- Разумеется. Она мать Марио.

- Я слышала, она сломала спину. Сильно покалечилась?

- Нет, по ней и не скажешь. Только иногда двигается немного медленно, вот и

все. Она помогала Джонни, брату Марио, сделать номер.

Продолжая обсуждать Сантелли, они переложили одежду в сушилки.

- Смотри, трико не клади, – предупредил Томми. – Они шерстяные, сядут.

- Одна девочка у нас в номере носит шелковые трико. Утверждает, что от шерсти

вся сыпью идет. А по-моему, она просто хочет пощеголять своими ногами.

- Наверное, от шерсти много кто сыпью идет. Сестра Марио, Лисс, тоже носит

шелковые трико. Правда, она некоторое время была балериной.

- Она больше не выступает?

- Нет, вышла замуж и завела ребенка.

- Как и моя мама. И твоя тоже, – возразила Маленькая Энн.

- Но ее муж не из цирка, – пояснил Томми.

- По-моему, цирковые должны сходиться с цирковыми.

- Ну, большинство так и делают, – Томми не улыбалось обсуждать эту тему. –

Слушай, Анжело разрешил мне брать машину по воскресеньям. Съездим в кино, если будет хороший фильм?

- С удовольствием, – согласилась Маленькая Энн и вдруг с подозрением

уточнила: – Моя мама велела тебе меня позвать?

- Нет, конечно! С чего ты взяла?

- Потому что я как раз на днях пожаловалась, что мы с тобой не видимся. И тут ты

со своим приглашением. Не хочу, чтобы мама устраивала мне свидания!

- Никто ничего не устраивал. Просто Анжело ворчал, что другие ребята

подумают, будто я задрал нос. И разрешил взять машину, если я захочу кого-

нибудь покатать.

- А, тогда ладно. Только не вестерн. Не люблю вестерны. Смотри, сушка

закончилась. Давай помогу сложить.

Вечером, когда над землей начали сгущаться сумерки, Томми зашел за

Маленькой Энн. Тусклый свет, окутывающий закрытую на воскресенье стоянку, его беспокоил. Томми привык к ослепительным огням манежа, и темнота

беспричинно тревожила и пугала его до конца жизни.

Девушка была одета в розовое платье с белоснежными рюшами на воротнике и в

белые сандалии. Впервые в жизни Томми придержал для нее дверцу машины.

- Здорово выглядишь, Маленькая Энн, – похвалил он. И машинально прибавил, прежде чем захлопнуть дверцу: – Осторожно, пальцы.

Она улыбнулась, демонстрируя все еще детские ямочки на щеках.

- Я бы предпочла, чтобы меня называли просто Энн. В цирке уже нет Большой

Энн. Звучит глупо.

- Постараюсь запомнить, но я тебя так с шести лет называю. Слушай, в городе

показывают вестерн, зато миль за пять-шесть есть один из этих новых

кинотеатров на открытом воздухе. Сидишь прямо в своем автомобиле и смотришь

на большой экран, а в машину дают динамик.

- Я такие видела, но никогда там не была, – протянула Энн. – А что показывают?

- Вроде бы какой-то мюзикл. Но точно не вестерн, я спрашивал. Поедем?

- Было бы забавно, – сдержанно откликнулась она. – Вообще, ты за рулем… тебе

решать.

На стоянке было полутемно. Немного погодя, пока они ждали начала, Томми

приобнял Энн за плечи. Она придвинулась чуть ближе, но по-прежнему сидела

прямо.

- Хочешь попкорна?

- С удовольствием, – в голосе ее звучало облегчение.

Томми возвратился к машине, балансируя подносом, где стояли два ведерка

кукурузы и два высоких бумажных стакана, наполненных преимущественно

льдом.

- Вот. Я вспомнил, что ты не любишь «Колу», и взял «Севен Ап».

Сгущалась темнота. Они пили газировку и хрустели попкорном, глядя на огни

подъезжающих машин.

- Так странно быть зрителем, – заметила Энн.

- Постоянно жить в одном городе и ходить в один кинотеатр – вот это было бы

странно. Смотри, экран загорелся. Сейчас начнется.

