При той памятной встрече с обоими Краснопольский присутствовал как-то отстранённо. Он с самого начала понял, что этих кандидатов ему навязали и противу всех ожиданий проконтролирововать их действия он не сможет. Лишь Гришу ему довелось видеть со стороны на стрельбищах. Но что такое наблюдать пару раз или готовить человека? Как говорят те же русские, съесть с ним не один пуд соли? Или говорят баварцы, хлебать с ним суп из одной тарелки? Краснопольскому лишь представили обоих кандидатов. Затем оба показали своё умение стрелять, когда увезли на практические занятия в лес. Стреляли оба отменно, причём, Маша сразу из обоих рук. (С левой, правда, с некоторой задержкой.) После чего Краснопольский, он же Краснодольский, назвал как бы невзначай несколько адресов в Московской области, куда при необходимости можно было «прилечь». Кроме того он заявил, что его «хозяин» располагает своими источниками в окружении Сталина. После того, как кандидаты «залягут» у него, он, само собой разумеется, изучит их на пригодность к исполнению акции. Тот, кого он забракует, скорее всего, может уйти. Причём, навсегда – так, что и следа не останется. А вот баба… «Она мне больше по душе, - добродушно заявил «Русс Ивановитч». – Чувствуется в ней стерженёк вот такущий вот! – он развёл руки по сторонам и показал «какой-такущий» он имел в виду.  Вы имейте в виду, что хозяин может её пристроить, скажем, в обслугу Большого театра или, со временем, конечно, в кремлёвский буфет. Кроме того, не забывайте, что шеф охраны вождя народов – большой ходок, скажу я вам. Ему подставить интересную женщину – раз плюнуть! Любит это дело. Болтает много, что не попадя. Так что нашу Машеньку надобно прямо к нему. А этого… ум, гм, хмыря, если доживёт, конечно, используем как последний вариант. Сунем на один из секторов Садового кольца с этим вашим… тьфу ты, язык сломаешь… Главное, что б не промазал – с первого выстрела… Потом… Я не знаю как он потом будет выбираться, но думаю, если его привязать к бабе, то да… Шанс есть». «Не знаю как вы, но мы делаем так, - усмехнулся Ставински: - Пусть девушка курсант беременеет, а потом… Догадались, поди уже, наверное». «А, сажаете на крючок? Ясное дело… Нет, мы так не работаем. У нас другие методы: отправляем бабу на первом месяце вместе с отцом в одной группе. Так надёжнее. А то он башку забъёт мыслями о ней и провалит задание. Ферштейн? Ну, то-то…» «Есть риск, что они оба… как это по-русски… смыться… Или прийти в огэпэу. Вы просчитали этот вариант, герр майор?» «Тот, кто работает по убеждениям, а не за страх, никогда не сбежит и не прейдёт к чекистам с повинной головой. Надобны именно такие люди. Если ваши  - не таковы, о чём тогда разговор травить? Сплюнем и разбежимся…»

   Краснопольский-Краснодольский вскоре утомил их основательно. Он даже потребовал выезда на стрельбища, где Маша и Гриша продемонстрировали в обстановке полнейшей секретности (вся охрана была удалена на дальний периметр) свою стрельбу из ручного противотанкового гранатомёта под названием «панцеркнаппе». Он небольшого толчка при  выстреле вздрагивала рука.  Из сопла с оглушительным грохотом вылетала струйка пламени. Гранатка тёмной точкой, оставляя дымную полоску, устремлялась к движущейся на транспортёрах цели, изображающей макет легкового авто. Каждый кандидат брал прицел с упреждением на движение – взрывом сносило пол мишени из кровельного железа. Вскоре на полигон выкатили русский трофейный легкий танк сопровождения пехоты – Т-70. Выстрелом с 300 метров кумулятивный заряд прожёг без труда 30 мм лобовой лист. Внутри кумулятивная струя расплавила затвор пушки и сиденье стрелка-наводчика. Всё это давало заманчивые перспективы. Всё дело было лишь в связях или агентурных источниках, поставляющих эти связи. Именно с их помощью можно было плюсовать многие «почему» и «если», преобразить их в целостную систему, где каждый или почти каждый вопрос соответствовал своему ответу. Но пока до желанной схемы было ещё далеко. Ибо, по данным Ставински русского в СД «запрягли» готовить кандидата для какой-то параллельной акции. СС явно готовили какую-то гнусность или намеревались сами выступить в роли ликвидаторов. Но это нужно было сорвать, во что бы то ни стало. Нужно позарез, как говорят…

***

…Это самое, - окончательно разлепил веки Василий, - вы, чьи такие будете? Кто из вас главный, я не понял?

   Руки у него были связаны в два узла. Они были закручены за спину. Сам он расположился на табуретке спиной к холодной бетонной стене. Свет огромным палящим кругом бил по глазам, что было не совсем приятно. Но его учили переносить яркий, режущий свет на курсах «четвёрки» под Воронежем. Рефлекторная память делала понемногу своё нужное, полезное дело. Глаза начинали вспоминать вспышки света, передаваемые оператором (улыбчивой, надо сказать, приятной во всех отношениях женщиной) в условленном режиме под звуки сигналов и без звуков. Это позволяло сетчатке зрачков быстро усвоить болевой порог и выработать необходимую защиту от болевого же шока. (Иными словами, нервы глазного яблока передали мозгу загодя нужную информацию о подобной ситуации, а мозг научился заблаговременно посылать рефлекторный сигнал о сокращении глазных мышц, на случае «световой атаки».) Понемногу глазные нервы свыклись, и стали спокойно реагировать на сильное облучение. По сути, таким людям, как он, была не опасна «светотерапия». Кроме как утомление глазных нервов и самопроизвольное сокращение глазных мышц через час-два она не вызывала.

-    Нyтe-с, нуте-с… - услышал он тут же знакомый гнусавый голос: - Мы где-то с вами встречались?

-    Что-то не припомню, - уверенно соглаг Васька. – Голос какой-то незнакомый.

   Он узнал Барятинского и хотел ответить вопросом на вопрос, но вовремя не стал этого делать. Это было б всё равно, что дразнить племенного бычка красным флагом.

-  Хорошая у вас память, я погляжу, - процедил собеседник весьма недоброжелательно. – Такое ощущение, батенька, что на память прежде не жаловались. А вот теперь… Так меня не припоминаете?

-   Не припоминаю, - снова солгал Васька ещё уверенней, чем прежде.

-   Ах, какая жалость… Не припоминаете, значит. А зачем комедию разыгрываете? Ась?

-   Какую-таку комедию? – Васька то расслаблял, то напрягал зрачки, фиксируя внимание на отдельных фокусах света.

-   О, как мы не любим, когда нам лезут в голову, - Барятинский наконец встал и прошлёпал вокруг стола, почти невидимый в световом круге. – Не догадываетесь, зачем вы здесь?

-   Не-а… Шёл себе по улице и вот тебе – оказался. Не такое бывает. Война, как говорится! Что с ней станется, со стервой проклятой? Житиё нынче такое, сами знаете. Хреновое…

-   Да время, время… Так вот – этого времени у вас почти не осталось. Если, конечно, будете продолжать в том же духе. Понятно или ещё пояснить?

-   Ай, ай, ай, как страшно,- съязвил Васька, нарочно спокойно. Он знал, что угрожают, когда боятся и хотят узнать как можно больше. Так, что о смерти да ещё преждевременной лучше б тебе не заикаться, подумал он.