У Джо своя версия происходивших событий. Он утверждает, что главной причиной, по которой Лорд, Пэйс и Гловер ополчились против него, была попытка упорядочить распределение прибыли между членами группы. «Блэкмор просто устал от этой дерьмовой благотворительности. Я имею ввиду то, что миллионы и миллионы долларов просто раздавались, делились во имя якобы справедливости, но при этом в ответ подобной справедливости не получалось. Так что однажды он просто дал задний ход и сказал: «Все, с меня хватит». Я, разумеется, сказал то же самое. Суть нашего предложения: тем, кто ничего не сочиняет, мы даем 15% «навара». И мы считали, что это было более чем справедливо». По словам Тернера, услышав это, «они были вне себя от ярости».
Тем временем, у Пэйна возникла идея в канун 25-летия DEEP PURPLE вновь собрать оригинальный Mark II. И он был не против воспользоваться увольнением Тернера, чтоб вернуть в группу Гиллана, тем более, что фирма грамзаписи не хотела выпускать очередной альбом с Джо в роли вокалиста. Лорд, Гловер и Пэйс тоже желали вернуть Гиллана, но Блэкмор был непоколебим. «Я могу быть учтивым и спокойным. Но если я попадаю в стрессовую ситуацию, я буду бороться. Коллегам по группе не нравится, когда я в разговоре с менеджментом и звукозаписывающей компанией говорю: я этого делать не буду! Они навешивают на меня ярлык «сложного человека», ибо я не хочу делать то, чего желают они».
Но Блэкмору пришлось уступить.
«Ритчи полгода отстаивал меня, — говорил в интервью Тернер. — Он убеждал: этот парень чертовски хорош, мы здорово звучим, впервые за долгое время мы собрали оптимальный состав PURPLE. А группу в это время продолжали называть DEEP RAINBOW и все такое, и они (остальные члены группы, — прим. автора) становились все более ревнивыми и все больше бунтовали против меня. Как однажды сказал Ритчи: «Им нужен был жертвенный агнец — вот Джо им и стал». Но что поделаешь — таков он, жестокий мир рок-н-ролла. Вот она — правдивая история DEEP PURPLE».
Согласившись на увольнение Тернера, Ритчи, тем не менее, не хотел возврата в группу Гиллана, предложив кандидатуру малоизвестного певца. Гловер пробовал работать с ним в студии, накладывая вокал на уже готовую инструментальную подкладку (следует отметить, что новый альбом был уже в большей степени записан). Результат оказался малоутешительным. В конце концов, Ритчи «дал добро» на возврат Гиллана. Что же побудило Блэкмора изменить мнение? Нынешние участники DEEP PURPLE, да и сам Ритчи, стараются этой темы не касаться. Тернер же считает, что главным аргументом тут служили деньги: «Ритчи даже слышать не хотел об этом — он ненавидит Гиллана. Блэкмор согласился на его возврат, ибо ему предложили миллион долларов на запись нового альбома, что могло значить возрождение RAINBOW. Он сказал: „Ха, миллион долларов на создание RAINBOW! Что ж, я согласен на возврат Гиллана“. Он прикинул: „Сделаю альбом, потрачу деньги, а потом пошлю всех на фиг и буду делать то, что хочу“. Так Ритчи и сделал, a DEEP PURPLE подцепили сначала Сатриани, а потом и Морса».
Конечно, 100% уверенности в том, что дела обстояли именно так, быть не может. Но, судя по реакции менеджмента и музыкантов DEEP PURPLE на уход Блэкмора в ноябре 1993 года, версия Тернера похожа на правду. Уж очень эмоционально они реагировали на решение Блэкмора покинуть группу и, обуреваемые праведным гневом, не жалели резких слов. Как будто он действительно нарушил некие договоренности.
В 2003 году, прочитав интервью Тернера в «Electric Basement», в котором Джо опять вспомнил про этот миллион, Гловер заметил: «В первый раз я услышал от кого-то, что компания звукозаписи предложила Блэкмору аж миллион, чтобы он принял Гиллана назад в группу. Если это правда, то сей факт иллюстрирует захватывающую борьбу за власть. Ритчи в такой степени не хотел работать с Иеном, что потребовался целый миллион, дабы заставить его капитулировать. Компания звукозаписи настолько хотела Иена, что выложила Ритчику «лимончик». И, наконец, компания звукозаписи настолько боялась ухода Ритчи, что не отважилась просто нагло отказаться от выпуска очередного продукта без Гиллана».
