А на борту корабля все было по-прежнему. Воздух и металл пропитались ритмом ускорения, однако адаптационные устройства поддерживали силу тяжести в норме. Внутренние энергетические установки продолжали обеспечивать помещения светом и теплом. Биологические системы исправно поставляли кислород и воду, перерабатывали отходы, производили продукты питания, поддерживали жизнь. Но энтропия нарастала. Люди старились как положено – со скоростью шестьдесят секунд в минуту, шестьдесят минут в час.

И все же эти часы все меньше и меньше согласовывались с течением времени за обшивкой корабля. Одиночество, казалось, сжимает корабль в своей ледяной деснице.

Джейн Седлер и Иоганн Фрайвальд увлеченно фехтовали. Джейн сделала ловкий выпад. Иоганн парировал ее удар. Их рапиры скрестились с легким звоном. Она изловчилась и нанесла удар.

– Туше! – вынужден был сдаться Фрайвальд и рассмеялся. Не снимая маски, он признался: – Если бы наша дуэль была настоящей, ты проколола бы мне легкое насквозь. Молодец. Испытание выдержала.

– Ну и далось же оно мне… – тяжело дыша, проговорила Седлер. – Дай отдышаться… Погоди… Коленки, как резиновые… ужас…

– На сегодня хватит, – решил Фрайвальд.

Они сняли маски. На лице Джейн сверкали капельки пота, прядка волос прилипла к бровям, она все еще тяжело дышала, но глаза ее весело горели.

– Ф-ф-ф, – фыркнула она. – Ох и устала я! – и плюхнулась в кресло. Фрайвальд уселся рядом.

Время было позднее, и в спортивном зале никого, кроме них, не было. Тут стало так пустынно, что невольно хотелось сидеть поближе друг к другу.

– С женщинами тебе будет полегче, – успокоил Фрайвальд Седлер. – Советую тебе в самое ближайшее время попробовать сразиться с кем-нибудь из них. А можешь потренировать кого-нибудь.

– Это я-то? При моих успехах?

– Ну я же буду и дальше с тобой заниматься, – сказал Фрайвальд. – Так что форма у тебя будет. Ну и потом, пора начинать тренировать мужчин. А если фехтование вызовет у них интерес, тогда придется попотеть над изготовлением спортивного инвентаря. Помимо шлемов и нагрудников нам потребуются перчатки и рапиры. Придется потрудиться!

Седлер отдышалась и стала серьезной. Она изучающе посмотрела на Фрайвальда.

– Послушай, а это действительно твоя идея? Я думала, что это так и есть – ведь ты единственный из всех членов экипажа занимался фехтованием на Земле – естественно, тебе нужны партнеры…

– Я как-то переговорил с констеблем Реймонтом, и он ухватился за мое предложение. Это он помог мне договориться с кем надо, чтобы сделали кое-что из экипировки. Понимаешь, мы должны поддерживать сносную физическую форму…

– И всеми силами отвлекаться от того кошмара, который нам грозит, – закончила за него Седлер.

– В здоровом теле – здоровый дух. Повалишься на койку измотанный – дурные мысли в голову не полезут.

– Это точно, – кивнула Седлер. – АЭлоф…

– Профессор Нильссон, пожалуй, слишком много работает, – осмелился высказать свое мнение Фрайвальд.

Джейн отвела взгляд. Фрайвальд смущенно завертел рапиру.

– И хорошо! – выпалила Седлер. – Ведь если он не сумеет разработать новое астрономическое оборудование, мы не сможем проложить экстрагалактический курс и вся работа сведется к бесплодным гаданиям!

– Верно. Все верно. Но я бы посоветовал твоему другу, Джейн, уделять хоть какое-то время спорту – глядишь, тогда и его основная работа лучше продвинулась бы.

Седлер не сдержалась.

– Знаешь, с ним все труднее жить. С каждым днем… – Но, спохватившись, она перевела разговор на другое: – Стало быть, Реймонт назначил тебя тренером.

– Ну, неофициально, конечно. Попросил меня взять на себя организацию спортивных мероприятий, придумать какие-нибудь секции поинтереснее. Ну… вообще-то я один из его неформальных помощников.

