— Мы не нанимаем так много пастухов, как на ранчо Файв Дог. В основном, мы берем на короткий срок: на период клеймения стада, перед отправкой на рынок. Как вы видели, нам нет необходимости гонять наше стадо за несколько миль летом в горы, как это делают они. У нас земли лежат выше, и травы лучше и сочнее. И все наши пастбища рядом, вокруг нас, на холмах.

— Да, — согласился он, осматриваясь вокруг. — Это все очень хорошо для скота, не так ли?

— Да, — она вздохнула. — А мне придется пропустить всю эту прелесть, почти всю.

— Вы уезжаете? Когда? Надолго? — в его взгляде сквозили тревога и неуверенность. — Извините. Это, конечно, не мое дело.

— Нет, все нормально. Я уезжаю в Бостон, через несколько дней. Мои родители решили, что…

Она не могла заставить себя сказать эти несколько слов ему. Не могла.

— Они полагают, что вам необходима культурная среда, не так ли? Я знаю это. Я долго наблюдал, как моя мать пыталась превратить пять моих сестер в приятных молодых леди.

— Пять сестер! — несомненно, ее энергичный рыцарь знал, как быть очаровательным.

— Да, — сказал он весело. — Все старше и все очень полные. Я — единственный мальчик.

Марти искренне рассмеялась, когда представила картину — визжащего маленького светловолосого мальчугана в окружении пяти девиц. Он поравнялся с ней, сдерживая лошадь, которая немного испугалась ее громкого хохота. Взяв поводья одной рукой, она прикрыла рот ладошкой, чтобы оборвать смех. У Кола смех тоже прекратился. Даже улыбка исчезла с лица, когда он остановил взгляд на ее глазах, которые стали чрезвычайно темными и горячими.

Марти чувствовала себя подобно воску, тающему на солнце, и не могла больше сдерживать поток сладостных ощущений, когда весь его вид показывал, что и она действует на него подобным же образом.

Его губы наконец пошевелились, и он произнес почти шепотом:

— Вы необычайно привлекательны и особенно, когда смеетесь.

Она страстно желала почувствовать его губы на своих. Ей хотелось ощущать мягкое давление, их вкус. Почти бессознательно она направила Терру ближе к нему. Лошадь споткнулась о камень, при этом отскочила на прежнее место. Она резко ее одернула. Она поняла бы, если лошадь оступилась бы ночью, при лунном свете, но не сейчас, в середине дня, когда так светло. Она ударила каблуками по бокам лошади, и та бросилась вперед, переходя на полный галоп. Крепко обхватив круп лошади ногами, она крикнула через плечо Колу:

— Скачем до дома наперегонки, посоревнуемся!

В стремительном движении она рассекала зеленые волны, оставляя позади себя небольшие холмы, покрытые медовыми цветущими травами. Белки выскакивали и разбегались по сторонам. Вскоре она услышала грохот от второй скачущей лошади, приближающейся сзади. Не оборачиваясь, чтобы не потерять преимущества, она пришпорила свою молодую кобылу.

Так, находясь впереди, она влетела на свой огороженный двор и, не оглядываясь назад, пересекла его. По шуму, раздающемуся сзади, Марти поняла, что победила. Она натянула поводья, резко останавливаясь, поднимая клубы пыли. Когда Кол сделал то же самое, она повернула лошадь и с триумфальным выражением на лице и в позе обратилась к нему:

— Держу пари — вы думали, что выиграете скачку у девушки?

Усмехаясь, он медленно покачал головой:

— Особенно, когда о гонке объявлено после ее начала.

Она слегка поклонилась ему, так, что стали хорошо различимы ямочки у нее на щеках:

— Я думала, что представительницам слабого пола всегда можно дать немного преимущества.

Он похлопал своего мерина по лоснящейся шее:

— Ответь на это, Дасти. — Взглянул на ее потную лошадь. — Это одна из молодых длинноногих кобыл, которые имеются у вас? — его взгляд скользнул вниз, к ее джинсам, где ткань плотно охватывала тело, все же пряча его секреты. Затем он быстро поднял голову и огляделся вокруг. — Ваши — дома?