Вернувшись в DEEP PURPLE, Гиллан, по сути, сочинил для альбома новые мелодии, напев вокальные партии на инструментальную подкладку. Но Блэкмор результатом остался недоволен: «На моем счету два действительно ужасных альбома. Один — это The House Of Blue Light, другой — The Battle Rages On. Хотя второй, если б не вокальные партии, должен был бы стать хорошим альбомом. Если б вы послушали инструментальную подкладку, то убедились бы, насколько здорово она звучит. Но после того, как наложили вокал…»
Интересно, что еще до прихода Гиллана в работе над материалом для нового альбома Блэкмору, Тернеру и Гловеру помогал Джим Петерик (Jim Peterik) из группы SURVIVOR.
Блэкмору очень нравились две песни, записанные с Тернером: «Stroke Of Midnight» и «Lonely For You». Особенно Ритчи выделяет вторую: «Если б ее выпустили, она стала бы хитом № 1, она была такой „цепляющей“ — совершенно замечательная песня. Я подумал: „Если мы возьмем Гиллана, то должны записать ее именно в таком виде“. И я спросил у менеджмента:
— Гиллан понимает, что ему нужно будет спеть эту песню в таком же виде?
— Конечно же, он все знает.
— Отлично. Это — одно из условий его возвращения в PURPLE.
Но когда я поговорил с Гилланом, оказалось, что он ничегошеньки об этом не знает! Я увидел его в студии:
— Ты знаешь, что тебе нужно делать с песней „Lonely For You“?
— Нет.
— Разве Брюс Пэйн не сказал тебе, что я хочу, чтобы ты спел эту песню с той же мелодией?
Он ничего об этом не знал. Это была вина не Гиллана, а менеджмента».
Иен, конечно же, понимал, что отношения с Ритчи будут непростыми.
Об этом же догадывалась и пресса, пытаясь выудить информацию о взаимоотношениях музыкантов. Летом 1993 года Гиллан, отвечая на вопрос журналиста, верно ли, что иметь дело с Блэкмором по-прежнему тяжело, ответил: «О да, определенно. Ритчи не только отменил практически все намеченное в связи с выходом диска, он даже песен еще не слышал. Но эксцентричность такого рода — всего лишь часть игры. Иначе бы это все утомляло. Главное — мужик-то играть умеет. Когда-то его выходки меня страшно доставали и выводили из себя. Теперь это уже не раздражает, а только щекочет, и я всякий раз пытаюсь предугадать, что он еще выкинет. То есть какое очередное громадное препятствие он возведет на нашем пути? Если мы не сможем эту преграду обойти — группе снова конец. Но если сумеем перебраться или пробиться, то продолжим двигаться вперед».
На гастроли с группой отправилась и Кэндис. Она вспоминает, что очень нервничала (подруги ей прожужжали все уши насчет нахальных группиз). «Но Ритчи обещал, что вся их европейская аудитория состоит из мужчин. Я ему не поверила и паковала чемоданы, чтоб быть готовой к соперничеству. Мини юбки, кожа и тому подобное… Первый концерт проходил в Италии, и он оказался прав насчет аудитории — там были сплошь мужики-итальянцы. Кажется, мне досталось в тот вечер больше оваций, чем музыкантам DEEP PURPLE».
У читателя может возникнуть вопрос, почему это зрители аплодировали Кэндис? А ларчик просто открывался — Ритчи, ничтоже сумняшеся, не предупредив коллег, выводил ее на подпевки в нескольких песнях. Складывалось впечатление, что Блэкмор специально нарывается на конфликт. Он всячески афишировал свое активное неприятие Гиллана. Рано или поздно это должно было не привести к конфликту. А Иен, увы, как раз давал повод для этого. Алкоголь и табак — не лучшие друзья голосовым связкам, и вскоре после начала тура «The Battle Rages On» Гиллан потерял голос. К тому же начала проявляться традиционная для него плохая память на тексты песен. А Ритчи не собирался прощать Гиллану никаких промахов.
Еще до гастролей он спросил, сможет ли Иен исполнять «Child In Time». Тот уверял, что он освоил особую дыхательную гимнастику, которая позволит ему петь эту песню. Но уже на третьем концерте тура Гиллан подошел к Блэкмору и сказал, что у него проблемы с голосом: «Давай, не будем исполнять „Child In Time“». Та же ситуация повторилась и на следующем выступлении. «Я знал, что так будет и дальше, — говорит Ритчи. — Для меня „Child In Time“ — самая великая композиция. Это изумительная песня, и Иен поет ее замечательно (конечно, когда он действительно поет!). Никто не сможет спеть эту вещь так, как Гиллан. И я подумал: он будет „съезжать“ на каждом выступлении, отказываясь ее исполнять. Так быть не должно».
