«Репутация Токвиля достигла апогея в первое де сятилетие после его смерти, когда Европа готовилась к всеобщему избирательному праву, а во Франции на чалось возрождение либерализма. Издание десятитом ного собрания его сочинений (1860—1866) было встре чено как наследие мученика свободы. В Англии Ток виля постоянно упоминали при обсуждении избира тельной реформы, а в Германии — в спорах о феде рализации. Но после 1870 г . его имя стало постепенно стушевываться, и к началу нового века он был почти забыт, а его труды рассматривались как устаревшая классика. Новому поколению, верившему только в по зитивное знание, они казались слишком абстрактными

и умозрительными. Кроме того, предсказанная Токви- лем демократия, казалось, так и не достигнута — он не предвидел ни глубину нового неравенства, ни те конфликты, которые были вызваны индустриализа цией, национализмом и империализмом. В Европе так и не появилось бесклассовое общество, а шовинизм и империализм проникли даже в Америку. /.../

Тоталитарные режимы XX в., бросившие вызов самому существованию свободных институтов, поро дили «токвилевский ренессанс». На первый план вышло его стремление защитить свободу общества, анализ скрытых тенденций его развития, а также пло дотворные философские и социологические гипотезы. /.../ Снова, как и в 1850-х и 1860-х годах, Токвиль ока зался на вершине популярности. /.../ Несомненно, что и в будущем он останется авторитетом для всех, кто отрицает статичные авторитарные порядки и разделя ет его веру в неизбежное исчезновение классовых различий и его понимание свободы, как высшей поли тической ценности».

(The New Encyclopaedia Britannica. Macropaedia, 1980. Vol . 18. P . 470).

6 В 1956 г . в Монако издательством Editions du Rocher был издан небольшой том Marquis de Custine . Souvenirs et portraits . Textes choisis et presentes par Pierre de Lacre - telle с весьма интересным биографическим введением (62 стр.) составителя этого сборника. В следующем году к столетию смерти Кюстина тот же издатель вы пустил в свет первую его биографию, написанную маркизом де Люппе, который не только собрал кол лекцию кюстинианы, но и широко использовал пере писку Кюстина и другие документальные свидетель ства из архивов приятелей и знакомых маркиза. Автор уже давно интересовался Кюстином и лет за тридцать до того опубликовал его письма к маркизу де Лагранжу. Помимо всех обстоятельств путешест вия в Россию (в связи с этим для меня была чрезвы чайно ценной работа проф. Кадо), по отношению к чисто биографической стороне я прежде всего обязан своими сведениями именно книгам, опубликованным в Монако.

I. ЧЕЛОВЕК

1 Мать Кюстина упоминается во многих источниках, но особенного внимания заслуживает книга Bardoux B . J . A Madame de Custine , d ' apres des documents inedits . Paris , 1888. О ее отношениях с Шатобрианом см .: Chedieu de Robethon Е . Chateaubriand et Madame de Custine. Paris , 1893.

Примеч. переводчика: Луиза Элеонора Мари Дель фина де Кюстин (1770—1826) по словам ее биографа прожила бурную жизнь и «была близкой приятельни цей нескольких самых значительных людей своего времени. Хотя прямота ее характера и душевное бла городство привлекали к ней многочисленные симпа тии, однако живость чувств и пламенное воображение принесли ей больше страданий, чем радостей. Но все эти нравственные противостояния в душе г-жи де Кюстин суть ничто по сравнению с пережитым ею в молодые годы, когда на смену идиллии пришла траге дия. Именно в то время она ярчайшим образом выка зала настоящий героизм». ( Bardoux . Madame de Custine . P . I — II ). О романтических наклонностях Дель фины де Кюстин свидетельствует имя ее сына: Ас- тольф (Астольфо) — сказочно-героический персонаж поэмы Лудовико Ариосто «Неистовый Роланд».

2* Имеется в виду первый роман г-жи де Сталь «Дель фина», в котором романтическая героиня восстает во имя чувств против общепринятых норм морали.

3 * Карл Август Варнгаген фон Энзе (1785—1858) — не мецкий писатель и дипломат, литературный критик, автор книг биографического жанра, «был одним из лучших стилистов своего времени и отличался тонким критическим чутьем» а . В чине капитана русской служ бы участвовал в кампании 1813 г . против Наполеона.

Рахель Антония Фридерика Варнгаген фон Энзе (урожд. Левин-Маркус, 1771—1833). «Кто же была эта Рахель, одна из самых оригинальных личностей прус ского общества? Дочь обогатившегося ювелира, еврей ка (что весьма угнетало ее), эта привлекательная дур-

а Энциклопедический словарь Брокгауз—Ефрон. СПб., 1892. Т. V. С. 537.

нушка с темными глазами, живая, подвижная, интел лигентная, мало надеявшаяся на замужество, да еще и бедная (после смерти отца она получала лишь неболь шое пособие от братьев), которая, тем не менее, суме ла завоевать для себя совершенно особое место в бер линском обществе /.../. Три молодые еврейки, Генри етта Демос, дочь врача португальского происхождения, Доротея Мендельсон и Pax ель Левин, ввели моду на совершенно новые салоны, успех которых заключался в том, что они не принадлежали ни к одному слою об щества, и там могли происходить ни к чему не обязы вающие встречи. /.../ Самая молодая из них, незамуж няя Рахель, принимала у себя в мансарде за чашкой чая и с неслыханной свободой обращения. Она подру жилась с братьями Гумбольдтами, Генцем (советником Меттерниха) и принцем Людвигом Фердинандом Прусским; частые визиты принца де Линя, появление мадам де Жанлис и мадам де Сталь и особенно дру жеское расположение Гёте, все это задавало неповто римый тон ее приемам. Она умела создать интимную атмосферу, обладала искусством слушать и гордилась тем, что ее салон называли республикой духа. И все- таки, несмотря на все успехи, Рахель тяготилась недо ступностью для нее традиционного общества из-за своего еврейского происхождения. Но именно такое положение сблизило ее впоследствии с Кюстином, ко торого она сумела понять как никто другой. /.../ Ей помогла влюбленность молодого Варнгагена фон Энзе, который, испытав в начале своей карьеры нужду, стал секретарем, а потом и доверенным лицом прусского премьер-министра фон Гарденберга, человека либе рального, освободившего крестьян и эмансипировав шего евреев. Достигнув должности дипломатического советника, Варнгаген добился руки Рахель, бывшей старше него на четырнадцать лет. Ко времени знаком ства с Кюстином уже крестившаяся Рахель стала женой дипломата и сделала свой салон менее богем ным, придав ему большую политическую окраску. Гейне, издевавшийся над чопорностью берлинских са лонов XX годов, часто бывал у Рахели и даже хотел надеть на себя собачий ошейник с надписью: «Я при надлежу г-же Варнгаген». (Muhlstein A. Astolphe de Custine. 1790—1857. Le dernier Marquis. Paris , 1996. P. 139—142).