Рука солдата, что привела к ним К-26786, разжалась, и тот, подобно тряпичной кукле, рухнул ничком на все еще теплые от дневного солнца белые камни. Он зажмурился и приоткрыл глаза, когда на него упали грозные тени. Это были Франц и Джек. От их взглядов К-26786 заскулил и обмочился. Франц отпрянул, не в силах сдержать возгласа отвращения.

– Черт! Что это за тварь такая? У него же нет языка!

– Полегче, ты пугаешь его до смерти, – сказал Джек. Он тоже малость скривился от исходящего от К-26786 густого амбре, но не отодвинулся, а присел, достал фонарик и стал внимательно разглядывать Ворма, вживленного в плечо несчастного. Блестящая поверхность дохлого кремниевого паразита была испещрена едва различимыми значками.

– Что там написано? Ты ведь убил уйму времени, изучая эту их клинопись, – сказал Франц.

– Здесь написано… номер К-26786, пол мужской, низший разнорабочий класса 21, девятнадцати циклов, СД… 414. Соты Детопроизводства? Числа… дата рождения. И запланированной смерти.

– Низший разнорабочий, – сдавленным эхом повторил Франц, – но ведь для того, чтобы работать на заводе или фабрике, не нужны выдающиеся умственные способности. Где-то могут быть другие. Умные. И способные изъясняться…

ну… хотя бы жестами. Чиновники. Генералы. Инженеры. Люди, которые нажимают на кнопки!

– Возможно, – проговорил Джек ровно, – но нам неизвестно о существовании у Триумвирата системы каст. Бюрократические и административные функции давно выполняли машины. Сколько Ч-конструктов добралось сюда? – спросил он одного из своих адъютантов.

– Пока он один, сэр.

Громыхнула молния. Небеса разверзлись, и из них посыпался черный горячий снег – пепел.

– Снежок пошел, – сказал Джек и коротко рассмеялся, – я вижу. Наш парень, и он совсем один.

– Сколько граждан было прикреплено к этому департаменту Министерства? – спросил Франц.

– По данным разведки Ортодоксии, должно быть что-то в районе сорока тысяч, – ответил Джек спокойным, ровным тоном.

– Сорока тыс… он выжил один из сорока тысяч?! – сказал Франц, сорвавшись на крик.

– Полегче, Франц, – мягко сказал Джек, – мы предвидели все это.

– Но… что с остальными? – спросил Франц, разворачиваясь к своим генералам.

– Или мертвы. Или обезумели. Сопричастность, сэр… те, кому удалось выжить и сохранить рассудок, согласно заложенным в их подсознание директивам, будут собираться у зданий Министерств Антихаоса. Мы отдали на сей счет специальные распоряжения. По мере возможностей им окажут медицинскую помощь, снабдят пищей, водой и временными жилищами… возможно, эвакуируют… мы… полагаем, генетические изменения все же не столь радикальны… через три-четыре поколения…

– Что? И так повсюду? – резко перебил Франц.

– Да, сэр. Более или менее.

– Что вы имеете в виду?

– Сейчас мы продолжаем получать сводки, но, по всей видимости, все хуже, чем мы ожидали. Многие крупные мегаполисы совершенно пусты и безлюдны, похоже, они были заброшены несколько десятилетий назад. В других… процесс дошел до стадии крайнего вырождения…

– Хуже этого? – глухо спросил Франц, кивнув в сторону К-26786.

– В разы. Нам описывают этих существ… как своего рода… изувеченные неразумные человеческие обрубки.

Франц Максимилиан не стал уточнять. Быть может, попросту побоялся. Джек, тем временем, опять склонился над К-26786, силясь понять: можно ли в принципе наладить контакт с этим существом. К-26786 тотчас отпрянул, скорчился и заскулил. Он не понимал, что происходит. Ему было холодно и больно. Он впервые в жизни слышал человеческую речь, ибо любящая Сопричаствующая Машина, общаясь со своими поданными, обходилась без слов. Ему было страшно. Он хотел таблетку. Когда ему было плохо, всегда появлялся Соглядатай с таблеткой, и тогда все опять становилось хорошо. Он попытался подползти ближе к черному кубу Министерства, но не сумел, и опять заскулил.

– Надо отвезти его на корабль, – сказал Джек, вставая, – умыть и накормить.

Франц Максимилиан брезгливо поддел К-26786 носком сапога.

