– Зачем столько зеркал? – спрашивает Лейла, останавливаясь около одного из них и приглаживая волосы.

– Ну, это место называется «Зеркало», гений, – весело отвечает Брайан.

– А. Точно.

– Здесь сейчас есть гости? – спрашиваю я, подходя к высокому окну, что выходит на виноградники, чувствую, как вес местоположения гостиницы давит на меня.

– Только мы. – Рид белозубо улыбается. – Мы всегда закрываемся на зиму. Это место целиком и полностью в нашем распоряжении.

– Я думала, твои родители тоже тут? – Мой голос слаб, когда я задаю вопрос.

– Они в Беркли. Отец согласился выступить на конференции виноделов сегодня вечером. Думаю, без них нам будет намноговеселее. – Он подмигивает, и я дрожу. Вот только что он запланировал?

– Пошлите, – говорит он, все остальные в большой комнате.

Рид ведет нас по короткому коридору, на белых стенах тоже висит несколько зеркал. Даже без освещения тут достаточно светло.

Мы ступаем в огромную открытую комнату с высоким потолком и обитым плиткой камином, достаточно большой, что в него можно войти. Одна стена, целиком из стекла, открывает вид на зимний сад с железными столиками и закрытыми зонтами. Вниз к холму от дома ведет еще одна гравиевая дорога.

Ной, сидящий за кофейным столиком, поднимает взгляд от чтения, когда мы входим, и с твердой решимостью избегает моего взгляда. Мэдисон сидит очень близко к нему, сложив ноги на оттоманку перед собой и не обращая на следы, которые оставляют ее пыльные Доктор Мартенс. Ребекка делит оттоманку с ногами Мэдисон, как обычно выглядя элегантно, одетая в черное платье с заниженной талией и длинный вышитый бисером кардиган.

С другой стороны спинки дивана близко друг к другу сидят Николь и Шанталь. Я удивлена видеть здесь Шанталь, но еще сильнее удивлена, что Николь не липнет к Ною. Похоже, Мэдисон опередила ее.

– Шанталь! – визжит Лейла, бросаясь вперед меня и шлепаясь на диван рядом с ними. – Я думала, ты не могла приехать?

Шанталь ангельски улыбается.

– А я и не собиралась, – отвечает она. – Но Ребекка уговорила меня наврать маме. Предполагается, что я сейчас в доме у подруги в Окленде. Если из-за этого я попаду в ад, вините во всем семью Сойер.

Мой желудок крутит. Ее присутствие означает, что она по-прежнему в списке подозреваемых у Кира.

– В аду, во всяком случае, весело, – вставляет Рид. – Все эти греховные вечеринки рок–звезд, попавших туда.

– Теперь, когда все здесь, – замечает Мэдисон, – может, начнем экскурсию, о которой ты говорил?

– Обязательно, – соглашается Рид. – Только сначала покажем комнаты, где все будут спать. Здесь четыре гостевых номера, так что придется распределиться.

– Я с Мэдисон, – быстро щебечет Ребекка, и я замечаю, как лицо Шанталь слегка темнеет. Мэдисон и Шанталь всегда были близки – но, похоже, в последнее время Ребекка метит на место Шанталь как лучшей подруги.

– Мы можем быть с тобой в комнате, Шанталь, – говорит Николь. Я уверена, она сделает все, чтобы избежать спать со мной в одной комнате.

Лейла тыкает меня в грудь.

– Ты и я, Кайли.

– Видимо, мы, джентльмены, отправляемся в последний номер, – говорит Рид, жестикулируя Ною и Брайану. Меня пробивает дрожь от мысли, что Ной и Брайан, такие беззащитные, на всю ночь останутся с Киром в одной комнате. Не потому ли Ной здесь, что Кир захотел обратить его в Воплощенного?

– Звучит круто, – говорит Ной с подлинной улыбкой на лице. – Мужская берлога.

Брайан бьет себя по груди, подобно первобытному человеку.

– Мужская берлога хорошо.

Рид и Ребекка ведут нас по лестнице на второй этаж. Я следую за ними словно в тумане, по пути уголком глаза замечая свои отражения в зеркалах. Зазеркалье,думаю я, вспоминая одноименную историю об Алисе в Стране Чудес.

В нашей комнате Лейла сразу же бросается на двуспальную кровать. Насыщенный розовый плед – единственное яркое пятно в палитре белого и серого.

– Ммм, – стонет она в подушку.

Хотелось бы мне быть такой беззаботной. Но я умираю от желания проверить входящие с момента нашего приезда, чтобы увидеть, есть ли еще какие-либо заявки на покупку книги или сообщения от Люсии.

