Так социализм вышел из религии, и у нас его осуществляла определенная секта, называвшаяся «интеллигенцией». Успех ее рос вместе с бессилием церкви, и победа ее была ее падением, все равно как победа христиан было их падением. Там явились жирные попы, тут комиссары, и самые лучшие из революционеров кончили идею осуществления «той жизни» на земле увлечением балериною^{34}.

В настоящее время побеждает «мужик», т. е. человек, ведущий борьбу за время и место на земле (землицы!), побеждает обыватель. Даже передовая статья «Известий» заявляет, что сознательный пролетариат, вынесший борьбу, отступил, и место его занял деревенский рабочий. Оазисом, в котором живут люди, осуществляющие борьбу всего человека со злом природы, остались наука и искусство.

Повесть о таинственном зайце, у которого один след был лошадиный, потому что нога была перебита и при заживании образовалась огромная мозоль. Дать картину леса и всей охоты. Опыт усиления эффекта через затяжку разрешения загадки (о таинств, зайце).

Герои: Кумашенский и Д. И. Иванов.

Зацепин (тетеревей набил сумку, ружье не достреливало, сумка улетела).

Союз Охотников. Музей. Школа (пионеры).

Первый след появился на капустнике возле дома Кардовского. Начало: гон зайца по городу.

30 Июля. Завтра выезжаем в Хмельники на лодке всем домом на охоту на неопредел, время. Петя ведет коварные интриги с девицами, изображает из себя что-то вроде Печорина, очень боюсь, что не чисто у него. Так жаль!

Люба ни дурна, ни красива, ничем решительно не интересуется и служит в аптеке, — и хоть бы еврейка была, а то чисто русская!

Мы боимся, как смерти, что жизнь возьмет нас в свои лапы и заставит жить по ее воле, а когда это случится, наконец, то часто и неплохо бывает. В этой жизни не по своей воле со всеми бывают судороги своеволия, а иногда и бунты, которые обыкновенно кончаются возвращением к старым привычкам. (Соболев).

Луначарский в своих статьях часто ввертывает что-нибудь и о себе лично, не подозревая всей своей пошлости, так, напр., в статье о религии говорит: «Я никогда не был человеком религиозным». Как будто он так и родился наркомпросом.

10 Августа. Вчера в 12 д. мы вернулись с охоты в Хмельниках. Только под самый конец отличное настроение всех нас было испорчено моей ошибкой: я не сумел вовремя понажать на Петю, чтобы охота в Тресте вышла по моему плану, он удрал, как Ярик, один. В то время, когда он уходил и я говорил ему жалкие слова «ну, ты мне не товарищ!» (вместо приказа остаться), Павловна умудрилась ввернуть: «иди, иди, Петюша!» Он ушел и я, оставшийся в дураках, обрушился на Павловну. Я виноват, постараюсь вперед быть осторожнее с Петей, потому что это очень тонкая шельма с ласковыми словами и отвратительным затаенным характером.

Жали рожь. Поспел горох. Лен в шариках. Ситчик гречихи. Овсы аквамаринные. Ночи очень холодные все время, как в старом сентябре.

Два копчика ловили ласточку, состязаясь в искусстве, но ласточка обманула того и другого, оба вернулись ни с чем.

На верху высокой сосны над рекой сидел молодой коршун и рокотал, старые летали в поисках пищи.

Вероятно, по случаю холода, строгих рос, токовал тетерев, очень несмело, я даже думал, что это телега так бормочет, но собака потянула и открыла его на клочке леса, примыкающего ко ржи.

Рано утром, в пятом часу, из овса вылетали косачи на далеком от нас расстоянии.

Пестрота пейзажа разных хлебов (лен, гречиха, рожь, овес), окруженных вплотную лесными клочками: малинники с редкими высокими соснами и пнями, вырубка с высокими красными цветами (Фоминка), ольховые, березовые кусты. На угоре в песчаной пролысинке, покрытой вереском, на солнце их копка, с перышками, между кустами расцапанные муравьиные кочки и насквозь пробитые носами рыхлые, как грибы, черные пни вековечных деревьев.

