переговорить. С уважением, Ванда Уэзерби».

Люси покачала головой и, закончив печатать, вопросительно посмотрела на Шейна.

— И это все? Не понимаю, что Джентри может найти в таком…

— Минутку, — хмыкнул Шейн. — Добавь еще один абзац. «Хочу нанять именно вас, поскольку не испытываю ни малейшего доверия к управлению полиции Майами, которое имеет репутацию самого коррумпированного и бестолкового на территории Соединенных Штатов». Точка.

Люси изумленно ахнула и перестала печатать.

— Майк Шейн! Если ты собираешься сделать с этим письмом то, что я думаю, то не успеет Уилл Джентри его прочесть, как журналисты разорвут его в клочья!

— Заканчивай, — мягко проговорил Шейн. — Уилл это заслужил. Нечего было подозревать меня в том, что я что-то скрываю.

Люси допечатала письмо, вытащила лист из машинки, положила на стол и начала вкладывать его в конверт.

— Подожди! — приказал Шейн. — Вставь в машинку еще один лист.

Он закрыл глаза и постарался как можно точнее вспомнить содержание двух писем, которые показывали ему Ральф Флэннаган и Шейла Мартин. Потом начал медленно диктовать:

— «Дорогой мистер Шейн! Сегодня я дважды пыталась дозвониться вам в контору, но так и не смогла вас застать. Сейчас уже пять часов вечера, и я пишу вам это письмо. Высылаю вам чек на тысячу долларов на тот случай, если сегодня ночью со мной что-нибудь произойдет. Тогда эта тысяча долларов будет вашим гонораром, если вам удастся добиться признания вины Джека Гарли из „Спортивного клуба“ в моем убийстве. Он уже дважды покушался на мою жизнь, и я опасаюсь, что сегодня вечером предпримет еще одну попытку.

Я намерена отправить ему копию этого письма с курьером, чтобы он знал, что я сообщила вам о его намерениях. Может быть, это заставит его отказаться от новых попыток.

Если я останусь жива, то первое, что сделаю завтра утром, — позвоню вам, чтобы договориться о встрече. Ванда Уэзерби».

На конверте напечатаешь адрес нашей конторы, ее адрес — в обычном месте, но когда будешь печатать, сделай пару ошибок, чтобы завтра утром смогла отличить этот конверт от настоящего.

Выполнив указания Шейна, Люси протянула ему конверт со словами:

— Майк, ты ведь знаешь, что с помощью этого натравишь Джентри на Гарли. А ведь ты даже не знаешь наверняка, послала ли Ванда ему такое письмо.

— Но это вполне логичное предположение!

И Флэннаган, и Шейла Мартин имеют алиби на время ее смерти. Оба они — честные и приятные люди, и, похоже, Ванда их крепко прижала. С другой стороны, Гарли — довольно противный тип. Нет чтобы прийти ко мне, как другие, и честно выложить карты на стол! Вместо этого он начал давить на меня — звонки, угрозы…