— Что?! — Барин не мог сдержаться. Он крепко сжал зубы. Он думал, что ее могли изнасиловать, что за нее могут требовать выкуп, думал о политическом давлении, но такое он даже представить себе не мог.

— Вот именно. Кроме того, ее изуродовали. С помощью хирургического вмешательства ей разорвали голосовые связки.

Капитан остановился, Барин тоже молчал, он старался не думать, как можно представить себе, что болтливая Брюн не может говорить. В нем нарастал гнев.

— Пока нам неизвестно, где она, жива или нет, хотя скорее всего жива. Мы не знаем, что с ней происходило после записи той пленки и в каком она сейчас состоянии. Может быть, найти ее не удастся.

Барин хотел спорить, настаивать, что они должны ее разыскать, но промолчал. Из-за одного человека, пусть даже этим человеком будет Брюн, дочь Спикера, войну начинать никто не будет.

— Я не думаю, что вам есть смысл смотреть эту видеозапись, — продолжал Эсковар. — Не очень-то приятное зрелище. Но, возможно, позже вам придется ее просмотреть, и вы должны знать мое мнение. Такой расчетливой жестокости я никогда раньше не встречал. Но самое главное, что ваши знания о характере и особенностях девушки могут помочь нам ее спасти. Не хотелось бы случайно ее застрелить только потому, что мы не сможем понять мотивы ее поступков.

— Да, сэр.

— Я прошу, чтобы вы записали все до мельчайших подробностей, что сможете вспомнить, начиная от цвета нижнего белья до всех ее предпочтений. Мы пытаемся собрать информацию, используя всех людей, которые ее знали, но вы и лейтенант Суиза можете оценить особенности ее характера с точки зрения боевой ситуации, к тому же вы с ней общались, когда ей тоже грозила опасность.

— Да, сэр.

— Я не устанавливаю никаких сроков, но постарайтесь сделать это побыстрее. Чем дольше она остается в их руках, тем больше вероятность необратимости нанесенного ей вреда, не говоря уже о политическом хаосе.

Барин слушал молча. Он не осмеливался спрашивать, как воспринял все отец Брюн.

— А голос потерян навсегда?

— Невозможно сказать, пока она не будет в руках наших врачей. Хирург, который смотрел запись, говорит, что все зависит от того, какой тип операции ей сделали. Но всегда есть возможность установить голосовой протез. Если ей только порвали связки и она может говорить шепотом, тогда все можно решить с помощью достаточно простого протеза. Однако возможен и худший вариант, мы ничего точно не знаем, а так как сделали они это, чтобы она не могла говорить, то и шепот может быть наказуем.

— Но как же мы ее найдем?

— Не знаю, энсин. Если у вас появятся какие-нибудь соображения, не забудьте поделиться со мной. Нам поручено разыскать и спасти ее.

Спустя день Эсковар снова вызвал Барина к себе.

— Яхта обнаружена. Она болталась в космосе, на привязи у брошенной навигационной станции. Проходившие мимо суда не замечали ее. Яхта, абсолютно пустая, была найдена только когда на станцию прибыла рабочая команда. Никто ничего о ней не слышал. Судмедэксперты, конечно, проверят ее сверху донизу… Внутри видны следы сражения.

У Барина защемило сердце. Одно дело видеозапись, совсем другое — пустая яхта со следами боя на борту. Это уже сфальсифицировать никак нельзя.

— Она ничего вам такого не говорила, что-нибудь, что могло бы навести нас на след, куда она собиралась отправиться после Коппер-Маунтин?

— Нет, сэр. Я принес вам свои записи… —. И Барин протянул капитану бумаги. — В основном мы обсуждали предметы, которые изучали, других студентов и инструкторов. Много говорили о лейтенанте Суизе, потому что Брюн, сера Мигер, много расспрашивала о ней.

Эсковар бегло просматривал его записи.

— Вот вы пишете, что у нее было много акций, а она говорила, в каких компаниях?

