Модерн заново открыл для себя пол, чтобы наконец-то с ним справиться. По крайней мере, так дело обстояло к концу XX века.
Фрейдизм
Фундаментальная и систематическая попытка глубоко осмыслить эротическую реальность, мир желаний, чтобы в ней не осталось ничего непрозрачного для «света» мужского сознания, был предпринята австрийским психиатром Зигмундом Фрейдом.
Изначально Фрейд вовсе не стремился возвратить эротизм (в его манифестационистском значении) в центр реальности. Это очень хорошо показал, с одной стороны, Юнг (который, будучи учеником Фрейда, принялся делать именно это — реабилитировать манифестационизм), с другой стороны, Лакан, а позже Делёз и Гваттари в эпохальной книге «Анти-Эдип». Все они по-разному и с разных позиций показали, что Фрейд преследовал в своих работах чисто научные цели, исповедовал классический рационалистический и позитивистский подход и, более того, без малейшего критического подозрения проецировал на изучение пола классические мужские предрассудки.
Фрейд, по сути дела, пытался предложить чисто мужское и рассудочное понимание сексуальности так, чтобы в ней не осталось вообще никакой самостоятельной тайны. Неслучайно сегодня, в нормах политкорректности постмодерна, с учётом «Анти-Эдипа», где разоблачался экслюзивистский и мизогинический мускулинизм Фрейда, имя «Фрейд» звучит так же, как «Адольф Гитлер»; ему прилеплен ярлык «сексизма», а это в постмодерне равносильно обвинению в тоталитарном навязывании в качестве нормативной аксиомы какой-то одной модели объяснения полового поведения и, соответственно, половых расстройств, основанной на заведомо предвзятой (мужской) позиции. Фрейд, по мнению его критиков, предложил в качестве научного норматива взгляд на женщину и женскую сексуальность глазами мужчины и в этом был прямым наследником модерна.
И всё же идеи Фрейда для своего времени стали настоящей революцией. Именно он открыл пол как фундаментальную реальность человеческой культуры, выстроил интерпретационную и терапевтическую системы, основанные на приоритетном изучении сексуальности. Надо лишь представить себе, в каком состоянии находились исследования половых отклонений в Европе его времени, чтобы понять значение Фрейда.
Например, Крафт-Эбинг в «Сексуальной психопатии» описывал различные патологические отклонения, с которыми он знакомился в домах для умалишенных (больше напоминающих тюрьмы) Европы. Описывая отдельные случаи, он ставил самые незамысловатые диагнозы: «эта женщина помешалась от своего влечения», а «этот мужчина сошел с ума от переизбытка чувств». Причина «сексуальной психопатии» одна: человек продался желанию, ослабил рассудок — вот и все объяснения. Не справился с желанием, сошел с ума. И наоборот, если сошел с ума, то жди бесконтрольного всплеска хаотичных сексуальных желаний. Лечили же всё это, как показывает Фуко, преимущественно изоляцией (вместе с преступниками и больными проказой), пытками и телесными наказаниями (самым мягким было обливание холодной водой). В фильме Шванкмайера «Безумие» красочно показаны эти методы. Одним словом, рассмотрение эротизма как болезни было в самом расцвете.
Психоанализ, открытый Фрейдом, тоже вначале ставил перед собой практическую задачу: лечить людей от половых расстройств. Но Фрейд, будучи профессиональным психиатром, решил для эффективности лечения вначале разобраться: какова структура того, от чего надо лечить людей? Фрейд первым в Новое время осуществил систематизированное описание структуры желания, дал карту сексуальности, ранее находившуюся в тени, ввел концепцию «подсознания», куда и предложил заглянуть рассудочному психоаналитику, чтобы понять характер формирования половых болезней, а также выяснить, нет ли у других — по видимости неполовых заболеваний — половой причины.
Открытое Фрейдом «подсознание» стало переворотом. Фрейд выделил в его структуре два главных элемента — «эрос» и «танатос». Сразу замечу, что к аналогичным понятиям в греческой (манифестационистской) традиции эти термины имеют очень далекое отношение. Это не более чем «научные метафоры», привлекаемые для наглядности логических построений.
