Жизнь самодержавных монархов огромной империи на первый взгляд казалась многим чередой бесконечных праздников и церемоний. Но те, кто находился рядом с ними, видели и понимали, что это далеко не так, поскольку наряду с пышной церемониальной стороной жизни была и другая, повседневная, не видная со стороны. И эта повседневная жизнь для них, как и для всех людей, являлась не менее важной, чем жизнь парадно-официальная.

Следует отметить определенную неразделенность официальной и повседневной жизни членов императорской фамилии. Дело в том, что современный человек может параллельно иметь несколько образов: «для работы», «для семьи», «для друзей». И каждый из этих образов может существовать изолированно. Однако такая изолированность для членов семьи Романовых исключалась. Почти. Вплоть до Александра III их семейная, частная жизнь была такой же частью «сценария» власти, как и парадно-церемониальная. Эта неразделенность бытия на «работу» и «личную жизнь» являлась специфической, публичной чертой профессии российских монархов. Заметим, что необходимость подобной публичности российские монархи хорошо осознавали. В свою очередь, тот, кто пренебрегал этой профессиональной публичностью, пожинал очень горькие плоды.

Российский императорский двор был самодостаточным и обладал своеобразным миром. Некоторые члены императорской семьи проживали в этом искусственном мире целую жизнь, имея весьма смутное представление о реальной жизни за стенами императорских резиденций.

Вместе с тем и в императорских резиденциях, наряду с видимой, парадной стороной жизни, всегда была своя, скрытая от посторонних глаз повседневная жизнь. В парадных резиденциях трудились, жили тысячи людей, в них обустраивались поуютнее и императоры, и их придворные. Дворцы имели особый стиль и ритм жизни, который не исчерпывался придворным торжественным ритуалом¹.

Сегодня акценты интереса к истории смещаются. От безусловно важных сюжетов, связанных с дипломатическими перипетиями и политической борьбой, общественное внимание обращается к повседневной жизни обитателей дворцов. В какой-то степени это оправданно, поскольку именно бытовая сторона жизни императорской семьи была практически недоступна для взгляда рядового обывателя до 1917 г. Во второй половине 1920-х гг. этот интерес был отчасти компенсирован музейными экспозициями, созданными на личных половинах императорских резиденций. Однако эта практика быстро прекратилась, поскольку власть была озабочена популярностью экспозиций, показывавших народу, «как жили цари». За прошедшие десятилетия интерьеры «личных половин» оказались, как правило, полностью утраченными. В этом виноваты и власть, и непростое время. И сегодня в комнатах Зимнего дворца, где жили фрейлины, висят на стенах картины Матисса, в кабинете Александра II, где он умирал, экспонируются платье Екатерины II и мундир Петра III, в спальне Екатерины выставлены картины французских классицистов².

Главной задачей настоящей книги является достоверная реконструкция такого текучего и сложного понятия, как повседневная жизнь российского Императорского двора. Основой для этого стали мимолетные упоминания мемуаристов о различных «пустяках», архивные документы, картины, фотографии и многое другое, на чем остались следы блестящей, но, тем не менее, повседневной жизни Императорского двора.

Внешность играет важную роль в жизни любого человека. Для российских монархов внешний облик имел ряд важных составляющих, которые, как правило, не столь важны в жизни обычных людей. В России с ее традициями персонификации власти достойный облик монарха служил важным фактором укрепления самодержавия.

Внешний облик монархов имел достаточно много слагаемых: от собственно внешних, физических данных, до манеры поведения, прически и предпочтений в одежде. На этих параметрах мы и остановимся.

Александр Павлович был первым сыном цесаревича Павла Петровича и первым внуком императрицы Екатерины II. Однако для бабушки он был больше, чем внук. Императрица, у которой забирали детей после их рождения, «обрушила» все свое нерастраченное материнство на первого внука. Она забрала его у родителей и воспитывала сама. Мальчик, росший между двумя дворами, Императорским двором и Двором цесаревича, поначалу неосознанно маневрировал между ними, а затем эти «маневры» стали вполне осознанными. Конечно, это калечило характер молодого человека, да и бабушка с отцом не отличались легкими характерами.

Став императором, Александр I проводил самостоятельную и внятную политику. Некоторые мемуаристы утверждали, что

Александр I «слаб», однако другие отмечали, что царь обладал «непреклонной волей и упорством, граничащим с упрямством». В пользу последней черты свидетельствует тот факт, что в конце 1812 г. Александр I лично посещал тифозные госпитали, не страшился быть под огнем во время сражений. После 1815 г. Александр I упрямо пренебрегал всякими мерами безопасности, помня о том, что его отец и дед были убиты в результате переворотов. Одна из фрейлин писала: «Вокруг царского жилища (имеется в виду Каменноостровский дворец. – И. 3.) не было видно никой стражи, и злоумышленнику стоило подняться на несколько ступенек, убранных цветами, чтобы проникнуть в небольшие комнаты государя и его супруги»³. Александр I повсюду ездил без сопровождения. Он предпочитал открытые экипажи, хотя зимой это грозило обморожениями. В декабре 1812 г. он пять дней провел в открытых санях, но это была не прихоть императора, а привычка-традиция, впитанная с юношеских лет. Дело в том, что во времена Павла I офицерам вообще запрещалось ездить в закрытых экипажах. Они могли ездить только верхом, в открытых санях или дрожках⁴. Кроме того, учитывался и фактор публичности «профессии» российских императоров: самодержавцы считали, что подданные должны их видеть. Этого же правила придерживался и Николай I.

Говоря об особенностях характера Александра I, стоит упомянуть и о такой наследственной черте Романовых, постоянно воспроизводившейся вплоть до Николая II, как «парадомания». Действительно, Александр I, как и его отец Павел I, и его дед Петр III, был на протяжении всей жизни увлечен внешней стороной военной жизни, бесконечными разводами караулов, блестящими парадами и переменами в военной форме. При этом для монарха первостепенной была не боевая подготовка армии, очень далекая от искусства тянуть носок и держать строй, а именно внешняя, парадная сторона армейской жизни. Возможность мановением руки, кратким приказом приводить в движение огромные массы людей была зримым символом и воплощением могущества российских самодержцев.

Свидетельства этой особенности характера разные, подчас неожиданные. Известно, что 15 мая 1821 г. за 1800 франков для Александра I был приобретен специальный «шагомер» у знаменитого швейцарского часовщика Абрахама Луи Бреге⁵.

Император Александр I. Т. Лоуренс. 1818 г.

Имя часовщика Бреге дало название знаменитым часам – «брегетам». Этот мастер неоднократно выполнял штучные и, конечно, очень дорогие заказы, поступавшие от европейских монархов. Так, им были изготовлены часы для султана Османской империи, для принца-регента Великобритании и для российского императора Александра I.