- Внимание! Говорит тридцать девятый. Батарея, слушай! На связи… - гаркнул Виктор в шлемофон. – Весь огонь по центру. Подавить противотанковую батарею. Ориентир – подбитый «тигр» без правой гусеницы. Смотрите, только, меня не задеть!
После того, как из шлемофона раздались многочисленные «слушаюсь», «сделаем, комбат» и «есть» (среди своих голосов он улавливал и вновь поступивших), в грохот танковой пальбы стали вплетаться знакомые «ба-а-анг» и «ду-х-х» 122-мм гаубиц на СУ-122. Одна из этих «сук» вскоре выдвинулась из-за подбитого Pz.III, у которого взрывом БК сорвало башню. Действовал молодой командир старший лейтенант Сергиенко неосмотрительно. Не обращая внимание на крик Виктора, что не оседал в наушниках («…Куда, му… Лейтенант! Немедленно осади! Назад, под прикрытие! Уе… Уши оторву, засранец! В штрафную…»), он решил погеройствовать. Вывел свою САУ на прямую из-за надёжного прикрытия, что помимо стального, хоть и смятого взрывом корпуса стелило по ветру султан пышного бензинового пламени. Дважды, гулко ухнув, короткая (20-калибровая) гаубица выбросила синевато-бледный трассер. Один из выстрелов разнёс тентованный тягач с боеприпасами. Из облаков взрыва тут же кометами устремились во все стороны бронебойные снаряды. Но вскоре Сергиенко вовремя осадил. Впереди показался опасный «конкурент» - STUG Marder III Ausf Е. Вроде бы ничего особенного. На шасси чешских панцеров или Pz. I размещалась неподвижная рубка из противопульной брони. Но в ней было установлено 88-мм орудие. Виктор тут же сжался. Чувствуя холод, он стал орать Борзилову, лишь бы тот выстрелил первый. Но оказалось, орал напрасно. То ли дым от рвущихся боеприпасов помешал фрицам прицеливаться, то ли Ангел-Хранитель оберегал Сергиенко, но два вражеских выстрела угодили в развороченный многострадальный Pz.III.
«…Стало быть, нагрешил его бывший хозяин на нашей земле», - отчего-то подумалось Виктору. Он, было, решил скомандовать Борзилову и накрыть «мардер», но та предусмотрительно лязгнув гусеницами, уползла в дым. После того, как наводчик разразился витиеватой многоэтажной бранью, Виктор приказал Иванову переключиться на штаб полка САУ, к которому он вновь был подчинён:
- Пятидесятый! Говорит тридцать девятый, приём. Докладываю! Уничтожена батарея ПТО. Калибр 50-мм и выше. Какой, сами, поди, догадаетесь, - от гордости у него, по Крылову, « в зобу дыханье спёрло». Он позволял себе лишнее, зная наверняка, что простят: - Наблюдается скопление «фасоли». Насчитал около полуроты. Нашей что-то не видать. Где только прячутся, прости Господи! Нужно организовать удар по флангам. И «соколов» бы не мешало – путь подбросят гостинцев!
- Тыл открытый? – захрипел сквозь шум и треск командир полка САУ майор Беспечный, что был, к слову, мужик серьезный и не злой. – Не попадём в «мешок»?
Он явно попадал на уцелевшие очаги «обороны ПТОП».
- Одна САУ «Мардер», - зло сказал Виктор, вращая командирскую башенку. – Не сумел достать. Скрылась в дыму, нехорошая такая. Я прикажу… накроем!
- Ладно, сообщу в штаб. Смотри, только не геройствуй там! За командиром 30-й посматривай. Хороший парень, но горячий. Воюй, комбат. Молодец!
- Есть, пятидесятый!
- Не понял, повторите!
- Есть, говорю, воевать и быть молодцом.
- Ну, с Богом!
Самоходка Виктора отошла за подбитый панцер, чья сорванная взрывом башня валялась метрах в пяти и была расплющена гусеницами СУ-122. Сергиенко удирал так лихо, что спрятался за горящей «тридцатьчетверкой». Оттуда он, не получив приказа время от времени посылал одиночные выстрелы по вражеским грузовикам и транспортёрам, что маячили или застыли вдали. При этом «старлея» не заботил факт укрывшейся где-то вражеской самоходки, что могла спокойно ударить с фланга. Чему его, пистона, учили, там, где учили, зло подумал Виктор. Он испытывал острое желание выскочить из рубки. Домчаться до СУ-122 и как следует накостылять этому Сергеенко Игорю Степанычу, какого-то там года рождения, хохлу не женатому, любителю сала и цидуль…
- Щоб я здоровенки був! – Хохленко тоже не
сдержал эмоций. - Як вин хлопец не бережётся! Шо ему жить не охотно? Яки дурни…
- Молокосос! – подключился Борзилов не убирая с рычагов рук, на которых сквозь почерневшую марлю проступили тёмно-бурые пятна. – А ты, не казав, не казав! Себя обнаруживает и нас. На орден охота заработать…
- Не, на медаль… - было встрял одессит Иванов, сверкнув в сумерках бронерубки своими зубами. Он крутил тумблером настройки. Через обшитые войлоком наушники неслась сквозь различные шумы то знакомая матерная брань, то германский лай: - От, падлы! Сейчас поймал их командирскую волну! Один гауптманн своему оберсту: мол, ещё одна яркая вспышка – запишите на счёт люфтваффе ещё одного «ивана». Это они нас так до сих пор оскорбляют – мол, одних Иванов русские бабы рожают. Ни тебе Степанов, ни Викторов…
- Ладно, не трепитесь, - сжал губы Виктор. Не заметно для себя он почувствовал, как правая рука скользнула к груди и, казалось, сама собой, перекрестила её. – Помоги, Господи.
- Чего, командир?
- Я говорю, что обзор хреновый. Надо кому-то выбираться, - он внезапно накинулся на Иванова: - Ты кончай по волнам блуждать. Переключайся на КО. А Сергиенко категорический приказ – не тратить снаряды. Не то башку оторву.
- Я уже казав, - под Хохленко жалобно протянул Иванов. – У них что-то с рацией. Всё твердят, что слышимости никакой. То ли фриц им чего повредил, то ли нарочно выпендриваются.
- Голову он им повредил, - процедил Хохленко. Внезапно оборотясь на сиденье, он вырвал из рук Иванова наушники: - Слушай меня! Да ты не морочь мни башку. И свою, и мою. Не слыхать гарбуза в колодезе, яки вин туды скользнув да сгинув. Щоб вин сказився, ваш командир! Щоб твоя ридна маты…
Уцелевшее Pak.50 на высоких металлических колёсах принялось медленно поворачивать ствол прямо на них. Кто-то из прислуги видно, уцелел. У Виктора похолоднело в груди. Если сейчас выстрелить, то дать себя обнаружить для «мардер». Та не накрыла огнём самоходку Сергиенко только потому, что боялась себя обнаружить. Но с правого фланга из-за застывшего «Тигра» выдвинулись СУ-122 и СУ-76. Они с ходу открыли огонь, стремясь накрыть неподавленное орудие. Две трассы, казалось, слились в одну. Вскоре на месте пушки медленно оседали фонтаны двух взрывов. Остатки лафета, станин и щита разметало. Но накрыло и СУ-76. Сначала с самоходки сорвало гусеницу. Затем вражеский снаряд поразил её в двигатель. Сквозь жалюзи показалось яркое пламя. Экипаж тут же выскочил из открытой рубки.
