5 Августа. Снимал жатву.
6 Августа. Ходили с Петей через Власово и Могилевские хутора за Сухманку к Илюхиной сторожке, вышли в 3.40 у., вернулись чуть живые в 10 веч.
<На полях> Сухманка в плесы ударилась. Навстречу и в путь.
Утром, умываясь на крыльце перед самым восходом, я услышал жалейку, это был почти что птичий голос…
Лизе 6 лет, Поле 11. Сегодня я пошутил с ними, и дети вдруг как бы испортились, стали жеманничать и кокетничать. Это понятно, до моего баловства они видели во мне нечто высшее и стеснялись, но когда поняли, что я такой же, как все, утратили благоговейное чувство. Так простой народ теряет религиозное чувство.
Для фотографии нужен декоративный талант, т. е. способность показательно расстанавливать предметы.
1) Как ставить f, V и t при внезапных момент, снимках?
2) Знать самую близкую ∞, чтобы передний план был в фокусе и с ним все сзади.
Решение 1-го: самое употребительное f 6,3
М: 43/6 Если допустить свет f — 9 М 42,8/7,2
Решение 2-го:
f 18 М 52,5/∞
f 12, 5 М 73,25/∞
f 9 М 104,7/∞
f 6,3 М 207,5/∞
f 4,5 M 209,2/∞
f 3,5 М 2010,5/∞
9 Августа. Стоят особенно жаркие дни, совершенно безоблачные. Но в нашей природе «безоблачный» день совсем не то, что «безоблачное» счастье. Летним днем мы до того привыкаем к кучевым облакам. Правда, очень редко мы обращаем внимание на эти громоздящиеся фигуры, но они совершенно необходимы для безмятежного чувства летнего дня. Безоблачное небо в полдень у нас не особенно синее даже в зените, по горизонту бывает мутно-белым и неопределенно угрожающим, гроза, не гроза, а кажется, вот-вот что-то произойдет и все распадется. Я знаю в себе от малых лет эту тревогу, что вот тебя поймают и осудят без вины, или ни за что, ни про что оскорбят, изругают. Вся жизнь прошла в борьбе с этими страхами.
Сегодня Лахин, «трепло», до солнца нес поросенка из Торгошина и сел отдохнуть против моего окна. Через короткое время я узнал от него, что ГПУ очень не нравится моя «Журавлиная родина». «Мало ли что им не нравится!» — ответил я болтуну. Но сам пошел на охоту в тревоге, которую хотел и не мог анализировать. Конечно, вспоминал последовательно страхи Курымушки — учителей клас. гимназии, жандармов и ГПУ. Странно! Все, что с детства учили презирать и ненавидеть, ныне учат уважать и любить!
Лахин сказал, что озеро значительно осохло, и «шары» открыто лежат на грязи, некоторые от солнца уже побелели, но инженер снял фотографию: на карточке незаметно.
Получено из Новосибирска согласие охотсоюза на Петино заявление о службе. Не проехаться ли с ним в Новосибирск, посмотреть на русскую Америку, а то, в сущности, я сижу на совсем гнилом месте.
Вчера охотились на глухарей удачно. Красив был удаляющийся по просеке глухарь.
12 Августа. Петр Ефимович Корнилов («снохач») водил меня в мох. Старик очень клюкву любит и лес. Вот какая клюква: придешь, повесишь одежду на сосну и на коленках полное ведро соберешь.
Мох прикрыт березняком высотою в одну четверть аршина, на березняке листики чуть побольше клюквы, и густой-прегустой, как трава, и выше никогда не вырастает.
Меня собака далеко завела, потом я скричался со стариком и нашел его уже в бору: там он в очках стоял у березы и что-то вырезал. Оказалось, буквы вокруг всего ствола: С, Д, Н, К, Г, Н, О. И буквы эти значили «сумма денег недалеко…» Солдат прочитал эти слова и нашел. Донесли. «Мечтал, мечтал», суд и постановил: деньги отобрать. Но в последнем слове подсудимый солдат предложил прочитать надпись с другой стороны, и оказалось, что «сумму денег кто нашел, тот и владей».
