Милан постоянно бомбили. Вторая мировая война стала серьезным испытанием для его жителей. В 1943 году в город вошли войска фашистской Германии. Впоследствии союзники проводили массированные бомбардировки столицы Ломбардии, приведшие к чудовищным разрушениям. Только в апреле 1945 года Милан был освобожден от фашистов.
На улице Глюка гулы сирен раздавались иногда по несколько раз в день. Отец Адриано, боязливый и нерешительный от природы человек, бежал поспешно в ближайшее бомбоубежище, одеваясь на ходу. В то время как мать в один прекрасный момент решила больше никуда не ходить и сказала с присущей ей смелостью и достоинством: «Пусть мы умрем здесь, как люди, а не как крысы в этом подвале! Если нам суждено умереть, то лучше вместе!» Так они и стояли, обнявшись посреди комнаты, под рев сирен и шум пролетающих самолетов. Высокая, немолодая женщина и маленький мальчик, прижимавшийся изо всех сил к матери и закрывавший уши, чтобы не слышать звука моторов ужасных небесных птиц.
«Моя мама была подобна горе! Когда она умерла, мир стал маленьким. Он сузился. Я никогда не жалел, что у меня не было молодой матери. Для меня мать должна быть именно такой, какая была у меня. Все остальные, молодые матери, кажутся мне ненастоящими. У нее были глаза такого же цвета, как мои, и мы были очень похожи. Она была очень цельная, немного комичная и весьма симпатичная женщина. Я чувствовал себя рядом с ней всегда маленьким, даже когда вырос и она стала ниже меня. Она была сильной. Вернее, я считал ее сильной, потому что все так считали и потому что она сама так говорила, а еще она говорила мне: «Ты сильнее меня. В тебе есть еще больше силы, хотя у меня все всегда ходили по струнке!» Когда она умерла, я не плакал, хотя все вокруг очень плакали. А я нет! Не мог плакать, несмотря на то что чувствовал огромную боль внутри себя. Я не плакал, потому что знал, что она очень меня любила. Больше, чем остальных детей. Эта любовь всегда поддерживала меня. Она всегда догадывалась, что со мной происходит, и говорила: «У тебя что-то не так. Я тебя знаю, не говори, что все в порядке, я все вижу и так». Она всегда находила нужные слова для меня.
Когда умер мой отец, мы переехали из дома, который я так любил. Моя сестра вышла замуж, и мы с матерью, которая стала вдовой, получили небольшую компенсацию по случаю смерти отца. Мама сказала, что мы переселимся в другой, лучший дом, где будет ванная комната и отдельный туалет. Мы должны были жить у моей сестры. Я чувствовал себя очень несчастным. Я не мог расстаться с этой улицей, не мог представить, что есть жизнь вне этого дома. Без этих людей, знакомых мне с детства, без этого рыбного рынка и полей, которые начинались сразу за домом. Когда мы все же уехали, я плакал много месяцев и каждую свободную минуту бежал опять туда, на улицу, где закончилось мое детство. Мама, наблюдая за мной, наконец поняла, что для меня это было очень серьезно, и однажды она сказала: «Знаешь?! Мы вернемся на улицу Глюка. Я, наверное, смогу устроиться консьержкой, и мы снова будем жить там вдвоем, ты и я…» Но мы не вернулись. Никогда больше не вернулись туда. Улица изменилась, поля застроили, здание вокзала расширили, и наш дом больше не был тем домом на окраине Милана».
(Из книги Адриано Челентано «Рай – это белый конь, который никогда не устает»)
Мне часто приходилось читать о Челентано, что это человек – феномен, понять его до конца невозможно и никогда нельзя предсказать, что вдруг он предпримет, что скажет или сделает в следующую минуту. Думаю, читая эту книгу, вы постепенно сможете разобраться в том, где он черпает свой оптимизм, свою оригинальность и в чем заключается его феномен. Безоговорочная любовь, окружавшая его с детства, – вот одна из прививок иммунитета к этой жизни. Не знавшая никаких методов воспитания и не пытавшаяся приструнить своего неудобного для окружающих сына, мама Джудитта воспитала человека, уверенного в своей избранности. В общем-то не красавец, Адриано рос с ощущением того, что он особенный, нравится всем и все делает правильно.