– Пойду, поищу ванную, – говорю я ей и вылетаю в коридор, почти сталкиваясь в Ридом. Он что–то набирает на экране телефона.

– Извини, – бормочу я и суюсь в приоткрытую дверь ванной.

И нахожу там Николь, которая красит губы перед зеркалом над раковиной.

– Ой, прости, – говорю ей и поворачиваюсь, чтобы уйти.

– Все в порядке, – отвечает она мне. – Останься. Я все равно хотела с тобой поговорить.

– О чем? – Я спрашиваю осторожно, готовя себя к одному из ее стервозных замечаний.

– О Ное, – отвечает она, доставая тушь из своей косметички.

Внутри меня все слабеет. У меня чувство, что я знаю, что она собирается сказать – она собирается похвастаться, что идет с ним на свидание на танцы. Мне плохеет.

– О том, что ты идешь с ним на танцы? – спрашиваю я как ни в чем не бывало.

Она приоткрывает рот и широко раскрывает глаза, крася свои и без того угольно-черные ресницы.

– Вообще-то он отказался. – Она горько смеется. – Он не сказал бы причины, но, думаю, я и так знаю. – Она убирает тушь обратно в косметичку и оборачивается ко мне. – Он, очевидно, все еще влюблен в тебя.

Несмотря на то, что от новости мое сердце пускается вскачь, мое лицо как маска. Прохладное, учтивое притворство.

– Тогда ему же хуже. Потому что я ничего не чувствую.

Она оценивающе смотрит на меня.

– Точно, – возвращается обратно к зеркалу. – Ну, тогда для тебя это не имеет значения, но я бы присмотрела за Мэдисон. Пока вы не приехали, она как пиявка на нем висела.

Я так и думала, но больно получить этому подтверждение.

Я помню, как Мэдисон расспрашивала меня в классе искусства о Ное. Значит, тебе все равно, если он гуляет с другой? Чисто гипотетически, разумеется.Она, должно быть, имела в виду себя. Я чувствую себя преданной, хоть и знаю, что у меня нет на это права.

– Мы расстались, – отвечаю я сухо. – Он может встречаться с кем хочет.

– В любви и на войне все средства хороши, – соглашается Николь. – Хотя должна сказать, совершенно несправедливо, что единственный парень в этой поездке, с которым можно флиртовать, – это Рид, и тот весь день в телефон утыкается.

Как по команде, мой собственный телефон подает голос из кармана. Я достаю его – «новый е-мейл». Сердце стучит быстрее.

– Оставляю тебя с твоими делами, – говорит Николь. – Я рада, что мы поговорили.

Я даже не отвлекаюсь на то, чтобы задуматься, какая странная сейчас была Николь. Я закрываю на задвижку дверь за ней и быстро вывожу на экран телефона Кайли новое сообщение.

Война торгов продолжается между двумя моими покупателями – «Стерлинг Букс» и тем самым неизвестным. Новое предложение от последнего – 80 000$.

Читая сообщение, я представляю Рида, несколькими минутами ранее что-то печатавшего в коридоре. Могло ли быть это совпадением? Черта с два, думаю я, заимствуя у Эхо ее фразочку. Второй удар.

Если бы я только смогла взглянуть на его телефон, я бы удостоверилась, что он Кир. Я глубоко вздыхаю и выхожу в коридор.

Глава 33

– Просто сними их, Кайли, – говорит Лейла, кивая на мои запачканные сапоги. Привычная тяжесть ножа для разделки рыбы мистера Моргана напоминает мне, почему этого делать не стоит.

– Они почти чистые, – протестую я, протирая подошву тряпкой, которую мне дала Ребекка. Ни капли они не чистые, понимаю я с сожалением.

На них засохла грязь после многочасовой экскурсии. Мы обходили виноградники, когда над нами пролетели ястребы, в амбаре с контролируемой температурой стояли бочки с многолетним вином, близлежащие холмы покрывали леса. Я не упустила, как Рид скрытно проверил телефон, когда, как он думал, никто не смотрит.

Кульминацией экскурсии была красивая оранжерея в викторианском стиле, полностью сделанная из стекла. Ребекка объяснила, что давно она была преобразована в комнату отдыха для гостей. Воздух внутри наполнен ароматом цветов, что цвели в горшках из цветного стекла рядом с мягкими диванами и креслами для чтения. Декорированные зеркала – фишка винодельни – висели на всех четырех стенах, рассеивая свет послеполуденного солнца на наши лица подобно меду.