Один пень был огромный, сплошной темный, так что не было уже никакой возможности различить круги пережитых им годов, он был рыхлый, как губка, в поисках насекомых тетерева проделали в нем ход от низу и наверх и так, часто пробираясь в траве, входили в свою пещеру, поднимались наверх и тут отдыхали на площадке, как мы на крыше небоскреба.

Над пнем свешивался малиновый куст. Теперь ягоды поспели. Выводок один за другим, низенькие серенькие самочки выходили на площадку одна за другой и поочередно пробовали дотянуться до нижней ягоды и не могли; пестреющие черными перьями по серому <1 нрзб.> высокие петушки тоже пробовали дотянуться… — и не могли; вечно беспокойная за детвору тетерка вышла после них, ей бы совсем немного быть повыше — не могла; спустя долгое время вошел в пещеру старый черныш, державшийся вблизи выводка, вытянулся и достал ягоду, но в этот момент легкий ветерок схватил его запах и понес к нам на опушку вырубки, собака моя остановилась, схватила воздух носом и повела…

Красные цветы и малинник спускались вниз по холму до Фоминки, где на болотных берегах были глухие заросли ольшанника, обвитого хмелем, густень усиливалась на берегу ручья тростником, крапивой, здесь и в жаркий полдень прохладно, сюда спускается выводок отдыхать и пить.

Замечательное поле ржи в Новоселках в огромном бору, длинное с переузками и перемычками зарослей.

Около Измайлова на Жирошкине мы бродили, переходя от мохового ягодного болотца с гонобобелем, брусникой, клюквой, черникой, с сухим дрекольем молодых умерших елей в малиннике с красными цветами, заваленными гниющими макушками — глухариные места, обрадованные вышли на березовые светлые палы, отсюда пошли искать Сосновое болото у Нерли. Нам казалось, что вот оно, потому что тропа ввела нас в густую приболотицу с ольшанником, отороченным тростниками, но после того вдруг начался темный лес, и тропа разбежалась.

Мы заблудились в огромном еловом лесу с большими провалами, тут внизу было черно, и огромные серые стволы елей, с ярко зеленой травой и яркими красными костянками, комар кишел тут, хотя в других местах уж совершенно пропал, в яркий солнечный день здесь был полумрак, как в тропическом лесу — жуть, такая жуть! казалось, люди тут, если бы показались, то маленькие, в коросте, пугливые, как мыши. Мы взяли направление по компасу, и, то проваливаясь в трясину, то перелезая через ярусы валежника, выбрались к свету, и когда попали опять на березовые палы — это было счастье, это была встреча с культурой, душа отдохнула. И даже глухари, постоянные жители этих страшных лесов, вышли сюда, где на опушке в кустах были те же лесные ягоды, брусничник, но было светло и прекрасно. Понятно стало, почему наши крестьяне лес не любят: лес — бес.

<Запись на полях> (Переславль-Залесский. Усолье. Гора — Новоселки. Фокину. Желтушное болото.

Арина Дмитриевна Назарова, сыновья — Алексей, Иван, Павел Михайловичи, дочь Паша).

Учитель Иван Иванович Фокин (Новоселки, Перес, уезда — узнать точный адрес). Он провожал нас на болото в дер. Жужево, на севере было село Половецкое. Деланая дорога. Торф такой спелый, что начался обратный процесс размыва. Такое большое болото, что люди знают только свои участки (общее свойство крестьян: незачем дальше своего носа). На болоте острова, только два: Мелиховский и Кобылья голова, — какие дальше, невозможно узнать, дальше им, как море, и туда, где нет деревень, им как древним грекам Скифия, и когда Петя пошел туда, увлекаемый белыми куропатками, и я спросил: «Что там?» Мне ответили: «Там никто не бывал». — «А куда же он выйдет?» — «К Ростову Великому».

До 1-го Августа на реках птицы были непуганые: на старых вершах сидели молодые утки, на борту затонувшего челнока кулики. На Семне-озере сплошь утка, не было момента среди них движения: кряквы перелетали выводками по 7–8 штук. В ночь под 1-е в 12 часов взвилась ракета и началась стрельба на Семне и на Нерли. Через несколько дней было пусто, и утки боялись воды, прятались в сырых вырубках и болотах от реки.