Человек любящий себя и других, начинает излучать любовь изнутри. Этот свет, передающийся другим, и называют обаянием. Внутренняя гармония, достигаемая единством души и разума – вот то, что становится заметно через несколько минут общения с такими людьми.
До конца жизни своей матери Адриано сохранил с ней самые нежные и трогательные отношения. Его мама очень гордилась своим сыном-артистом и, несмотря на большую разницу в возрасте, была большой любительницей рок-н-ролла, его первой слушательницей и поклонницей. Позже Адриано, отправляясь в путешествия, старался брать свою маму с собой. Ему очень хотелось, чтобы она увидела мир. Вместе они побывали в Германии, Франции, Бельгии и Швейцарии.
На этой улице осталось мое сердце
Закончилась война, и страна начала переживать времена подъема. 50-е ознаменовались для Италии необычайным контрастом.
В итальянскую жизнь ворвалась Америка. Как в одну сторону уезжали искатели американского счастья, заключавшие браки по контракту и уплывающие в никуда. Так и в другую сторону приходили технические новшества в виде пузатых холодильников, фантастических форм пылесосов, газированных и музыкальных автоматов, виниловых пластинок.
Брюки дудочкой и накрахмаленные юбки выше колен… Девицы делали короткие стрижки и решались обнажить бедра, а парни, нахальным образом суживая брюки до неприличия, обтягивали упругие ягодицы. Звуки рок-н-ролла, до того времени совершенно чуждые Италии, стали появляться в тратториях и ресторанчиках. Они будоражили, заводили и не оставляли равнодушными никого. Люди, старавшиеся забыть страхи войны и восстанавливающие свои искалеченные города, стали с удовольствием проводить время в вечерних кафе, танцевать на улицах… Назло всем экономическим кризисам молодость оставалась подчеркнуто бесшабашной. Носить джинсы тогда было сродни подвигу. В Италии это могло быть наказано штрафом или даже парой дней тюремного заключения. Девиц закрывали дома и «ссылали» в католические колледжи, что, конечно, было малоэффективно, так как новую жизнь невозможно было закрыть. Старые устои пытались бороться с новыми веяниями, новыми мыслями и взглядами.
Традиционная Италия, ее молодая и прогрессивная часть, сбрасывала оковы католических ограничений и становилась страной, диктующей моду всей Европе…
В кинотеатры шли на американские вестерны и музыкальные фильмы-новеллы. Стали появляться музыкальные автоматы, где незнакомые, но уже привлекшие публику голоса англоговорящих певцов и певиц пели рок-н-ролл. Новыми лицами засматривались на экранах в кино, им подражали и скупали те немногие пластинки, которые появлялись в продаже. Мир узнал имена Билла Хейли, Элвиса Пресли, Чака Берри, Литла Ричарда, Фэтса Домино, Карла Перкинс, Джерри Ли Льюис, Бадди Холли, Эдди Кокрана…
Танец буги-вуги (Boogie Woogie) родился в Америке еще в годы войны, а потом пришел вместе с рок-н-роллом в Европу. Стало модно сразу несколько направлений – джайв, свинг, твист. В них было столько задора и потрясающей импровизации, что молодежь танцевала, как безумная, всю ночь напролет до упада.
Своеобразным «ответом» Америке было изобретение в Италии Cinebox. Это был своего рода гибрид между телевизором и музыкальным автоматом. Так как тогда далеко не у всех был дома свой собственный телевизор, то придумали некий музыкальный «бокс» (по типу американского), где сверху был небольшой телеэкран, а внизу музыкальный автомат. Забросив туда монеты, можно было посмотреть и послушать любимого певца. Нам в наше время компьютерных технологий даже невозможно вообразить, какие звуки издавала подобная техника всего полвека тому назад. Кстати, позже приспособили функцию, благодаря которой тут же можно было купить маленькую пластиночку, забросив деньги с другой стороны. Первый такой «бокс» представили в 1959 году. Изобретателем сего «чуда» итальянской техники считается Пьетро Гранелли.