Вас. Ив. в награду прислал мне свой любимый синий граненый графин с вьюнком. Сам он часами любуется на вьюнка в графине, и когда рыбка высунет голову из горлышка, встречает ее: «га-га-га!» Вас. Ив-у моя жизнь представляется каким-то веселым занятием и теперь он к ней присоединяет и свою любимую игрушку.
Дерево Архип.
Отлично растут и разрастаются в деревнях лозинки, иная деревня вся исчезает в зелени. Столько тени дает дерево летом и ночью после жаркого дня, при ласковом ветре так любовно шепчет, но все-таки не считаешь это дерево настоящим: очень уж обидно легко оно размножается. Архип, лохматый мужик, в молодости своей возвращался с годового праздника и кол, которым он дрался на улице, принес с собой, воткнул его возле дома, уснул и все забыл… А из этого кола выросло великое широкое мохнатое дерево. В туманное утро это дерево всегда принимает форму лохматого мужика Архипа с колом в руке…
<На полях> Вас. Мих. Качалов: «уедчив».
Сегодня мы с Петей ходили снимать Клавдофору: она лежит во множестве на берегу, но много еще и под водой. Быков плес, ближайший к озеру, тоже совсем омелел, мы не могли по нем ехать.
15 Августа. Молотят. Лен берут. Чередуются жаркие дни с крепкими росистыми утрами и вечерами, когда на лугах поднимаются туманы и оранжевая заря сулит холодную ночь. Я иду в огород, сажусь на бревно и, как ребенок, открываю глаза на мир и удивляюсь, и тогда стрекоза, летающая на оранжевом небе, честное слово, рассказывает мне своим видом, что овес желтеет уже, что лен берут… и что ее мгновение жизни в ее счете времени ничем не меньше, чем наше… А я сам на свою жизнь смотрю, как стрекоза на себя: что она, ее мгновение вполне равняется вечности и, если оно проходит, то, значит, и вечность проходит…
Описать большую паль с журавлями и кромку болотного леса с глухарями (много перьев и следов по грязи оставляют журавли, выходя из ручьев по утрам на большую паль). Много следов на грязи по ручьям оставляли глухари и лисичка тоже… Вокруг можжевельников трава утоптана глухарями.
Глухарь, бросаясь на собаку, поднимает хвост, вытягивает шею и делается, как токующий. Мы уложили Нерль так, чтобы он ее видел, и он хвост не опустил перед собакой, голову опустил, но он стал, как у токующего.
Те дни (истомно-жаркие): молодой месяц вылез среди дня от жары.
Петя сказал: «Эта просека в конце себя расплывается». И мы шли этой просекой очень долго, потому что лес был болотный, и нога глубоко утопала. Это была кромка леса, направо болото, налево паль. Наконец, я увидел столб и сказал:
— Нет!
— Нет, — ответил Петя, — я ошибся — не эта просека расплывается, а следующая.
И мы пошли дальше. Вдруг с елки рядом сорвался глухарь и прогремел, другой снизу откуда-то, собака стала, повела, мы за ней через кусты, третий глухарь взвился <1 нрзб.> и свалился от наших выстрелов…
Мы пили чай. Ребята тесно в окнах смотрели на нас, не моргая, раскрыв рты, дышали слышно. Если мы смеялись, то они оставались серьезными, потому что даже наш смех был для них совсем посторонним, непохожим на их обыкновенный смех… Они рассматривали нас, как ученый в микроскоп инфузорий. Нельзя рассердиться на это, прогнать: это будет непонято.
Старику много лет, от него можно много узнать, но чтобы заговорил он, так много нужно усилий, что поглядишь на него и уйдешь. Бог с ним! Слишком долго он думает. Если с таким усердием ветер спросить, то он скорее ответит.
