Через час Конан уже был в седле, Несясь галопом к знакомым холмам. Он без труда отыскал приметное дерево и выкопал деревянный сундук внушительного размера. Предчувствие не обмануло: сундук был доверху набит золотом. Предусмотрительный шейх решил припрятать заначку на случай, если кочевники одержат верх. Еще бы, удирать с груженым сундуком на плече было бы не очень-то удобно.

Закрепив сокровище на спине жеребца, Конан задержался еще ненадолго, чтобы собрать хворосту, затем отправился обратно на побережье.

Сейчас, размышлял варвар, он запалит костер и вскоре будет далеко-далеко от этого мрачного места. Он уже решил, куда поедет. Ближайшим портовым городом был Денижкенар. С золотом Джерала он мог прожить много месяцев, ни в чем не нуждаясь. А сладкое вино и жаркие красавицы помогли бы забыть о потерянной армии. Удовольствия городской жизни! Он так долго их лишался. Ну неужели он не заслужил короткого отдыха?

Вернувшись к погребальному костру, Конан запалил растопку и подождал, пока толстые сучья займутся огнем. Едкий дым клубясь взвился к небу. «Ну вот и все», – подумал варвар, запрыгивая на коня. Он направил скакуна вдоль берега и… чуть не вывалился из седла от изумления: сотня всадников неслась во весь опор прямо на него.

– Кром! – выругался киммериец, разворачивая жеребца и глубоко зарывая шпоры в бока животного.

На головах преследователей развевались пестрые отличительные повязки, что свидетельствовало об их принадлежности к племени башкар, восточного союзника какланийцев. Подмога пришла поздно, но Конан знал, что дикари будут искать мести. Через минуту они уже поравнялись с костром, который к этому времени превратился в гигантский пожар; языки пламени жадно рвались к небу, не уступая по яркости самому солнцу.

Конан оглянулся через плечо. Похоже, кочевники были решительно настроены. Они выхватили свои ятаганы и зловеще размахивали ими, словно в ритуальном танце. Расстояние, отделявшее их от жертвы, неумолимо сокращалось.

Конан скакал в сторону Золотых Гор, надеясь спрятаться в одной из многочисленных расщелин. Кроме того, узкие горные тропинки стали бы серьезной помехой для такого скопления всадников. Желтая косынка варвара развевалась на ветру, выдавая в нем союзника заририйцев. Однако Конан не спешил расстаться с предательским головным убором, сомневаясь, что это заметно облегчит его участь.

Как назло, лошадь замедлила ход, перегруженная двойным весом всадника и сундука. Стук копыт позади раздавался все громче.

– Кром! – Проезжая меж скал, Конан неожиданно заметил группу лучников, притаившихся в засаде. Их дрожащие от напряжения стрелы готовы были сорваться в любую минуту.

Варвар резко натянул поводья и развернул коня на юг, за мгновение до того, как лучники выпустили свой смертоносный шторм. Туча стрел, гудящая, как стая саранчи, на какой-то миг затмила небесный свет. Две-три из них отскочили от стальной кольчуги, еще несколько впились в бок жеребца. Обезумев от боли, конь взвился на дыбы, едва не сбросив седока наземь.

Итак, путь в ущелье был отрезан. Не дожидаясь нового залпа, Конан устремился вниз по склону горы, который плавно переходил в берег. То есть в тупик!

Сотня всадников распределилась полукругом, не оставляя никаких шансов на спасение.

Конан попытался оценить свое незавидное положение. Поистине судьба предлагала ему небогатый выбор: остановить лошадь и ждать, пока дикари набросятся на него всем скопом, повернуть назад и попытаться прорвать кольцо или… плыть к спасению! Из своего пиратского прошлого он знал, что вендийские купцы совершают частые рейсы вдоль южного побережья, ведя бойкую торговлю с местными племенами и населением Жемчужных островов.

Окидывая взглядом горизонт, он заметил нечто, напоминавшее по форме галеру. Она была достаточно далеко, но тихое море предоставляло шанс выжить, которого не было бы вовсе, останься он на берегу.