– Ясненько. Сам же он не может этим заняться. Тогда бы все поняли, куда ветер дует, решили бы, что их муштруют, и веселью конец. Все разбежались бы по каютам. – Седлер понимающе усмехнулась. – Ладно, Иоганн, можешь считать меня членом конспиративной группы.

Она протянула Фрайвальду руку. Он пожал ее и не выпустил из своей.

– Послушай, не приятнее ли будет окунуться в бассейн, чем сидеть в мокром одеянии? – предложила Седлер.

– Нет, спасибо, – с хрипотцой в голосе отозвался Фрайвальд. – Не сегодня. Давай побудем наедине. Я боюсь за себя, Джейн.

Приборы «Леоноры Кристин» обнаружили новую область с высокой плотностью материи. На счастье, область оказалась все же более разреженной, чем злополучная туманность, и корабль преодолел ее без каких-либо отрицательных последствий. Однако протяженность уплотненного участка была сравнительно велика – она раскинулась на много парсеков. Тау шло и шло на убыль. Когда корабль одолел препятствие, скорость его возросла настолько, что теперь один атом на кубический сантиметр значил для корабля столько же, сколько целое облако водорода. И ведь не только скорость росла – непрерывно росло и ускорение.

Экипаж корабля между тем жил по земному календарю, отмечая личные и религиозные праздники. Капитан Теландер каждое воскресенье проводил протестантскую мессу.

В одно из таких воскресений он попросил Ингрид Линдгрен зайти после мессы к нему в каюту. Когда капитан вошел, Ингрид уже ждала его. На ней было короткое ярко-красное платье, и она выглядела очень нарядно на фоне полок с книгами и папками, полными бумаг. Обстановка в капитанской каюте была самая что ни на есть аскетическая, хотя каюта полностью принадлежала ему одному. Несколько семейных фотографий и наполовину собранная модель клипера – вот и все излишества.

– Доброе утро, – с привычной церемонностью поздоровался с Линдгрен капитан, положил на полку Библию и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Присядешь? Я пошлю за кофе.

– Как прошла служба? – поинтересовалась Линдгрен, усаживаясь в кресло. – Малькольм присутствовал?

– Сегодня – нет. Видимо, наш друг Фоксе-Джемисон все еще не знает, как ему поступить – вернуться к вере отцов или оставаться веротерпимым агностиком, – шутливо ответил Теландер. – Но он придет к нам, непременно придет. Ему просто нужно осмыслить тот факт, что можно оставаться христианином и при этом быть астрофизиком. Ну а тебя, Ингрид, когда мы будем иметь счастье видеть на службе?

– Наверное, никогда. Если и существует некий высший разум, царящий над действительностью – а научного доказательства тому нет, – то какое ему дело до такого ничтожного химического явления, как человек?

– Ты почти слово в слово повторяешь Чарльза Реймонта, представляешь? – изумился Теландер, но тут же посерьезнел и поторопился возразить: – Тот, кому есть дело до всего, начиная от квантов и кончая квазарами, и нас не должен обойти своим вниманием. Рациональные доказательства? Знаешь, не хочется говорить банальности. Тем более что позвал я тебя совсем не для теософского спора. Полный кофейник, – проговорил Теландер в трубку интеркома, – сливки, сахар, две чашки в капитанскую каюту, пожалуйста.

– Сливки, – мечтательно пробормотала Линдгрен.

– Знаешь, у наших биологов они совсем неплохо получаются, – кивнул Теландер. – Кстати, Кардуччи просто-таки воодушевлен предложением Реймонта.

– Насчет чего?

– Насчет того, чтобы повара поломали головы над рецептами новых блюд. Нет-нет, не думай, не над тем, чтобы готовить бифштексы из водорослей и культур ткани, но над чем-нибудь таким, чего еще не готовили. И я рад, что он думает об этом.

– Да, в последнее время он как шеф-повар начал сдавать, – согласилась Линдгрен и вдруг, утратив чопорность, в сердцах стукнула кулаком по подлокотнику кресла. – Почему? – воскликнула она. – Что случилось? Мы еще и половины задуманного не выполнили. Не должны же люди были так скоро пасть духом?

– Но мы потеряли всякую уверенность…

– Знаю, знаю. Но разве само ощущение опасности не должно действовать как стимул? Что же до того, что наше путешествие, скорее всего, никогда не окончится, меня это тоже в свое время больно ударило, но ведь я оправилась в конце концов!