1. Аспекты — От лат. aspectus — «взгляд». В астрологии — дуга определенной величины, соединяющая две планеты, откладываемая по эклиптике и измеряемая в градусах.

2. Секстиль — Угол в 60° (то есть 1/6 зодиакального круга) между планетами или домами гороскопа.

3. Трин — Угол в 120° (то есть 1/3 зодиакального круга) между планетами или домами гороскопа.

Астрология — это лженаука. Таков суровый и неоспоримый вердикт, вынесенный современными учеными Америки и Европы. Никто из серьезных специалистов не принимает астрологию всерьез. Но вот насколько она ложная и наука ли вообще — это другой вопрос.

Первыми астрологами были вавилонские судебные чиновники или книжники. И кое-что в их записях весьма напоминает современный мир, словно увиденный сквозь марево пустыни. Есть причины и их следствия. Все происходит по одной и той же схеме. И ночное небо — огромное окно в будущее.

Но есть в вавилонских рунах или руинах и иная нота. Звездное небо — еще и место, где боги открывают свою волю. Тень на Луне, затмение или планета, внезапно меняющая направление движения, — они не столько причины, гонящиеся за своими следствиями, сколько знаки, надписи, сделанные с помощью универсального кода. Мир материальных предметов существует только для выражения этой вечной драмы. Безграничный театр, в котором желание и разум порождают изменения.

Вы видите, что это сущностное различие наметилось с самого начала. Итак, что такое звезды? Причины или знаки?

Но если звезды — причины деяний человеческих, как же они воздействуют на людей через просторы космоса? А если они знаки, открывающие будущее, как же тогда разум влияет на нашу жизнь?

Вопросам нет конца. Настоящая мука.

Естественные науки победили время. Они приподняли завесу будущего. И освоили, хотя и не объяснили, действие на расстоянии. Но их победа оказалась в невероятно узком масштабе, она действительна, только когда исследуются материальные предметы в непрерывном движении.

В повседневной жизни мы сталкиваемся с тем миром, с которым человечество сталкивалось всегда, — с миром, близким по духу астрологам. Мы планируем, замышляем, намечаем и вряд ли можем описать и уж тем паче объяснить, как наша воля определяет ход событий. Наверное, в этом нет ничего божественного, но загадка-то та же.

Пелена, за которой мы прячемся и которая скрывает будущее от наших взоров, остается на своем всегдашнем месте, разрываемая на куски науками и нашими желаниями.

Астрологи говорили с человечеством на протяжении четырех тысяч лет. Некоторые были шарлатанами, другие — людьми величайшего ума и прозорливости. Теперь все они — в бесконечных хранилищах нашей памяти, но вопросы, которые они задавали себе, и их высокие порывы навсегда остались с нами.

Гостиница «Пьяцца Армерина» была темной и мрачной — вполне в сицилийском стиле. Ужин подавали владелец и его жена, оба древние старики с морщинистыми лицами. Он готовил, она разносила. Говорили они лишь на одном языке — местном диалекте, в котором отголосков итальянского не больше, чем арабского.

Я провел тот вечер за чтением римского астролога Юлия Фирмика Матерна в гостиничной библиотеке, диваны которой источали глубокий аромат камфары. Учебник Матерна Mathesos[2], помимо прочего, стал выражением стоицизма в философии и язычества в жизни. По образованию Матерн был юристом и, по некоторым сведениям, служил сенатором в Риме. Свои астрологические труды он написал, удалившись от дел на Сицилию. Его тексты выражают взвешенные суждения зрелого человека, проницательного и знающего мир, знакомого с тем, что сицилийцы называют sistema del potere, системой власти.

Как многие юристы, он был убежден в том, что образование позволяет заглянуть в корень любой проблемы. Древние астрологи утверждали, что открыли карту рождения самой Вселенной — thema mundi[3]. Матерн же, размышляя о том, был ли у Вселенной день рождения, к сожалению, приходит к глубокому заключению, что «у Вселенной не было точного дня начала» [1]. В свойственной юристам манере римлянин выходит из образа и ехидно добавляет, что, как это ни грустно, но существует горькая истина: «Разум человеческий не в силах осмыслить или объяснить происхождение Вселенной».

Однако, каковы бы ни были варианты ее происхождения, деяния человеческие, замечает Матерн, «вызываются движением планет и [их] различным положением».

И дальше добавляет три резких и страшных слова: «Судьба разрушает нас» [2].

При помощи ноутбука, этой странной штуки, соединяющей меня с современным миром, и Интернета (связь с которым по телефонной линии мне удалось установить в Палермо) я получил доступ к американскому сайту, где каждый может узнать свой гороскоп. Мне казалось, что Солнце, Сатурн и Меркурий у меня в седьмом доме.

Гороскоп автора показывает, что его судьба — писать малопонятные книги

Такое расположение, говорил Матерн, «дает каменщиков, кладбищенских сторожей, организаторов похорон или стражей могил» [3].

Часы на угловой церкви площади Армерина пробили полночь.

«Кладбищенский сторож»? Но потом я присмотрелся к гороскопу и заметил, что Сатурн-то не совсем в седьмом доме.

Меркурий с Солнцем точно были в нем. А вот Сатурн где-то еще. Такое расположение, сообщил мне Матерн, «дает писателей, с большим знанием литературы» [4]. Я почувствовал себя реабилитированным.

Но следом он добавил, что «Сатурн в аспекте такой комбинации планет порождает зло, дурные характеры и авторов малопонятных книг».

Неужели у меня Сатурн в аспекте с Меркурием и Солнцем?

О да, так и есть. Теперь я и сам это понимаю.

Глава 1

Овен

Леопард Роулинсона

Я, как и всякий человек, мечтал заглянуть в будущее. Но поскольку будущее неопределенно и непостижимо, сойдет и прошлое. В моих путешествиях во времени книги открывают больше, чем звезды. Тем утром я тащился по берегу Сены, направляясь в Bibliothèque Nationale de France, огромную государственную библиотеку Франции. Она похожа на вавилонский зиккурат: четыре башни из стекла и стали, мрачно возвышающиеся над цоколем, занимают по площади почти целый городской квартал. Подняться к входу можно по широким, но очень крутым ступеням из полированного дерева. И никаких перил или поручней. В сырую погоду восхождение проблематично. Пожилые исследователи очень часто поскальзываются и падают. Эта библиотека, с одной стороны, памятник неудачному замыслу и топорной архитектуре, а с другой — звено в нерушимой цепи библиотек, которая тянется из Древнего мира в XXI столетие. Здесь собраны настоящие сокровища, составляющие гордость Франции.