В 7 часов уже хорошие схватки. Проснулся Валид, увидел одетую, испугался: — Уже?
— Да, дорогой, звони, доктору. Доктор спокоен. — Не волнуйся, Наташа, это еще не скоро; первые роды, родишь только часам к 5ти вечера. Будет больно, потом будет очень больно, не бойся, так положено, я буду с тобой. Успокоилась? Ну и молодец!
Я очень ему доверяю и всецело полагаюсь на него. Учился во Франции, уже несколько лет практикует.
В 10 часов едем в родильный дом. С нами едут мама, свекровь, Сильва и Джамиля. По их обычаям роженицу нельзя оставлять одну. Кроме боли, которая то отпускает, то накатывает, помню их веселую, обыденную болтовню.
— Ой, ой, ой, мамочка, помоги!
И мамочка в течение нескольких часов то водит меня по коридору, то массирует спину, то поглаживает бедра, живот.
— Ой, ой, помоги, мамочка! Но и ее массаж уже не помогает — больно! Больно! Помогите же кто-нибудь! Доктор — скоро ли?
Наконец, доктор, берет меня в родзал. Со мной свекровь, Сильва и Джамиля. Как назло, отключают свет, отключаются и вентиляторы. Дышать нечем. Сильва с одной стороны, Джамиля с другой машут на меня юбками. Вроде легче. Доктор сделал стимулирующий укол (Джамиля прежде внимательно осмотрела ампулу, из которой врач набирал лекарство в шприц). Начались роды. Как больно! Навалились на меня врач, медсестра, давят на живот, толкают девочку. У-у-у! Дикая боль! И вдруг облегчение, нет боли, ушла. Все, что потом делает врач со мной: смазывает йодом, подшивает разрезы — это, как комариные укусы по сравнению с предыдущим.
Когда прихожу в себя, вижу крохотного ребенка в руках медсестры. Она вертит маленькое тельце, шлепает его, слышу писк. Доченька! Наблюдаю, как ее купают, одевают, кладут в розовую коляску и увозят. Я отдыхаю. А потом и меня отвозят в палату. Первое, что я сказала! — Не так уж и страшно, рожу еще одного. Все смеются.
Так хочу спать. Но идут и идут родственники — цветы, поздравления. А я хочу спать. Наконец, в 12 часов, все расходятся. Мы остаемся вчетвером: Валид, мама, Диана и я. Увозят и Диану. Мы счастливо молчим, не разговариваем. И я проваливаюсь в сон.
Утром просыпаемся с мамой вместе, она осталась со мной в палате, спала на диване, говорит, что было удобно и выспалась. Я тоже.
Осматриваюсь. Какая большая красивая комната: телефон, вентилятор, кондиционер, холодильник. На стене красивой арабской вязью изречения из корана и рекомендации по уходу за новорожденным. И море цветов. В корзинах, вазах, на подставках, с именами отправителей и их поздравлениями, пожеланиями. Блаженно улыбаюсь:
— Господи, спасибо за счастье!
Вечером собирается вся большая семья, приносят магнитофон, видеокамеру. В коридоре, в палате дети, взрослые, шумно, весело. Потерпели бы такое в России? Очень сомневаюсь.
Приносят нашу девочку. Каждый хочет потрогать, подержать на руках; тормошат ее, поворачивают, и ей хочется спать, и она спит, несмотря на это буйное веселье. Заходит поздравить мой доктор. Улыбается: — Будешь еще рожать? — Буду!
Песни, танцы, музыка. Танцует даже мама. И смотри-ка, получается в ритм со всеми. Танцую даже я. Тяжело подниматься, болят швы, но надо. Положено. — Ну что ж, Наташа, не ударь в грязь лицом! Танцую.
Валид побеспокоился об угощении, которое всем нравится. Он, как официант, разносит подносы, угощает, подает салфетки, воду. Положено!
В обязанность мамы входит угощать, всех входящих, что она с удовольствием выполняет. А уж заходят! Все, кому не лень, поздравить, угоститься. Положено!
Я становлюсь участницей еще одного ритуала. Меня и мою дочку одаривают золотом. Мне на руку одевают тяжелый браслет, на цепочку вместо моего крестика (муж попросил оставить дома) брелок с изображением корана. Интересная песня! Диане одевают цепочку с брелоками, на ручку браслет; к кофточке и одеяльцу пришпиливают золотые амулетики от сглаза. И я делаю вывод — золото на женщине начинается с рождения, затем добавляется на свадьбе и с рождением каждого ребенка.
А назавтра, нас выписывают и все замечательно!
У дома привязан баран. Зачем? — Еще один ритуал: благодарность аллаху за доченьку. Зарежем, мясо разделим на 3 части. Одну унесем к мечети и раздадим бедным, одну раздадим родственникам, а одну оставим себе.
Теперь самый главный член нашей семьи — Диана. На кого же она похожа? Мама говорит — вылитая Муна. А арабки говорят — вылитая Наташа. А я, ну никак, не могу определить. Будь здоровой, солнышко! Весь быт крутится вокруг доченьки: кормления, купания, сон.
