Этот же вопрос, проверяя свою догадку, Безуглый задал начальнику отдела.

— Шифровальщик пользовался малыми цифровыми группами потому, что так ему было удобней, — ответил тот. — Зачем, например, отыскивать в тексте сто первое «А», если оно встречается значительно раньше.

— Ну, а как же появилось — 424?

Начальник отдела задумался.

— Какая-то редко встречающаяся буква вынудила шифровальщика прогуляться по неизвестному нам тексту.

— Правильно! — воскликнул Безуглый, и его глаза заблестели. — Вот и вся система. Теперь будем нащупывать в этих томах отправной пункт, восемьдесят восьмой знак от которого оказался бы точкой, а четыреста двадцать четвертый — буквой, встречающейся впервые.

На границе — напряженная обстановка. Быт пограничников в эти дни можно сравнить с пружиной, которую закрутили до предела, а руку поставили на кнопку: нажми — и вся энергия, сноровка, все виды вооружения будут приведены в действие. Но момент этот еще не наступил.

В один из таких напряженных дней заместитель начальника заставы по политической части Камол Ганиев постучал в дверь квартиры капитана Демина.

Отворила Наташа, жена Демина. Высокая, очень красивая, в домашнем платье, фартуке, перепачканном мукой, она приветливо улыбнулась Ганиеву.

— Как кстати. Извините, у меня руки в муке... Заходите, Сережа у себя.

— Я ненадолго...

— Ой, ой! — испугалась Наташа и зашептала, беря за руку лейтенанта: — Ну, пожалуйста, если можно, не уводите сегодня моего Сережу.

Из кухни доносился запах жареного и приятно щекотал ноздри.

— Нет, не уведу, — улыбнулся Ганиев. — Я прямо из отряда... Хочу доложить...

На кухне со звоном разбилась посуда.

— Вовка! Что ты делаешь? — крикнула Наташа и устремилась в открытую дверь.

Ганиев остался один. Одернув китель и причесав волосы, он постучал в дверь направо.

— А, Камол. Заходи. Прибыл? — капитан Демин стоял у приемника. — Маршем тебя встречаю. Узнаешь?.. Из «Аиды»... Садись.

Ганиев уселся на тахту, покрытую свисавшим со стены ковром. Он любил бывать в уютной квартире Деминых, где хоть ненадолго можно было отдохнуть от всегда напряженной, рассчитанной по минутам, жизни пограничной заставы.

— Рассказывай, — предложил Демин. — Ты только что приехал?

Ганиев стал говорить о том, что было на совещании в политотделе, о чем рассказывал полковник Воронков, показал новый график доставки фильмов и их список, заметил, что договорился о дополнительной подписке на газеты и журналы.

Вошла Наташа.

— Ведь вы с дороги, Камол. И очень вовремя пришли. — Она стала накрывать на стол. — Сергей, где у тебя шампанское?

— Ах, да, — спохватился он. — Сейчас принесу.

— Что у вас за торжество? — спросил Ганиев.

— А вы не знаете? — Наташа засмеялась. — Эх, вы. А еще комиссар... Мне кажется, весь мир знает. Сегодня наш юбилей. Еще не золотая и не серебряная свадьба, но всё-таки...

— Вот оно что! — сказал лейтенант и, поздравив ее, спросил: — А Володьку куда дели?

Звон разбитой посуды снова послышался из кухни.

— Наверное, вторую тарелку разбил! — выбегая из комнаты, ответила Наташа.

— Ведите его сюда! — крикнул Ганиев.

Демин вернулся с шампанским.

— Ты чего смеешься?

Ганиев поднес палец к губам, прислушался.

— А-а-а! — пропищал тоненький голосок.

Дверь открылась.

— Ну конечно, — приговаривала Наташа, легонько подталкивая сзади упиравшегося мальчугана. — Так и есть. Разбил!.. Уймите, наконец, этого разбойника.

Демин подхватил сына и высоко поднял над головой.

— Вот я тебе покажу! — пригрозил отец.

— И нет, и нет! — смеялся мальчик, барахтаясь в воздухе.

Демин перехватил напряженный взгляд Ганиева и, точно отвечая его мыслям, сказал просто:

— А ты женись.

