Она сняла шоссы и отбросила их в сторону. Он опустил ее на кровать и навис над нею, отчего она, утопая в перине, опять напряглась.

Любовь в его взгляде смешалась со страстью. Почувствовав ее напряжение, он заговорил:

— В этот раз все будет иначе. Да, женщину можно взять силой. Можно принудить ее к сношению. — Жажда мести полыхнула в его глазах и погасла, когда он тряхнул головой, отказываясь впускать в спальню дурные воспоминания. — Но ее нельзя заставить любить.

Любовь. Об этом она не смела даже мечтать.

Она кивнула, давая ему разрешение, и тогда он вытянулся на кровати и лег на бок, одной рукой поддерживая голову, а вторую оставив свободной.

— Теперь ты.

Она тоже легла на бок. Теперь она видела его целиком. Они открылись друг другу. Никому не пришлось быть сверху или снизу.

Просто смотреть было недостаточно. Протянув руки, она прижалась к нему, и он ответил ей тем же.

Она закрыла глаза, позволяя губам найти его губы и отпуская свои чувства на волю. Она перестала бояться. Не он овладеет ею. Они овладеют друг другом в равной мере. Их страсть была равнозначна.

Ее демоны были уничтожены.

* * *

Джон целовал ее, баюкая в своих объятиях, стараясь быть чутким к ее желаниям, как к своим собственным.

Эта женщина была совершенно особенная, как и его любовь к ней. Она была самая ожесточенная, самая уязвимая даже не из тех, с кем он спал, а из всех женщин, которых он знал. И именно это заставляло его неделями сдерживать свою страсть.

Он оторвался от ее губ, только затем, чтобы покрыть поцелуями ее нос, щеки, виски, лоб, чтобы прижаться губами везде, куда только мог дотянуться. Потом отодвинулся, усмиряя дыхание.

— Я знаю… — Он запнулся. У него не осталось слов. — Я знаю, ты не хочешь, чтобы тобой… обладали. — Он заглянул ей в глаза, опасаясь снова увидеть в них страх.

Но она не испугалась. Вместо этого она отняла с его спины руку и провела ею по его щеке.

— Да, но…

И тем не менее он хотел обладать ею. Хотел взять ее. Сделать ее своей и никогда больше не отпускать. Он хотел этого сильнее, чем чего бы то ни было в жизни.

Она улыбнулась.

— С тобой все будет иначе. Теперь я это знаю. Когда все закончится, я стану… свободной.

Свобода. Сбудется то, о чем он мечтал. Ее призраки, напряжение, скованность — все это исчезнет.

Он хотел для нее свободы, ничего больше. И вместе с тем желал привязать ее к себе навсегда. Но пока не смел озвучить свое желание. Этой ночью его будущее, как и ее прошлое, было под запретом.

— Значит… — Слова давались ему с трудом. — Значит, сегодня ночью здесь будут только Джон и Кейт. Ничего до, ничего после.

— Ни вчера, — прошептала она. — Ни завтра.

Его разум замолк и перестал контролировать тело. Он снова приник к ее губам, их языки, пальцы, губы смешались, и он перестал понимать, где его ласки перетекают в ее. Набухший, горячий, твердый, он был готов слиться с нею, и тут осознал, что не проверил, насколько готова она.

Он дотронулся до нее снизу. Под его пальцами она оказалась скользкая, влажная.

— Да. — Слово легким вздохом вырвалось из ее губ.

— Ты уверена? — Он едва мог говорить, но он должен был знать точно. В этот раз все будет по-другому. Он дал ей слово.

Она сжала губы, кивнула.

И тогда он понял, что должен сделать.

Крепко прижав ее к себе, он перекатился на спину. Распластавшись на его груди, она неуверенно подняла голову.

— Вот так, любимая. Теперь ты главная. Можешь взять меня.

И взмолился, чтобы она согласилась быстрее.

Она села прямо, не отрывая от него глаз и постепенно осознавая, что он задумал. Потом взглянула вниз.

— Так тоже можно?

Он рассмеялся, болезненно пульсируя под нею.

— О, разумеется, да.

— И это будет так же приятно, как если бы ты…

— Я приложу к этому все усилия.