Мама купает ее в ванночке, и все с интересом смотрят. Делает ей массаж — а зачем?
Арабки своих детей купают в общем душе — кладут животиком на свое колено и моют. Поэтому наши манипуляции в ванночке, да еще с марганцем, им непонятны.
А я полагаюсь на маму — она вырастила нас с Томашей, вырастила Лину, пока Тома училась; мама все знает, все умеет, с нею так спокойно, надежно.
В этот мамин приезд у нас с нею состоялся очень интересный разговор. Ни за что не догадаетесь о чем? О религии.
В этом обществе все связано с религией. В 6 час утра во всех мечетях совершается намаз, 5 раз в день с интервалом 4 часа.
Моя свекровь надевает специальное покрывало, расстилает коврик, и истово молится. Валид по пятницам ходит в мечеть.
Мама спрашивает, как я себя чувствую в это время. Отвечаю, что очень уважительно отношусь к проявлению окружающими религиозных чувств.
— А как брелок на твоей цепочке.
— И к нему уважительно.
— Не думаешь ли ты, что тебе придется менять религию.
— Почему?
— Я думаю, что все к тому идет. В семье с одинаковым вероисповеданием легче общаться, легче воспитывать детей, прививать им какие-то догмы. Не замечала, что к Сильве, с ее явным проявлением христианских традиций, отношение несколько иное, чем, скажем, к Фойми, Фуфу?
— Не замечала, не думала об этом.
В конце разговора моя мудрая мама сказала: — Присмотрись, понаблюдай, ты девочка умная, сама решишь, как надо.
Примерно такой же разговор был у мамы с Валидом. Валид заверил маму, что принуждать меня никто, ни в коем случае не будет, это должно быть осознанное добровольное решение. Мама же сказала, что, если это произойдет, то они, мои родители, согласятся с таким решением, так как жить молодым (то есть нам) и им виднее, как жить.
7. Будни и праздники.
В марте, когда нашей доченьке уже полгода, Валид нашел работу на стекольном заводе. Теперь у него очень насыщенный день: подъем в 6 часов утра, чашка кофе, к 8ми едет в академию (там теперь продолжается служба в армии, которая сводится к тому, что они с Салахом разбирают архив); в 3 обед, до 5 сиеста, к 6ти едет на завод и возвращается в 11–12 час.
Работа на заводе трудная, не идет производство стекла (потому-то Валида и взяли) приезжает он уставший, измученный. Зато теперь мы имеем зарплату 15000 лир, не зависим материально от большой семьи, можем делать покупки себе и дочурке. Мы экономически свободные люди. Какое сладкое слово — свобода! Да здравствует свобода!
Практически Валида нет целый день дома, и я кручусь одна: ращу дочь, убираю в доме, помогаю свекрови готовить. Муна и Галя снова устранились от домашних дел, так что дом на наших со свекровью плечах. Я весь день в бегах: вверх-вниз по лестнице, вверх-вниз, вверх-вниз. Иногда от этих забегов кружится голова. Я очень похудела, но нравлюсь себе похудевшая. Даже не скажешь, что мама. Худенькая, стройная, красивая, с копной каштановых волос. Практически не высыпаюсь. Помню, что впервые проснулась и сказала себе, что выспалась, когда Диане было около 10 месяцев.
С нами с августа живет Джуди, так как Омар, слушая то мать, то тещу, никак не мог определиться: жить ли ему дальше с Мирват (очень конфликтовали), не жить ли? Определился — не жить! По их законам дети при разводе отходят к отцу. Вот так Джуди оказалась в нашем доме. Спонтанно, разом, не обдумав, кто за ней будет здесь ходить (4 года девочке), как она перенесет разлуку с матерью. Свекровь прибаливает, масса дел по дому. У меня на руках месячный ребенок, да и никогда бы я не взяла на себя ответственность воспитывать Джуди, не зная языка при живых родителях. А вы бы взяли? Омар целый день на работе, свекровь в хлопотах, а Джуди предоставлена сама себе, слоняется по дому, неприкаянная душа. А уж если Шушу остается дома, то я, как наседка, слежу за ними, ни на минуту не выпускаю из поля зрения. Научили. Оба избалованные, непослушные. Очень хотели всегда играть с Дианой. С немытыми руками пытались покормить ее какой-то своей едой (3 месяца Диане), взять на руки (5 месяцев), накупать. На спящую стали лить воду. Так взвизгнула Динка, я в секунду была наверху. Эти двое перепугались (попадет), глаза выпучили, и убежать боятся, и остаться бояться. А мне до них? Давай быстрее переодевать, кормить лапушку, успокаивать. Никогда не жаловалась Валиду на этих разбойников, а тут сказала; долго Валид ругал Шушу (он заводила), запретил заходить в нашу комнату, когда Диана спит. А какой сон, если шум, беготня, визги, крики. То Шушу толкнет Джуди в бассейн, она истошно вопит, бегу — спасаю. То пристают ко мне — поиграй с нами, Наташа. А мне до игр? Ох, и доставали!
