Однако она мечтала о подобном — этого она не отрицала. Может быть, Марти очень сильно желала обрести свободу. Используя шанс, совершила авантюрный поступок. Но как всегда говорит мой отец — если вы хоть на секунду оставите без внимания цель, к которой стремитесь, то можете тут же ее потерять.

Совершенно очевидно, ее грезы во сне являются результатом скрытого нервного перенапряжения, связанного с подготовкой к свадьбе…

…Все еще стояла пара скамеек по обе стороны того самого дуба, что на вершине холма. Бренн обошла вокруг и потрогала руками шершавую кору дерева, тень от которого по форме напоминала сапог Кола…

Сон или нет, но был такой вечер, хрупкий и благоговейный, с первым пробуждением чувств. Наивное и прекрасное время — время до появления кино и телевидения, которые теперь так захватили умы и души людей.

Она стала ощущать холод и заметила приготовленную растопку и дрова, сложенные на решетке камина. «Как внимательны и заботливы были Дилы», — подумала она и вытащила длинную спичку из коробки. Затем, поправив волосы легким движением, подожгла дрова в камине. Согрев ноги и спину, Бренн пошла на кухню приготовить кофе. Желтые, солнечные стены кухни удивили, когда включила свет, — в ее снах они были белыми.

— Так что, — сказала она громко, когда спешила по ледяному линолеуму к раковине. — Так что, если двойная раковина, газовая плита и закрывающийся металлический контейнер для мусора заменили более примитивные вещи… Так же и холодильник… Поэтому неудивительно, что и стены перекрасили за это время.

Она достала банки с консервами из своего пакета, затем поставила электрокофейник на подставку плиты: «Да, это не то, что я видела в фильмах о ковбойских ранчо».

Пока ждала, когда закипит кофе, открыла другую дверь в большую столовую комнату, вошла туда и зажгла свет. Посредине стоял стол из красного дерева с дюжиной стульев вокруг, тогда как на фронтальной стене были задрапированные окна, закрытые бархатными портьерами. У противоположной стены, почти во всю длину, был помещен шкаф с китайским фарфором. На полу из плотного дуба лежал персидский ковер, свет хрустальной люстры отражался на поверхности тщательно отполированного стола. Вероятно, все это было сделано еще при родителях Марти.

«Проклятье, опять я здесь одна и остро ощущаю одиночество. Точно так же, как было в моем сне». Она заметила небольшую щелку в портьерах на окне и подошла ближе. «Дневной свет — вот, что мне нужно». Она потянула портьеры, раздвигая их.

Выглянув в окно, Бренн заметила обмытые дождем цветы и листья, и солнечные блики отражались на их блестящих поверхностях. Солнце пробивалось вниз к лугу, зелени, к воде, через дождевые облака, появляясь в их разрывах. Затем немного вдалеке она заметила холм, возвышающийся в поле, поперек дороги, — тот, на котором рос гигантский дуб. Она внезапно поняла, без всяких сомнений, что там должны быть инициалы Марти и Кола. Как-нибудь позже она сходит туда, пройдя через ту старинную арку ворот центрального входа.

Высокие прадедушкины часы, которые она так часто слышала в своем сне, тихо покоились в тиши комнаты. Бренн немного постояла, затем провела рукой по деревянной изогнутой рамке, окаймляющей старинное зеркало. Позднее, когда она получит ответы на интересующие ее вопросы, придет сюда и все протрет от пыли. Повернувшись, она поспешила назад к выходу, туда, где помещалась библиотека. Дневник прабабушки, вероятно, должен быть там, где-то среди книг.

Она легко обнаружила тонкий красный томик, поскольку только он был без надписи на переплете. Налив себе чашку кофе и подбросив полено дров в огонь, Бренн села перед камином и открыла первую страницу дневника.

«Все эти годы, Кол, я никогда ни с кем не разговаривала о тебе. Время, которое мы провели вместе, были слишком драгоценным для меня, и оно принадлежит только нам».

Кол. Такое имя было написано в дневнике, черным по белому.

«Сегодня я ходила к доктору, и он сказал, что теперь уже недолго ждать. Глупый человек, приложил так много усилий для того, чтобы меня запугать. Я не могла поддержать его даже улыбкой. Если бы только ты знал, как я хочу наконец отправиться к тебе. Все эти долгие годы я жду встречи с тобой. Жизнь — сплошная пустота».