Она широко раздвинула ноги, и он направил себя в нее, любуясь, как смущение на ее лице сменяется удовольствием.

— Я так… полна тобой.

Он вырос внутри нее; она сжала его в ответ. Он дотянулся до ее самого чувствительного местечка и, пока она извивалась на нем, смотрел на ее лицо — пылающее, бездумное, стремящееся достичь наслаждения, которое он обещал.

Потом она упала ему на грудь, требовательно целуя в губы, и он крепко обнял ее, задвигался вместе с нею в своем собственном ритме. Их тела и чувства стали единым, неразделимым целым. И когда, наконец, он стремительно излился в нее, то ощутил ее ответные спазмы.

Чувство, которое снизошло на него после, было глубже, чем все, что он когда-либо переживал во время соития.

Оно сказало ему, что он дома.

Бурная река замедлила течение вод. Он прижимал ее к груди и слушал ее размеренное, сонное дыхание.

Да, удовлетворенно подумал он. Ее призрак исчез.

Пока он глядел в темноту на тлеющие в очаге угли, его вновь одолели мысли о будущем. Внезапно он понял: ни его родители, ни брат, ни сестра, никакие их слова или дела, ни замок и ни земля, ничто не смогло бы привязать его к этому месту крепче, чем этот акт.

И эта женщина.

Глава 21.

Позднее в ту ночь Кейт лежала рядом с Джонни без сна и смотрела на острые тени, которые лежали на полу в свете полной луны.

Ждала.

Она должна стать Храброй Кейт в полном смысле этого слова.

Слишком долго она опиралась на семью — на Джона, Роба, Бесси, на всех остальных, — заставляя их делить свою жажду возмездия. Но Вилли Сторвик задолжал только ей одной.

Она сделает это ради Джонни. Он был совершенно прав. Чтобы защитить семью, расправиться с Вилли должен кто-то один. Но он ошибся, решив, что этим человеком будет он сам. Она никогда не видела короля и не знала, насколько сильно нужно его бояться. Но неважно, отлучили Вилли от семьи или нет, Сторвики не позволят Брансонам просто так охотиться за одним из своих. Они станут мстить, а Черный Роб ответит им тем же.

Убийствам не будет конца.

Но если она поквитается с Вилли одна, ее сочтут сумасшедшей. И пусть. Ей хватит смелости, чтобы предстать перед судом и принять наказание.

Все это было верно, но тем не менее истина заключалась в другом. Она должна расквитаться с ним своими руками, иначе она никогда не исцелится. Только убив его, она станет собой.

И все будет кончено.

Она думала, что близость с Джонни изменит ее, чтобы в будущем она нашла себе кого-то другого. Теперь она не могла и представить, как доверяет себя чужому мужчине. Но Джон заслуживает того, чтобы рядом с ним была нормальная, полностью исцеленная женщина. Даже сегодня, когда она хотела принадлежать ему целиком, ему пришлось сдерживаться и приспосабливаться к ней. Она оказалась не в состоянии раствориться в нем без остатка.

Она решительно отмела сомнения. Дело должно быть сделано. Если она хочет, чтобы у ее будущего  с Джонни был хотя бы один шанс, она должна одержать верх над своими демонами, и есть только один способ, как достичь этого.

Нужно убить Вилли-со-шрамом.

Конечно, существовала и другая вероятность.

Вилли мог убить ее сам.

И теперь эта мысль тревожила ее сильнее, чем раньше.

Она выскользнула из кровати и оделась. Джонни заворочался и открыл глаза.

— Я в туалет, — прошептала она.

Он кивнул, и его веки снова смежились.

Убедить пса было куда сложнее. Он уже вскочил на лапы, приготовившись следовать за нею, куда бы она ни пошла.

Она нерешительно закусила губу. Нет причин брать его с собой. Ей не нужно никого выслеживать. Но главным достоинством пса было то, что его присутствие придавало ей мужества.

Что ж, пришло время обрести мужество в себе самой. Не нужно его вмешивать. Не нужно вмешивать их всех.

Она обняла пса за шею.

— Сиди. Я скоро вернусь.

Он обнюхал ее лицо, словно утешая ее. И когда она закрыла за собой дверь, оставляя его позади вместе с Джонни, то задумалась, почуял ли пес ее слезы.