Под грохот из динамиков на экране появился Багз Банни. Доев кукурузу и смяв

ведерко, Томми приготовился смотреть фильм. Чуть погодя он нерешительно

положил ладонь на колено Энн. С минуту девушка не шевелилась, затем взяла

его за руку. Еще несколько минут – и Томми обнял ее, и Энн удобно облокотилась

на него. Она пахла очень чисто – мылом, тальком и чем-то едва уловимо

фруктовым.

- Ты пахнешь ягодами, – заметил Томми.

- Это, наверное, помада. У нее вишневый вкус.

Потом он поцеловал ее в щеку. Сжав его пальцы в темноте, девушка мягко

проговорила:

- Давай смотреть фильм, ладно?

- Ладно. Но не такой уж он и хороший, этот фильм.

В тусклом свете Томми снова заметил ямочки. И поцеловал Энн в губы. Она

вывернулась довольно быстро и сказала, дыша несколько учащенно:

- Эй, не стоит так увлекаться.

Впрочем, отодвинуться она не пыталась, и Томми совсем смешался. За сюжетом

он не следил, хотя фильм уже начался, и экран был полон девушек в

мексиканских юбках, кружащихся в каком-то испанском танце. Все его внимание

занимали твердые загорелые плечи Маленькой Энн. Очень осторожно Томми

положил свободную руку ей на грудь. Он по-прежнему пытался поглядывать на

экран, но тут девушка со вздохом подставила губы, и Томми забыл про кино.

Через несколько минут он хрипловато выговорил:

- У тебя в самом деле помада как вишни.

- Мммг.

Томми вдруг сделалось тревожно. Невинное удовольствие от ласки и объятий

быстро обернулось сексуальным возбуждением. Томми растерялся: ему почему-

то никогда не приходило в голову, что его может завести девушка. Девушка в

общем и Маленькая Энн в частности. Где-то глубоко внутри он был доволен, однако обуревавшее его беспокойство было куда сильнее – и ему не хотелось, чтобы Энн это обнаружила. Тем не менее заставить себя отстраниться Томми не

мог.

Между поцелуями девушка пробормотала:

- Никогда не знала человека, который бы так целовался.

Что она имела в виду? Он как-то иначе целуется? Не так, как… нормальные

парни?

Томми поднял голову, и Энн пояснила:

- Я не сказала, что мне не нравится, дурачок.

И поцеловала его по собственному почину. Она не возражала против его ладоней

у себя на груди, хотя решительно оттолкнула его пальцы от верхней пуговки

платья.

- Не надо.

Томми не настаивал – ему вполне достаточно было чувствовать маленькие соски, напрягшиеся под слоями ткани. Девушка не сопротивлялась, но объятия все

равно напоминали борьбу. Все ее легкое тело вздрагивало у него в руках. Ладонь

его скользнула по ее стройной голой ноге, под кружева нижней юбки. Энн

носила шелковые чулки с резинками вверху, и к его секундному удивлению мягкая

кожа там оказалась слегка влажной. Томми не знал такого о девушках. Робко, как будто с неохотой, она положила ладонь ему между ног, трогая его сквозь

одежду. Боль там стала почти невыносимой. Он привык избавляться от этого

вида напряжения – и чем скорее, тем лучше – но уж никак не затягивать его, не

контролировать и не терпеть.

А потом Энн быстро отдернула руку.

- Все, – мягко сказала она. – Пожалуйста, Томми. Я так далеко не захожу.

Он безропотно убрал ладонь. Но девушка опять потянулась за поцелуем.

Обескураженный, Томми почти разозлился. Так да или нет? Неужели у женщин

все настолько по-другому? И как это понять?

В паху натужно тянуло. Томми прижался к Энн, обнял за спину – стало немного

легче.

- Разве ты не видишь, каково мне? Ты тоже… чувствуешь это?

- Д-да. Это меня и пугает.

- Здесь нечего бояться.

- Но я боюсь. Пожалуйста, Томми. Мы просто не сможем остановиться.

Эти слова запутали его еще больше. Томми практически лежал на Энн сверху.

Ладонь, словно магнитом, тянуло ей между ног.

- Зачем останавливаться? – прошептал он. – Глупо хотеть всего, кроме… этого.