Утром я проснулась первой, все еще, по-видимому, спят. С трудом преодолеваю искушение полюбоваться на него спящего. Нет! Иначе другое лицо встанет перед моими глазами, я этого уж точно не вынесу! Я накидываю халат, подбираю ночнушку с пола, кладу ее на подушку и, не оглядываясь, выхожу из спальни. Стоя под душем, думаю о том, что нет никакого смысла сожалеть о случившемся, вне зависимости от того, как это могло произойти: застали ли меня обстоятельства врасплох, или я сама зашла в ловушку, но это было, было! И ничем, никакими сожалениями этого не замазать, не отменить. С печалью в душе я вышла из ванной. В доме все еще было тихо. Я смолола кофе, разболтала в миске яйца с солью и молоком, порезала сыр, хлеб и лимоны. Достала из холодильника сливочное масло, прислушалась: вроде бы в гостиной тихо разговаривают, да, точно, и в душе льется вода. Но пока еще все умоются и соберутся за столом, пройдет минут пятнадцать-двадцать. Я решила немного пройтись по улице. Когда я вернулась в садик, заспанные Любаша и Коля сидели за столом. Витя радостно мне улыбнулся, но взгляд его скользнул ниже, и улыбка погасла: он разглядел мой топик с тонкими бретельками и очень короткие, обтягивающие шорты.

— Ты что, в таком виде по поселку гуляла?! — изумился Витя.

— Доброе утро всем. Как спали-почивали, что такие хмурые? Голова не болит? Сейчас принесу коньяк, плесните немного в кофе, все как рукой снимет.

Но уйти он мне не дал, схватил за руку. Мне это так не понравилось, что я применила запрещенный прием:

— Только один мужчина никогда не предъявлял претензий к моему внешнему виду и моей одежде — Володя.

Рука мгновенно разжалась, и я пошла за коньяком. Когда я вернулась, Витя был невесел, но спокоен. От спиртного отказался, но ел с аппетитом. Любаша с Колей, наоборот, уныло ковырялись в своих тарелках и дружно вздыхали. Поглядев на их постные лица, Витя встал и принес им рюмки.

— И правда, чего зря напиток портить! — вяло улыбнулась Любаша и махнула рюмочку, а за ней и Коля.

После завтрака Люба вдруг затеяла танцы, но желающих не нашлось. Помаявшись в саду, все перешли в гостиную. Люба уткнулась в телевизор, мужчины сели играть в шахматы, я отправилась мыть посуду. Уже домыла и закрывала кран, когда почувствовала чье-то присутствие за спиной, но не успела обернуться, Виктор обнял меня. Уклонившись от поцелуя, я спросила:

— Кто проиграл?

Недовольный моим поведением, он буркнул:

— Он, конечно. Как играть с человеком, который совсем этого не умеет?

В это время на кухню заглянула Любаша, сообщила, что они собираются уезжать. Я огорчилась, поняв, что объяснений с Виктором не миновать, и хотела хоть немного отодвинуть этот момент. Однако Люба на уговоры не поддалась. Делать было нечего, я пошла их проводить, но сначала решила проверить — не забыли ли мои гости свои вещи в гостиной. И правильно сделала: из-под кресла торчал уголок чего-то черного. Потянув за него, я выудила Колин бумажник и тут же отдала его Любаше. Любаша сунула в него любопытный нос и хихикнула. В бумажнике оказались не только деньги, но и документы, включая водительские права!

Проводив сестру, я пошла в дом, гадая, уедет Витя сегодня вечером или завтра утром? Хорошо бы сегодня, хочется избежать объяснений. Глянула на Виктора, лицо непроницаемое. Я тут же засела за компьютер, а ему предложила чем-нибудь заняться, по его выбору. Я не предполагала, что смогу сейчас написать что-то новое, но у меня был готовый кусок, который требовал правки. Сколько времени прошло, не знаю, наверное, около часа: была увлечена своим делом, ничего вокруг не видела и не слышала. Внезапно я почувствовала, что взлетаю в воздух, это подкравшийся Виктор схватил меня на руки. Волосы его были влажными, на шее сверкали капельки воды. Конечно, я сразу вспомнила свой сон, на мгновение закрыла глаза, но опомнилась и стала вырываться. Не тут-то было: не ослабляя хватки и не замедляя шага, он принес меня в спальню и положил на кровать. Я рванулась, но Витя склонился надо мной, улыбаясь:

— На этот раз я не собираюсь давать тебе лекарство.

