Лавров Вукол Михайлович,(1852–1912) — либеральный журналист и переводчик. С 1880 года был издателем журнала «Русская мысль».
ГольцевВиктор Александрович (1850–1906). — В «Русской мысли» Гольцев вел ежемесячное «политическое обозрение», а с 1885 года стал фактическим редактором журнала. В издании «Русской мысли» вышли первые сборники очерков и рассказов Короленко.
РемезовМитрофан Нилович (1835–1901) — писатель; был до 1888 года цензором иностранной печати в Москве. С 1884 года член редакции и сотрудник журнала «Русская мысль», где печатались его романы (под псевдонимом М. Анютин), рассказы и исторические очерки.
…мог считать мою литературную карьеру начатой. — В 1885 году началось сотрудничество Короленко, кроме журнала «Русская мысль», также в журнале «Северный вестник» и в газетах «Волжский вестник» и «Русские ведомости».
…водворились мы на новой квартире. — В Нижний-Новгород семья Короленко переехала около 15 января 1885 года. Эта первая квартира находилась на Варварке, в доме № 35.
Меня перетащили в тюрьму. — Из «ведомости о содержащемся в I корпусе Нижегородского тюремного замка политическом арестанте, дворянине гор. Житомира Владимире Галактионовиче Короленко» видно, что Короленко был «арестован по постановлению отдельного корпуса жандармов штаб-ротмистра Касаткина от 2 февраля 1885 г., согласно требования начальника Казанского губ. жандармского управления».
…закончившейся уже в наши дни «делом Бейлиса». — Еврей Бейлис, служивший приказчиком на кирпичном заводе Зайцева в Киеве, обвинялся в убийстве с «ритуальными» целями христианского мальчика Андрея Ющинского. В действительности Ющинский был убит воровской шайкой из боязни доноса. Слушалось дело Бейлиса в сентябре-октябре 1913 года в киевском окружном суде и, несмотря на все меры, принятые руководителями процесса с целью добиться обвинительного приговора, суд присяжных закончился оправданием Бейлиса. Короленко присутствовал на процессе в качестве журналиста; его статьи, корреспонденции и телеграммы из залы суда появлялись в газетах «Русские ведомости», «Киевская мысль», «Полтавский день» и др. За статью «Господа присяжные заседатели», заключавшую указание на умышленный подбор присяжных, Короленко был предан суду по статье, грозившей ему заключением в крепости. Но самый процесс долго откладывался, и слушание дела не состоялось в связи с февральской революцией 1917 года.
…написал массу протестов… но это не подействовало. — В журнале «Каторга и ссылка» (1927, кн. 8, стр. 201–202) приведен текст последнего заявления В. Г. Короленко, написанного им в нижегородской тюрьме:
«Его Превосходительству
Господину Нижегородскому Губернатору
Дворянина Владимира Галактионовича Короленко
Заявление
Вашему превосходительству вероятно известно о моем аресте. В ожидании разъяснения этого дела со стороны жандармских властей, имею честь представить на ваше усмотрение нижеследующие обстоятельства, относящиеся собственно до моего содержания здесь. За неимением одиночных камер, меня содержат в так называемой башне, отделенной от общего коридора двумя дверями. Против этого я не возражаю. Но в тюремном замке установлено обычаем, что в башнях, куда сажают по большей части в виде наказания, не бывает огня: лампа вешается в коридоре за дверью, и в камеру свет очень слабо проникает лишь через небольшую решетку над дверью. Так как лишение света в длинные зимние вечера составляет собственно меру дисциплинарного наказания, а г. смотритель, ссылаясь на давний обычай, не считает возможным отменить эту меру, — то покорнейше прошу ваше превосходительство разрешить мне пользоваться светом (в других арестантских камерах лампы ставятся внутри камер). Вторая моя просьба касается разрешения иметь письменные принадлежности. Жандармский офицер, которым я арестован, заявил мне, что со стороны собственно жандармских властей препятствий к этому нет: он разрешил мне иметь бумагу и чернила, с тем, чтобы все написанное я сдавал, по счету листов, через г. смотрителя в жандармское управление. Но г. смотритель, ссылаясь на общие правила тюрьмы, не считает возможным допустить этого. Таким образом, вследствие того, что я арестован жандармскими властями, с одной стороны, я испытываю особенно отяготительные условия содержания (а именно: сижу в башне, куда сажают уголовных арестантов лишь в наказание, в башне, представляющей помещение в 3 шага в диаметре, за двумя замками); с другой же — то, что считают возможным допустить арестовавшие меня жандармские власти, ко мне не применяется „на общем основании“. Позволю себе обратить внимание вашего превосходительства как на это противоречие, вследствие которого, как особенный порядок ареста, так и общие основания тюремного содержания отражаются на мне своими невыгодными сторонами, так равно и на то обстоятельство, что, сидя в одиночке под двумя замками, я ни в коем случае не могу злоупотребить письменными принадлежностями.
Дворянин Владимир Короленко.
6-го февраля 1885 г.»
Наконец меня повезли… в Петербург. — Отправка Короленко из Нижнего-Новгорода в Петербург состоялась 6 февраля 1885 года, в тот самый день, когда он написал свое заявление нижегородскому губернатору.
СередаНиколай Акимович — начальник московского губернского жандармского управления.
…спросил… незнакомый господин, стоявший сзади меня. — Это был прокурор Котляревский. В бытность его товарищем прокурора в Киеве на его жизнь было произведено покушение в 1878 году.
…письмо принадлежит не мне… — Арест Короленко был произведен в связи с делом «по подозрению в преступной переписке с привлеченной к дознанию о государственном преступлении Юлией Поносовой» (см. «В. Г. Короленко под надзором полиции», «Былое», 1918, № 13).
…препроводили в Дом предварительного заключения. — В Доме предварительного заключения в Петербурге Короленко закончил повесть «В дурном обществе» (см. второй том настоящего собрания сочинений), написанную вчерне еще в Якутской области. В конце самодельной тетрадки, которой он при этом пользовался, имеются следующие его пометки: «Арестован в Нижнем-Новгороде 1 февраля», «Из Нижнего выехал 6 февраля», «В Дом поступил 8», «1-й допрос — 9-го (воскрес), 10–11». 11 февраля Короленко вышел из Дома предварительного заключения. Накануне этого дня, еще не зная, что завтра уже будет свободен, он писал старшему брату Юлиану и его жене: «Не знаю, удивлю ли вас этим посланием, или вы уже знаете о новом моем приключении, — во всяком случае шлю вам приветствие со Шпалерной. Не могу, конечно, сообщить причины моего ареста, — во всяком случае, надеюсь скоро повидаться с вами, и тогда мы вместе посмеемся над этим эпизодом, право, напоминающим интереснейшие страницы какого-нибудь забористого романа с чертовщиной; пока же мне еще не до смеха, да и вы, я думаю, тоже немножко жалеете „злодейского братца“, которого какой-то злой рок присудил, кажется, к постоянной перемене одной кутузки на другую».
БурцевВладимир Львович (1862–1936). — В 1884 году был арестован и выслан в Восточную Сибирь. В 1888 году бежал за границу, где занимался издательской деятельностью. Был близок к эсеровским кругам. В 1917 году, после февральской революции, издавал в России газету «Общее дело», в которой вел бешеную кампанию лжи против большевиков. После Октябрьской резолюции эмигрировал во Францию и принимал активное участие а создании белогвардейско-монархических организаций для борьбы против советской власти.
