Гиды цивилизаций ,

пусть даже малопонятный. Набожность среднего византийца формировалась под воздействием импульсов раскаяния, а святой укреплял свою веру непрерывно. Он единственный, кто мог склонить Бога в пользу кающегося грешника: святой являлся профессионалом среди любителей.

Зрелищный характер некоторых аскетических практик, формировавшихся в первые века христианства, поражал воображение толпы. Не все из этих практик получили значительное развитие, например практика пустынников. Они бродили по пустыне, употребляя в пищу лишь высохшую степную траву, да и то редко встречавшуюся. Или, например, практика блаженных, которые часто встречались в городе: они вели себя, как безумные, чтобы обращать людей к вере.

Но наиболее впечатляющим было столпничество. Его основателем стал сириец, уроженец берегов Евфрата. Неудовлетворенный жизнью, которую он вел в монастыре Теледа, в сотне километров к северо-востоку от Антиохии, Симеон решил подняться на соседнюю гору Корифей. Там он сделал ограждение и более за него не выходил, приковав свою ногу к камню цепью. Затем, так как к нему началось паломничество учеников, беспокоившее его, он построил себе более высокий столп, с которого спускался только для того, чтобы сделать его еще выше. Последний камень Симеон водрузил на высоте шестнадцати метров. Поднявшись на столп впервые в 422 году, он умер спустя тридцать семь лет — 24 июля 459 года. Успех Симеона был невероятным: к нему приходили отовсюду, чтобы просить совета. С высоты своего столпа он раздавал евло- гии — образки из глины, взятой у подножия столпа, на которых имелось изображение святого столпника. По разным важным поводам, например, чтобы

просить святого прекратить засуху, на гору устремлялись толпы людей (женщины, даже мать святого, не имели права пересекать ограждение). Верующие ждали, сгрудившись под распростертыми к небу руками святого, и через некоторое время начиналась буря с грозой.

Патриарх Антиохии вынужден был прибегнуть к силе, чтобы забрать останки святого. А вокруг столпа пришлось сделать металлическое заграждение, чтобы избежать его разрушения. Над столпом, находившимся под открытым небом, так как аскеза состояла в том, чтобы жить на незащищенной платформе, был сооружен гигантский храмовый комплекс с четырьмя приделами, живописные развалины которого видны сегодня в Калат Семан (крепость Симеона). Сохранилось и основание колонны. Паломничество к нему продолжалось в течение многих веков, даже после арабского завоевания.

У Симеона нашлось множество подражателей. В некоторых регионах вздымались настоящие леса столпов. Когда святилище Симеона пере-

Основание столпа Симеона Столпника

шло к монофизитам, другой Симеон, халкидонец, воздвиг свой столп на горе, господствующей над протоком реки Оронт между Антиохией и морем. Столпничество достигло и региона Константинополя. Один из учеников Симеона, также сириец, Даниил, умерший в 493 году, без колебаний спустился со своей колонны и возглавил гигантское уличное шествие, направившееся, чтобы свергнуть узурпатора-монофизита Василиска. В XI веке на горе Галисия, расположенной неподалеку от Эфеса, некто по имени Лазарь построил несколько столпов, один выше другого. Он не был единственным столпником в регионе. Среди них была и женщина, которая еще более ужесточила практику этого подвижничества: ее ноги постоянно свисали с платформы. В XII веке столп Даниила не пустовал. Леонтий, будущий патриарх Иерусалима, вел переговоры с монахами, которые служили в святилище, собираясь там подвизаться, но в итоге предпочел уйти в монастырь. Лазарь Гали- сиот создавал по монастырю возле каждого столпа. Его столп, прилегающий к церкви, сообщался

, Византия

с ней проемом, через который святой проникал в церковь, чтобы участвовать в службе.