Под «эросом» Фрейд понимал движущий импульс подсознания — желание. Под «танатосом» — отсутствие желания, покой, неподвижность подсознания, т.е. состояние, которое полностью реализуется только вместе со смертью («танатос» — по-гречески «смерть»). Человеческое подсознание балансирует между двумя полюсами волнения эроса: создающим внутренний дискомфорт ощущением недостаточности, копошения, заставляющего человека что-то делать, и стремлением к застыванию, к свободе от провоцирующего беспокоящего желания. Рассудок отражает эту диалектику, проделывая сложнейшую работу по подавлению, вытеснению, перетолковыванию, переоформлению импульсов, исходящих от «эроса» и «танатоса».
На базе такой реконструкции Фрейд попытался построить не только типологию психических заболеваний и отклонений в клинической стадии, но и систему психологических типов у тех, кого ранее было принято считать нормальными людьми. Более того, Фрейд применил свой метод к культуре, и у него получилось, что вся человеческая деятельность в истории, политике, экономике и искусстве есть результат игры подсознания. Фрейд интерпретировал классические произведения искусства от Древней Греции до современного ему Достоевского и нашёл в каждом из них подтверждение своих гипотез о функционировании подсознания. Параллельно расширению психоаналитического метода, Фрейд пришел к выводу, что структуры эроса предопределяют не только сексуальные патологии, требующие клинического лечения, но и структуру поведения, мышления и действий тех людей, которых принято считать нормальными. Раз рассудок есть искаженное зеркало подсознания, то говорить о здравом рассудке — слишком наивно. Любой рассудок, по определению, основан на подавлении большинства импульсов, поднимающихся к нему из подсознания, тогда, о каком здоровье можно говорить! Фрейд предлагал с помощью психоанализа лечить крайние формы расстройств и по мере возможностей консультировать и проводить специальные сеансы со всеми людьми, включая абсолютно здоровых, чтобы помочь им справиться с психологическими проблемами, которые, по мнению Фрейда, есть и должны быть у каждого.
Итак, Фрейд и его последователи-психоаналитики заново открыли желание — тот центр, который с эпохи креационизма вплоть до начала критического переосмысления модерном самого себя находился в культурном гетто. Это было чрезвычайно важно для выработки новой парадигмы — парадигмы постмодерна. И философы-постмодернисты охотно признают, что в их теориях фрейдизм играет не меньшую роль, нежели структурная лингвистика или марксизм. Там, где пол в рамках парадигмы модерна начинает заявлять о себе, появляются первые признаки постмодерна.
Гендерная проблема в постмодерне
Преодоление Фрейда: «Анти-Эдип»
Исследования пола в XX веке привели к тому, что вслед за Фрейдом пришла новая плеяда психоаналитиков — Райх, Адлер, Лакан (Юнг — это отдельная тема), которые предложили осуществить в отношении Фрейда приблизительно то же, что Маркс сделал относительно классической политэкономии Адама Смита. Структура Адама Смита довольно подробно описывала функционирование капиталистического хозяйства. Маркс принял это описание и подверг его критическому переосмыслению, предложив преодолеть, зайти с другой стороны — не со стороны капитализма и капиталистов, а со стороны эксплуатируемого класса, пролетариата. Точно так же предложил поступать Лакан, а вслед за ним, еще более утвердительно, Делёз и Гваттари в «Анти-Эдипе». Они заявили: «Фрейд рассудочно, мужским образом описал картину функционирования донной сексуальности, и мы, поблагодарив за это Фрейда, пошлем его туда же, куда Маркс послал Адама Смита, и осуществим переворот. Мы поставим телесность, сексуальность над рассудком, и скажем, что рассудок есть не что иное, как искаженное излучение низшей ризоматической сексуальности, «машины желаний», «микрополитики желаний», которая оказалась в сознании случайно, была извращена мужской моделью гносеологии, и просто загустела в мозгах, создав ткань серого вещества. Фрейд уже подготовил для этого почву, но остался на стороне рассудка и мужского подхода. Мы, психоаналитики постмодерна, провели психоанализ самого Фрейда и поставили ему диагноз — типичная паранойя».
