Джон развернулся и пошел прочь, но задержался на пороге.

— Английский смотритель заслуживает доверия?

— Не меньше меня самого.

— И насколько его заслуживаешь ты, Томас Карвел? — спросил он и вышел, не дожидаясь ответа.

Джон доверял Карвелу, потому что его выбрал король. Но, проведя несколько недель на границе, он начал сомневаться, можно ли вообще доверять кому-либо, кроме своей семьи.

Включая Карвела и самого короля.

* * *

Кейт не приценивалась к товарам, как другие женщины, и не развлекалась, как Брансоны, которые убивали время, пиная мяч. Бесси и Джон по очереди пытались отвлечь ее, предлагая то сладкий пирог, то кружку эля, но она от всего отказывалась. Она просто стояла, держа за поводок Смельчака, тяжело привалившегося к ее ногам, и издалека наблюдала за Вилли Сторвиком.

Заставляя себя следить за каждым его движением, она верила, что пока она не спускает с него глаз, он не посмеет сотворить ничего дурного.

Развязка уже близка. Вон он, стоит со связанными руками. И до тех пор, пока он не предстанет перед судом, она будет следить за ним.

Вот только без английского смотрителя суд не начнется.

* * *

Тянулось время. Солнце и тучи попеременно сменяли друг друга на небе. Сторвики и Брансоны попеременно вели в игре в мяч. Утренняя болтовня давно стихла.

Джон не отходил от нее ни на шаг. Измученный ожиданием, он то и дело обращал взор на юг.

— Я поговорю с Карвелом еще раз, — сказал он, когда день начал клониться к вечеру, но уходил не спешил. Не хотел оставлять ее.

Она вздернула подбородок. Вновь Храбрая Кейт.

— Идите. И передайте, что я жду его ответа.

В последний раз взглянув на нее, он поспешил к смотрителю.

И вдруг, как только она осталась одна, зашуршала листва, в небо взметнулись вороны, земля затряслась под ногами, но когда она поняла, что происходит, было уже поздно.

Откуда-то сзади налетели лошади.

Всадников было трое. Они были вооружены, и она прокляла те правила, по которым Брансонам пришлось расстаться с оружием. Теперь, когда ее лишили ножа и забрали лошадь, выбор был невелик: убежать и попробовать спрятаться, либо противостоять их клинкам голыми руками.

Но всадники не стали нападать на нее. Они проскакали до конца улицы к месту, где стоял Вилли-со-шрамом, на минуту остановились, чтобы перерезать веревку, которая связывала его руки, и затем, вручив ему меч и поводья от лошади, молниеносно унеслись за пределы деревни.

Прежде чем поставить ногу в стремя и последовать за ними, Вилли подошел к Кейт и, схватив ее, впился ртом в ее губы.

Она потянулась за ножом, которого не было, начала отбиваться кулаками, а потом ее пес вцепился зубами в его руку. Взвыв от боли, Сторвик отпустил ее, запрыгнул в седло и поскакал прочь.

Стоя в пыли, которую подняли копыта его лошади, она согнулась пополам, еле сдерживая рвоту и сжимая в кулаке клочок коричневой ткани, которую Смельчак вырвал из рукава Вилли-со-шрамом.

Глава 13.

— Ты знал! — Джон впечатал Карвела в стену трактира, держа его за горло и борясь с искушением сжать пальцы сильнее. — Ты с самого начала знал, что все так будет!

Деревенские жители за его спиной жались к домам, а Брансоны и Сторвики обратили кулаки друг против друга.

Сперва он метнулся к Кейт, но опоздал, потом бросился за мечом и не успел снова. Проскакав через деревню, Вилли скрылся прежде, чем они смогли добраться до своих копий и лошадей. Трое Брансонов выехали за ним в погоню, но с большим опозданием.

Надежды на то, что его догонят, не было.

Где Кейт? С нею уже стояла Бесси. Его самого Кейт теперь не захочет видеть.

— Они предали и меня тоже, — сказал Карвел. В его зеленоватых глазах, обычно непроницаемых, загорелась злость. — Клянусь могилой отца.

Нехотя Джон отпустил его.

— Надеюсь, для тебя он значил побольше, чем мой для меня.