— Я не помню, — ответил Барин. — Меня это мало интересовало, хотя, может, она и говорила. Она рассказывала про охоту верхом, много говорила о лошадях, еще что-то о фармацевтике, но я сам во всем этом плохо разбираюсь, так что…

Корабль РКС «Шрайк»

Они уже в течение восьми земных дней находились в скоростном коридоре. Большую часть последних двух вахт Эсмей провела в комнате подготовки спасательных команд, рассказывая специалистам обо всех странностях пребывания в открытом космосе во время скоростного прыжка. Солис попросил ее провести небольшой тренинг. Она думала, что это займет не больше часа, но ей задавали все новые и новые вопросы, причем очень интересные. Если бы у них была возможность, они все тут же вышли бы в открытый космос, но воздушные шлюзы здесь работали так же, как и на «Коскиуско», и автоматически запирались во время скоростного прыжка.

— Все равно нужно попробовать, — сказала Ким Арек. В ней была так хорошо знакомая Эсмей упорная целеустремленность. — Неизвестно, может, и нам это пригодится.

— Надо, чтобы разработчики занялись телеметрией скафандров, чтобы все системы нормально функционировали вне зоны скоростных оборонительных щитов, — сказал кто-то из присутствующих. — Вы могли бы погибнуть, если бы не поняли, что у вас заканчивается воздух.

— А что вы делаете, когда заканчивается воздух в баллонах? — спросила Эсмей. — Я знаю, что написано в учебниках, но в тот момент, когда мои приборы показывали красную зону, мне было трудно, очень трудно «оставаться спокойной и дышать медленно».

— Еще бы, — подхватил Араис Демой, морской пехотинец, прошедший курс нейротерапии. — А представьте, что вы не рядом с кораблем, а одна в космосе. Однажды со мной такое было, я должен был перейти с корабля на корабль. Для этого есть специальные скафандры с опознавательными сигналами. А вообще надо расслабиться, потому что когда мышцы напряжены, потребляется больше кислорода. И лучше думать о чем-нибудь приятном, спокойном.

Корабль слегка вздрогнул, все присутствующие сглотнули, это была естественная реакция на выход из скоростного коридора. Последние полчаса внутрисистемный двигатель находился в состоянии готовности, и теперь они услышали его ровный гул.

— Не помешает помолиться,—добавила Сирин, — если человек верующий.

Эсмей хотела было спросить, верующая ли сама Сирин, но в этот момент зазвенел сигнал тревоги.

— Помощник капитана, на мостик. Помощник капитана, на мостик…

Она тут же вскочила и бегом помчалась наверх.

— Капитан?

Солис смотрел на нее так, словно она сделала что-то ужасное, но Эсмей ничего такого не могла за собой припомнить. Он хорошо к ней относился и уже давно забыл о некоторой настороженности, с которой ее встретил.

— Мы получили сигнал тревоги и полной боевой готовности, лейтенант.

Война? В животе у Эсмей все сжалось.

— Дочь лорда Торнбакла захватили в плен неизвестные, которые угрожают Династиям ответными мерами, в случае если мы попробуем освободить ее. Ее изуродовали…

— Нет… Брюн?! — Эсмей почувствовала, что теряет сознание, и схватилась рукой за ручку входного люка.

— Да. Есть неопровержимые доказательства. Всем кораблям приказано быть начеку и докладывать о любом следе, оставленном арендованной яхтой «Джестер» Общекосмической компании… — Солис покачал головой и снова с вызовом посмотрел на Эсмей. — Кажется, вы не рады, что сбылось ваше пророчество и сера Мигер попала в беду…

На секунду она не смогла поверить, что он действительно это сказал.

— Конечно нет, — наконец выдавила она. — Разве это имеет какое-нибудь отношение к… Я никогда не хотела, чтобы такое действительно произошло…

— Тогда остается только надеяться, что ей не будет нанесено существенного вреда, а нам удастся ее быстро спасти, — сказал Солис. — Потому что в противном случае получается, что все, что вы ей наговорили в Коппер-Маунтин, после чего она и уехала оттуда, сбылось, и это известно всем, в том числе и ее отцу. И вы должны понимать, лейтенант Суиза, что ваше будущее в Регулярной Космической службе напрямую зависит от ее будущего, которое в настоящий момент никак нельзя назвать сколько-нибудь утешительным.