– Тьфу! Не думаю, что стоит его трогать. Он, может быть, болен. Или ранен. Пусть сперва его посмотрят медики. А вот и Константин, – прибавил он, повернув голову и наблюдая, как юный правитель Священной Ортодоксии сходит по трапу корабля.

Константину едва исполнилось шестнадцать. Он был щуплым, невысоким, и парадный черный мундир с золотыми эполетами смотрелся на нем слишком помпезно, громоздко и как-то театрально. Русые его волосы слиплись от испарины, серо-зеленые глаза были блеклыми, вылинявшими. Он остановился и пошатнулся.

– Джек…

– Да.

– Джек, сейчас мы отовсюду получаем донесения, – сказал Константин срывающимся голосом.

– Да.

– Все закончилось, Триумвират пал… но… повсюду хаос… потери среди мирного населения ужасающие. И… они не… оказывают нам сопротивления. Ни малейшего. Я не понимаю… их войска. У них должны быть войска… армия…

Франц Максимилиан страшно оскалил зубы и захохотал. Джек молча взял Константина за подбородок и заставил посмотреть на К-26786. Константин долго не мог взять в толк, что, собственно, перед ним такое, а, когда понял, страшно переменился в царственном лице.

– Почему он…? Оно… так странно… так ужасно… пахнет. Оно… умственно недоразвитое? Почему оно молчит? Оно… они все так кошмарно выглядят?

Джек промолчал. Константин закрыл лицо руками и зарыдал навзрыд.

– Вот почему. Они не могли… были не в состоянии… нам сопротивляться…

– Что?

– О, Господи, мы просто пришли и убили их всех, мы просто взяли и убили тысячи, сотни тысяч, миллионы людей, мы просто взяли и убили этих несчастных, беззащитных людей, а они не могли оказать нам никакого сопротивления… ни малейшего… сопротивления…

Его плач перешел в крик.

– Ты во всем виноват! Жадный, беспринципный торгаш… проходимец… авантюрист! Вкрался в доверие моему отцу, оболванил его сказками о великой Империи, которую вы создадите после того, как покончите с Триумвиратом… и ты, Франц… вы друг друга стоите… ты постоянно твердил, что уничтожения Триумвирата хочет сам Бог. Но кем ты был все это время, чтобы говорить от имени Бога? Неужели Бог может желать смерти миллионам невинных людей? Ты говорил, мы здесь, чтобы даровать этим людям свободу! Но вместо того мы их убили! Убили!

Без особого почтения Джек схватил своего будущего Императора за грудки и тряханул.

– Щенок паршивый… уймись. Мы начали это великое дело давно… еще с твоим отцом. И ради этого великого дела твоему отцу пришлось пойти на великие жертвы, заключить мирное соглашение со Свободной Торговой Колонией, согласиться на сделку с этими свиньями из Синдиката. Нам требовались деньги. Нам требовались корабли. Нам требовались войска и оружие. Твой отец, я, Франц, – многие другие люди работали в поте лица долгие годы. Мы рассматривали десятки, если не сотни вариантов действий. Этот был наилучшим. Ты прекрасно знаешь об этом. И скажу тебе, сейчас наступил момент, когда нам надо взять себя в руки, вспомнить, что мы люди, да, люди, настоящие люди, а не человеч… человеческие обрубки, и сделать все возможное и невозможное, чтобы хоть как-то привести это дерьмо… в порядок.

Франц Максимилиан дотронулся до плеча заплаканного правителя Ортодоксии.

– Константин, и впрямь, вам давно пора вырасти и перестать молоть разный напыщенный вздор. Не мы убили этих людей. И не Бог. Их убил Черный Триумвират и обезумевшие лидеры Федерации, некогда положившие начало этой сумасшедшей системе. И, поверьте, если бы мы не добрались до них, они бы добрались до нас, поработили и превратили в то, что ты сейчас видишь перед собой. Ты бы хотел этого, глупый ты, слабовольный, мальчишка? Ответь!

Константин молчал, раздавленный их безоговорочной правотой.

– Но ты, Джек… – проговорил он еле слышно. – Ты со своими разглагольствованиями о новой, великой, несокрушимой Империи… скажи мне одно – ты это всерьез?

В лице Джека промелькнула какая-то слабость. Он прикрыл глаза, потому что дым, и гарь, и запах плавящегося пластика, и марево, и черный снег, падающий с небес, и грохот солдатских сапог, и выстрелы, и беззвучные крики, и безутешные мольбы о помощи. Но миг слабости быстро миновал, и он вновь превратился в одержимого своей великой мечтой об Империи.