Пройдя эпоху мучеников, святость становится элементом идеи спасения. До XIII века, когда начало ощущаться латинское влияние, процедуры признания святости не существовало, не было никакой особой канонизации. Святой — это тот, которого святым считает народная молва. О любом из святых известно только то, что его последователь, обычно ученик, написал в его житии. Конечно, власти пытались использовать это по-своему, как мы видим на примере патриарха Антиохии в случае с Симеоном. Однако редко бывало, когда первый рассказ о жизни святого создавали еще до его смерти, как сделал митрополит Феодор Кирскйй. Вскоре после смерти митрополита сирийские ученики на своем языке записали версию жизни Симеона. Намного позже появилось «Житие» на греческом. Очень часто тот, кто создавал «Житие», включал в повествование признание святости монаха властями, по возможности императором, как в случае с Даниилом Столпником, или по крайней мере признание епископом. Святость сохранялась потомством, о подвижничестве святого рассказывалось в календарях, в Четьях минеях (память Симеону Столпнику отмечают 1 сентября, в первый день церковного года) или в книгах, повседневно использовавшихся для проведения богослужения, а также в кратких жизнеописаниях святых (синаксариях). Почетнее всего, естественно, было попасть в синаксарий Константинополя.

Жития святых писались для монахов, обслуживающих святыню, или для паломников, которые отправлялись туда; они изобиловали описаниями чудес, совершенных святым при жизни или после его смерти. Эти творения нередко дополнялись чудесами, иногда только услышанными автором.

РЕЛИГИОЗНАЯ ПРАКТИКА

Поначалу местные церкви на христианском Востоке были мелкими общинами, объединенными вокруг своего епископа, окруженного в лучшем случае несколькими диаконами и священниками. Когда христианство вполне утвердилось, строили кафедральный собор необходимых размеров, духовенство которого обслуживало культовые сооружения города. Местные муниципальные или административные власти передавали церкви землю и субсидии, поскольку власть епископа распространялась также на благотворительные учреждения, на под держание которых у деградирующих городов больше не было средств. Помимо этого городское духовенство призывало вносить пожертвования.

В таком большом городе, как Константинополь, было бесчисленное множество церквей; более того, нередко церкви монастырей во время служб открывали свои двери для верующих. Естественно, по соображениям удобства верующие присутствовали на богослужениях в той церкви, которая находилась ближе к их жилью, но это не было обязательным. В сельской местности существовало понятие прихода.

Отправление службы в сельской местности являлось сложной проблемой, к которой Церковь не была готова. В нескольких деревнях создавались церкви, называемые общественными, в которых служили священники, посланные епископом и содержавшиеся за его счет. Но этого оказалось недостаточно, поэтому почти повсеместно по инициативе землевладельцев или сельских общин устраивались молельни, где прихожане молились, но совершать в них таинства можно было только с разрешения епископа. Некоторое время епископы

посылали в сельскую местность «сельских епископов» (хорепископов) или приходящих священников (периодевты — «те, кто обходит»). Все чаще звучало требование, чтобы эти молельни сделать полноценными церквями. В IX веке Лев VI отменил различия между храмом и молельней. Тем не менее в деревнях не существовало приходов, как, впрочем, и налога (десятины) для содержания духовенства. В деревнях находили относительно зажиточного земледельца, не обязательно владеющего недвижимостью, проводили общую подготовку, достаточную для того, чтобы он наизусть выучил литургию и мог служить по воскресеньям, иногда — по субботам и в праздничные дни. В остальное время он работал на своей земле и кормился этим с женой и детьми. Когда земледелец умирал, его сын или зять просто выполняли эту обязанность за него, как и работу на земле. Качество не являлось главным критерием отбора. Архивные документы показывают, что даже те священники в деревнях, довольно многочисленные, которые могли продавать, покупать и сдавать в аренду земли, тем не менее при этих сделках не всегда могли написать даже свое имя. Мы не имеем примеров, когда бы сельский священник сделал карьеру, став епископом. Высокие посты были предназначены для монахов или для именитых клириков соборных церквей больших митрополий.