И опять он не позволил мне встать.

— Женя, что с тобой? Ты же сама предложила мне заняться тем, чем я хочу. А что я могу хотеть больше тебя?

— Нет, — прошептала я и повторила: — Нет!!!

— Почему? Потому что сейчас белый день?

— Нет, не поэтому. То, что было ночью… Понимаешь, мне следовало лечь в кухне на раскладушке, но я так устала…

— Ты совсем не удивилась, увидев меня в своей постели?

Тотчас перед моим мысленным взором всплыло лицо пьяной Ларисы, как он уводил ее, обнимая, а она смеялась. Сделав усилие, я отмахнулась от неприятных мыслей.

— Удивилась. Даже хотела облить тебя водой, но побоялась, что ты поднимешь шум и всех разбудишь. Понадеялась, что проспишь до утра и даже не узнаешь о моем соседстве. Ты так много выпил, что не должен был проснуться!

— Я и не спал. Отвел эту дурочку домой, на прощание сказал ей пару «теплых» слов, чтобы больше не путалась под ногами. Вернулся, когда ты убирала со стола в саду, а эти двое что-то выясняли между собой в гостиной. Быстро принял душ и поднялся в спальню, но вот тебя пришлось ждать долго. Еще не имея никакого плана, я притворился спящим, но сквозь ресницы наблюдал за тобой. Забавно было видеть, как ты сначала не замечала меня, потом не знала, что со мной делать, потом стала проверять, насколько крепко я сплю. Я сразу догадался, что это проверка, и с трудом удержался от смеха. А потом ты легла и затихла как мышка, но вскоре расслабилась и уснула. Я повернулся к тебе, лунный свет падал в окно и освещал твое лицо, наверное, тебе снилось что-то хорошее, ты улыбалась. Я не собирался будить тебя, просто легонько гладил по волосам и лицу, почти не касаясь, ты вдруг прижалась и стала как-то смешно тыкаться мне в грудь, как котенок в живот кошки, может быть, тебе снилось, что ты котенок? Это было очень трогательно, и я обнял тебя, а ты, не просыпаясь, впрочем, это я потом понял, что не просыпаясь, стала целовать меня. Тут уж я контроль над собой потерял!

Я поняла, что сама спровоцировала Виктора, от этой мысли стало нехорошо. Ну надо же, сама подтолкнула его к тому, чего так боялась! Увидев на его лице выражение острого любопытства, поняла, что дальнейших объяснений не миновать.

— Нет, я не была котенком, и никакая кошка мне не снилась. Снился мне ты, но только без имени.

— Не понял?!

Делать было нечего, и я рассказала свой сон. Он слушал не просто с интересом, а с неподдельным восхищением. Когда я говорила о том, как пила капли влаги с его груди и как хотела избавить от страданий, услышав его стон, он вздохнул и его кадык дернулся. Мы лежали на кровати, лицом друг к другу, подложив руки под голову, я в шортах и майке, а он в голубом шелковом халате. Виктор задумчиво спросил:

— Ты мне никогда не говорила о своей болезни. А почему это все с тобой произошло?

Я растерялась. Зачем ему разматывать спутанный клубок моих злоключений? Что же делать, совсем не говорить о Саше нельзя, но и рассказать невозможно.

— Я встретилась в кафе с одним человеком. У нас были очень сложные отношения, встречаться мне не хотелось, но он настаивал, а я очень нервничала…

Тут Витя перебил меня:

— А почему вы встречались в кафе, почему не у тебя дома, скажем? Кто это решал, он или ты?

Ну надо же, самую суть сечет, мелькнуло в моей голове.

— Ну какое это имеет значение? Я решала, в кафе мне было удобнее, чем дома. Ну что, рассказывать или ты будешь придираться по пустякам?

— Жень, у меня складывается впечатление, что в том, о чем ты рассказываешь, пустяков нет, так что давай дальше и со всеми подробностями.

— Мы встретились с ним в кафе, стали разговаривать, я сильно нервничала. А тут он сказал одну фразу, которую я в свое время напрасно мечтала услышать от Павла. Меня это так сильно поразило, что я потеряла сознание.

Я с облегчением перевела дух, радуясь, что сумела так кратко все изложить и обойти молчанием наиболее острые углы. Но радовалась я рано.