— Некогда, — признался Ганиев. — Училище окончил и сразу сюда.

Он вспомнил зеленый туннель из переплетающихся деревьев, что протянулся от вокзала через всю центральную улицу — проспект Ленина. Мост через бурлящую, с ледяной водой Душанбинку. Дом на высоком обрыве...

— О чем задумался? — спросил капитан.

— Дом вспомнил, — не сразу ответил Ганиев и добавил: — Вот она, пограничная жизнь.

— А хочешь, я тебе расскажу, как мы с Наташей познакомились? — вдруг предложил Демин.

— Конечно, хочу, — улыбнулся Ганиев и, взяв на руки мальчугана, вытащил из кармана плитку шоколада.

— Ну, слушай...

— Потом, Сереженька! — запротестовала Наташа. — Садитесь за стол. А Вовку дайте, я умою.

— И нет, и нет! — закричал мальчик, вцепившись в портупею лейтенанта.

— Вот я тебе покажу! — Она подхватила сына. А он хохотал и вырывался.

— Так как же вы познакомились? — Ганиеву, видно, доставляло удовольствие говорить о Наташе.

— Сейчас. Вначале все вместе выпьем, — ответил Демин, приглашая своего заместителя к столу. — Поднимем тост за одного доброго профессора, — предложил он, переглянувшись с Наташей, и откупорил бутылку.

— За кого? — не понял Ганиев.

— Пей! — чокаясь с ним, повторил капитан. — Сейчас расскажу.

Война застала Демина на западной границе. В составе пограничного полка он командовал взводом, потом ротой. В январе сорок пятого года был тяжело ранен, попал в госпиталь.

Однажды старый профессор, уже заканчивая обход, подошел к Демину.

— А это вам, — сказал он, подавая письмо.

— Спасибо.

Сергей с любопытством взглянул на конверт. Адреса не было.

— Но почему же мне?

— Именно вам, — подтвердил профессор.

Сергей вскрыл письмо. Неизвестная женщина посылала ему привет и желала скорей поправиться.

— Вы уверены, что это написано мне?

Профессор пожевал губами.

— А кому же?

— Не понимаю.

— Она спасла вам жизнь.

— Как? — опешил Сергей, порываясь подняться.

— Да вы лежите, лежите, — остановил его профессор. — Всё очень просто: она дала вам свою кровь, вот вы и встали на ноги... Ну, положим, еще не совсем встали, — уточнил он, — но теперь уже нет сомнения, что встанете.

— А где ее можно найти? — живо спросил Сергей.

— В нашем институте. Вот поправитесь и — милости просим.

— Кто она?

— Придет время — узнаете.

— Ну, всё-таки?

— А разве письмо не подписано?

— Подписано...

— Ну вот. И поправляйтесь, — добродушно повторил профессор.

Демин старался отгадать, кто же эта неизвестная женщина? Конечно, ему всё равно, какая она из себя. Он просто должен поблагодарить ее. И всё же очень хотелось, чтобы она оказалась его сверстницей.

Наконец Демин выписался из госпиталя и тотчас отправился в медицинский институт. У подъезда остановился, не решаясь открыть дверь. Постоял немного и удалился вглубь тенистого сада. Вздохнул. Поправил портупею и снова подошел к подъезду.

— Э, да вы тут? — услышал он знакомый голос и очень обрадовался.

— Профессор?!

— Понимаю, молодой человек, — одобрительно закивал профессор. — Ну, уже виделись?

— Нет... Не знаю, понимаете ли, как ее найти.

— Это мы устроим, — успокоил профессор. — Садитесь на скамейку и ждите.

Сергей подчинился. Почему-то пересохло во рту. Не отрывая глаз от двери, он машинально расстегнул верхний крючок на кителе.

Массивная дверь открылась. Сергей подался вперед.

Седая, полная женщина, должно быть страдавшая астмой, тяжело спускалась с крыльца. Она шла, на каждую ступеньку ступая левой ногой и неуклюже приставляя правую.

Сергей смотрел растерянно.

Женщина тоже взглянула на него, остановилась:

— Вы что-то хотели спросить?

— Я? — ответил Демин. — Нет... То есть... Простите, как ваша фамилия?