Конан на скаку спрыгнул с коня, срывая с себя кольчугу. Желтую заририйскую косынку он ловко превратил в котомку и, доверху набив ее золотом, привязал к поясу. После короткого размышления он вонзил меч в ножны и также закрепил на боку. Затем, набрав в легкие побольше воздуха, киммериец нырнул в теплую голубую воду.

Крики башкар пронзили его слух, когда он вынырнул на поверхность, лихорадочно сражаясь с прибоем. Усилием воли Конан поборол соблазн отделаться от тяжелой ноши: мешочек с золотом мог весьма пригодиться при посадке на корабль… если, конечно, ему суждено было доплыть до далекого судна!

Между тем дикари вовсе не собирались так просто отпускать свою добычу. Безбожно ругаясь, обманутые преследователи сбрасывали с себя одежду и прыгали в воду с кинжалами в зубах. Через минуту к ним подоспели лучники, выпуская град стрел. Киммериец искренне благодарил судьбу за то, что башкары были худшими лучниками во всем Иранистане, не то плавать бы ему сейчас кверху брюхом, как загарпуненному карасю.

– Свинья заририйская! – кричали они с берега. – Чтоб твои кости обглодали рыбы!

Конан с удовольствием посмеялся бы над беспомощными недотепами, но должен был беречь дыхание. Он заплыл достаточно далеко, чтобы не бояться стрел, однако дюжина дикарей по-прежнему его преследовала. Отягощенный своей ношей, он чувствовал, что теряет скорость, башкары же плыли в пределах броска кинжала и с каждым взмахом волосатых рук становились все ближе.

Конан прибавил темп, задействовав последний резерв иссякающих сил. Груз, что болтался у него на поясе, давно бы отправил на дно человека менее выносливого. Однако, загребая могучими руками, северянин умудрялся передвигаться со скоростью, которой могли позавидовать многие морские твари.

Ритмично дыша, варвар проворно чередовал движения рук и ног, используя даже самую крохотную мышцу своего тела для достижения максимальной скорости. Когда то, к чему он стремился, обрело очертания корабля, Конан смахнул с лица мокрые волосы и оглянулся назад.

Большинство преследователей, более привычных к седлам, чем к морю, отказались от погони. Некоторые из них едва шлепали руками, слишком обессиленные, чтобы плыть обратно. Их соплеменники, оставшиеся на берегу, казались теперь мелкими жуками.

– Собаки! – крикнул им киммериец.

В это обращение варвар вложил столько чувств, что даже сбился с дыхания. Конан позволил себе минутную передышку, прежде чем вновь отправиться в путь.

Вскоре он оказался настолько близок к судну, что мог изучить его в деталях. Это была широкая галера с высокой кормой и оформленная в стиле, обычном для вендийских кораблей.

Судно размещало двадцать гребцов, по десять на каждом борту, но его хозяин, по-видимому, не очень-то любил тратиться на батраков, и поэтому за работой Конан видел только десятерых. Никаких знаков отличия заметно не было. Но от опытного глаза киммерийца не ускользнули детали, говорящие о принадлежности судна к грузовому флоту Вендии. Галера также была снабжена парусом, от которого, впрочем, сейчас было мало толку.

Конан потянул воздух. Нет, судно не было невольничьим. Такие суда всегда имели характерный запах, который варвар узнавал безошибочно. Свободный корабль, страдающий к тому же явной нехваткой гребцов, мог подобрать Конана. Уж кто-кто, а киммериец-то умел обращаться с веслом. Да и, пожалуй, лучше оплатить проезд потом, чем золотом.

Кроме того, сильный мужчина, хорошо управляющийся с мечом, мог оказаться весьма полезен. Капитаны маленьких торговых судов жили в постоянном страхе, рискуя в любую минуту стать жертвой разбойного нападения. Конан вспомнил, как не так уж давно сам охотился на такие вот суденышки. Его тогдашнюю напарницу звали Бэлит. Это была удивительная женщина – прекрасная и беспощадная в равной степени. Ее остроносая «Тигрица» с восьмьюдесятью гребцами на борту в два счета расправилась бы с этаким корытом.

Романтичные воспоминания о годах, проведенных с Бэлит, нахлынули на варвара, словно ливень. В течение нескольких лет лихая парочка не давала житья стигийским купцам. А частые набеги пиратов приводили в ужас население прибрежных городов.