— Сторвик задел честь Карвелов, — произнес смотритель. Сквозь маску дипломата проглянула решимость настоящего приграничного жителя. — И я выясню, насколько в его побеге замешан английский смотритель.

Краем глаза Джон заметил, как Роб вплотную сошелся с вождем Сторвиков и приставил к его груди меч. Старик, не делая попытки защититься, безучастно стоял с поникшими плечами.

— Мы здесь не при чем, — произнес он и развел руками. — Отныне он нам никто. Он больше не Сторвик.

Изгой. Мертвец для своего рода. Худшей участи не придумаешь. Отныне конфликт с Вилли перестал иметь отношение к Сторвикам. Глава семьи сказал свое слово.

Джон подошел к брату. Тот медленно опустил меч и вонзил его в землю.

— Ну что? — крикнул он, потрясая руками. — Ты доволен, Джонни?

День перемирия был окончен. Сторвики и Брансоны, все в крови, пошатываясь, расходились, чтобы забрать лошадей и разъехаться по домам.

— Доволен ли я? О, нет, — сквозь зубы ответил он. Руки чесались схватиться за меч. Приграничных законов и королевского суда оказалось недостаточно. — Нисколько.

Никогда еще он не чувствовал себя таким уязвимым, таким беспомощным дураком, как сегодня, когда Вилли вырвали из рук правосудия у него на глазах. Хуже, чем в детстве, когда он был слишком маленьким и хилым, чтобы давать отпор тем, кто был сильнее и старше.

А потом Сторвик посмел тронуть Кейт.

И отвращение на ее лице стало последней каплей.

— Он не успел далеко уехать. Мы догоним его, если выдвинемся немедленно.

— Да, и попадем в новую западню. Похуже, чем та, из которой только что выбрались.

— Тогда едем домой, возьмем подмогу! — Он тщетно пытался придумать выход. — Соберем тысячу человек!

— То есть, ты готов прикончить ублюдка?

Джон боролся с эмоциями, осознавая, что готов нарушить все свои обязательства и тем самым отсечь от себя любые милости, которыми мог одарить его король.

Он сделал глубокий вдох, пытаясь обуздать гнев. Хватит и того, что он поднял руку на королевского смотрителя.  Если он расправится со Сторвиком в обход закона, то на следующий День перемирия судить будут его самого.

— Я готов выследить его, отвезти в Эдинбург и отдать под суд. — По крайней мере, тамошние судьи не станут плести интриги за их спинами.

Роб откинулся назад со скрещенными на груди руками и посмотрел на него так, словно он снова стал Джонни Тряпкой.

— Если так, то ничего ты не понял и ничему не научился. Живым ты его не возьмешь, я тебе обещаю.

— Должен быть другой способ. — Он хотел спорить, хотел сказать брату, чтобы тот отошел в сторону и передал право вершить суд королю, но сперва ему нужно было убедить себя самого. — Ты должен ко мне прислушаться…

— Нет! Слушать будешь ты, малыш Джонни. Я предупреждал тебя, чем все закончится. Но ты стоял на своем. И ради тебя я согласился дать шанс твоему драгоценному правосудию. Сам видишь, что из этого вышло. Можешь передать своему королю, что его законы это просто слова, написанные на бумажке, которую легко разрубить мечом. Меч всегда побеждает.

После всего, что случилось, не откажется ли Роб помочь королю? Успеет ли подкрепление вовремя? Все это перестало иметь значение. Король и его законы слишком далеки от границ. Здесь нет иного правосудия кроме того, что люди добывают для себя сами. И пока король не изменит заведенный порядок, ничего не изменится.

— Как бы то ни было, я поймаю его и прослежу, чтобы его наказали.

Роб тряхнул головой.

— Зачем? Ты ясно дал понять, что это не твоя битва.

Затем, что он поклялся священными камнями на Горбатом холме.

— Затем, что я при тебе поклялся Кейт, что доведу дело до конца, если этого не сделают смотрители.

Он дал слово с легким сердцем, не задумываясь о том, что придется его выполнять. Но теперь он был связан не только словами. Он увидел врага в лицо. Увидел, как он обошелся с Кейт.