Бренн быстро перелистала большинство страниц. Там было все: о том, как родители Марти отправили ее в Массачусетс, до того как разразится скандал, который мог бы привлечь внимание, о ее пустом и скучном замужестве, о том, как она жила последние годы, — все это Бренн смогла там прочитать. Совсем немного Марти упоминает в дневнике о своей жизни в Бостоне. Бренн почти физически ощущала, как была расстроена старая женщина в попытках найти дорогу к ее юному возлюбленному.

Прабабушка Марти с годами немного успокоилась и провела жизнь с мужем. Радость ей доставляли трое детей. Она заботилась о них, но в душе по-прежнему хранила и оплакивала любовь к единственному мужчине — к Колу Вильямсу. В дневнике были заполнены только около двенадцати страниц.

Бренн закончила чтение, закрыла глаза и откинулась назад, на спинку стула. Немного удивляет, почему тетя Сара спрятала дневник от остальных членов семьи. Однажды Марти испытала всю глубину страсти и любви к Колу, но с того времени она ведь тоже могла что-то чувствовать: удовольствие и радость.

Бренн выпила остатки холодного кофе и пошла к шкафу, чтобы поставить дневник на место. На глаза ей попалась целая полка с литературой по каждому из религиозных верований, а несколько особняком стояли книжки о переселении душ. «Старой женщине зачем-то все это было нужно. Она даже поместье завещала только мне. Наверное, на тот случай, если сможет вернуться сюда снова в моем образе».

Внезапно, в припадке ярости, Бренн резко откинула голову назад: «Как она могла попытаться украсть мою жизнь!» Опустив голову, пошла на кухню, чтобы снова наполнить чашку горячим кофе. «Простой арифметический подсчет должен бы сказать, что Колу сейчас было бы добрых семь десятков. Что она, на самом деле надеялась, что я пойду искать какого-то высохшего старого ковбоя?» Посмеявшись над этими идиотскими подсчетами, представив старого простака с головой, покрытой серебристыми волосами, и с лицом, изрезанным морщинами, как карта автомобильных дорог, Бренн направилась наверх, чтобы одеться. Добралась до ванной комнаты, и улыбка испарилась у нее с лица. Память о каждом эпизоде, связанном с Колом, охватила ее с новой силой. Снова почувствовала его сильные ищущие руки, тяжесть его тела на ней. Горячее и нежное. Она реально ощущала силу его толчков, когда он входил внутрь ее тела. Снова и снова. Слова, произнесенные шепотом, тот самый запах, запах их физической близости. Пульсирующее, жгучее желание растапливало все ее внутренности, и ноги стали почти непослушными. Она вынуждена была схватиться за дверной косяк, чтобы не упасть. Вид той же кровати, покрытой тем же самым ситцем и такого же цвета, как в том сне, — все это создавало у нее ощущение безумного томления. Либо она потеряла разум, либо комната наполнена духами.

Ее дыхание стало прерывистым. Чтобы избежать дальнейшего развития событий, она быстро собрала вещи и бросилась вниз, так быстро, как будто за ней гнались привидения.

Внизу у камина она сбросила ночную рубашку и надела джинсы вместе со свободным светло-зеленым свитером и кроссовками, которые купила накануне. В ванной комнате обнаружила все для того, чтобы можно было вымыться, но решила, что сделает это, когда приедет в Бакерсфилд, где и переночует. Закончив сборы, она с осторожностью пересекла комнату с лестницей, ведущей наверх, и оказалась в библиотеке. Здесь снова испытала приступ страха.

Она поставила свою сумочку на подлокотник кресла и начала разбирать в ней вещи, пытаясь найти бумаги с записями необходимых дел. На глаза попался лист со списком и адресами друзей Рона, которых необходимо пригласить на свадьбу. «Проклятье, я забыла ему оставить этот список. Рон будет взбешен… Великолепно! Просто великолепно! Я едва могу дождаться, чтобы сказать ему об этом». Она начала перелистывать страницы записной книжки. «Что же я еще должна сделать, пока не приняла образ моей прабабушки».