Марти спешилась и прежде, чем ответить ему, спрятала лицо за крупом лошади и сказала как можно более беспечным тоном:

— Я не думаю. Они оба уехали, до того как я ускакала из дома.

Она услышала скрип кожи и поняла, что он тоже спешился с коня, зашла вперед и встала перед своей гнедой, завязывая поводья петлей перед тем, как уйти. Кол оказался перед ней, она передала ему поводья Терры, попросила отвести лошадей на конюшню и дать обеим зерна, пока она что-нибудь приготовит поесть.

— Вы уверены? Это не поставит вас в затруднительное положение?

— Ерунда. То, что дома никого нет, не значит, что я не могу пригласить, кого я захочу! — она показала жестом в направлении коттеджа, как будто была его женой.

— Так вы уверены, что это удобно? — в его голосе все еще звучали нотки сомнения.

Марти побежала в дом так быстро, что длинные ленты из ее косы развевались по ветру. Она направилась к задним воротам. Замедлив движение, бросила через плечо:

— Вы любите жареный или вареный картофель? — она подумала, что раньше даже в самых смелых мечтах не могла вести себя так раскованно и смело. Но бог помогал ей — это был, вероятно, единственный шанс погрузиться в маленькое романтическое приключение, перед тем как быть заживо похороненной в Массачусетсе. И, кроме того, удивительная вещь, появление этого молодого, бойкого повесы случилось в тот единственный день, когда она была оставлена здесь одна. Если это не судьба, тогда она не знала, что это такое.

Еще дверь не успела захлопнуться за ней, как она начала расстегивать пуговицы на своей просоленной, пахнущей потом рубашке. Она делала это пробегая через библиотеку, затем через прихожую другой комнаты, и так до двери, ведущей наверх, в ее комнату. Она хотела надеть что-нибудь более привлекательное. Возможно, что лучше всего надеть легкое белое платье, которое так выразительно подчеркивало ее грудь. Даже мама говорила, что оно делает ее более женственной.

Буквально несколько минут спустя она уже спускалась вниз по лестнице, успев переменить обувь. Она выбрала свои любимые мягкие тапочки, которые почти не создавали шума при ходьбе. Высокий стоячий воротник и треугольные, встроченные рукава, вместе с гофрированным верхом платья создавали иллюзию очень тонкой талии. Широкий сатиновый пояс в еще большей степени привлекал внимание к талии. Хотя мать и другие домашние ругали ее за то, что загорает на солнце, она считала, что легкий оттенок загара на лице улучшает ее внешность, особенно на фоне белого платья. И золотые прядки в волосах добавляли колорит ее облику. Но она не стремилась сооружать сложные прически, да просто и не имела на это времени, и ограничивалась расчесыванием волос и завязыванием их широкой лентой, которая обычно подходила по цвету к поясу или шарфику. Вспомнив о еде, Марти заспешила на кухню, по дороге прихватив висевший на стене передник. Но ей не пришлось беспокоиться о потерянном времени — картофель был сварен, размят и поставлен на кухонный стол вместе с вчерашним мясом и спаржей. Все было сделано еще до того, как пришел Кол.

Она несколько раз уже подбегала к окну, выходящему во двор, но убеждалась, что лошади все еще не отведены в конюшню. Снова с беспокойством выглянула в окно, пока ставила хлеб на стол. Она не думала, что ей придется стоять вот так и наблюдать, как Кол ускачет прочь, даже не сказав ей «до свидания», после того как он… Что он? Несомненно, для нее это намного больше, чем случайный флирт. Ее отчаяние перед предстоящим замужеством проявлялось в каждом ее жесте и взгляде на него. Она быстро отрезала еще несколько кусков хлеба, положив их на тарелку вместе с горкой масла, и отнесла на стол, стоящий посреди комнаты.

Улучила момент и проверила посуду из первосортного китайского фарфора, которая так хорошо смотрелась в кухне, пронизанной солнечными лучами. Убедилась, что все нормально. Правда, когда в семье были гости, то обычно садились обедать в столовой комнате, за большим столом, но она предпочла уют кухни. Итак, все в порядке. Сняв передник и расправив юбку руками, она заметила, что сильно волнуется, собираясь пригласить своего нового друга к ужину.