А я тебе что?
Вангву. Шарсимбу.
Что ты, прошептала Лиза. Разве можно такое говорить? Она погладила Костиного эрделя рукой изгибисто и не прикасаясь. Пойдёмте, Григорий, обратно.
Что-то вежливость на неё напала, подумал Гришка с опаской.
Шарик бежал за ними, рычал и тявкал.
Гришка отметил: шла Лиза не так, как прежде, не просто, но как бы с умыслом, с какой-то настораживающей заботой, а когда пришла и села на брёвна возле нового дома, платье оправила, подбородок подняла величаво и опустила ресницы со вздохом.
Григорий, сказала она. Вы знаете, о чём я мечтаю? Нет, вы, Григорий, не знаете. И слова у неё были мёртвыми, словно хорошо высушенное и отлакированное дерево, сохранённое для потомства. В детстве я мечтала о говорящей кукле. Сейчас я мечтаю о говорящей собаке. А когда вырасту, буду мечтать о говорящей лошади.
Да? сказал Гришка. Может быть, Шарик ещё научится?
Лиза возразила с уверенностью:
Не спорьте, Григорий. Шарсимба очень отважный пёс, но разве он сможет заговорить?
А может быть, он не хочет, сказал Гришка. Ведь всегда есть опасность наговорить глупостей.
Мне его жалко, вздохнула Лиза.
Шарик, который до этого разговора рычал и крутился волчком, вдруг сник. Уши опустил. Хвост поджал. Теперь это был не охотник на львов, а маленький и беззащитный одинокий щенок.
Интересно, прошептал он. Может быть, вы объясните всё же
А ты помолчи! прикрикнула на него девочка Лиза. Тебя покамест не спрашивают. Не терплю, когда младшие в разговор вмешиваются.
Шарик поднялся и, поджав хвост, побежал мелкими шагами в край деревни.
Лиза крикнула:
Шарик, ко мне!
Но Шарик не обернулся.
Ко мне! Тебе говорят!
Но Шарик только надбавил шагу.
Девочка Лиза принялась возмущённо высказываться на тему, как она Шарика спасла, как давала ему конфеты и каким, сам видишь, он оказался неблагодарным.
Отметил Гришка изменилось что-то в природе, словно приблизилась гроза с гремучими молниями, пока ещё невидимая, но уже ощутимая. Понял, что жизнь его теперь усложнилась только глаз, да ушей, да ещё доброты для понимания её будет мало.
Когда-то давно
Ещё издали поманил Гришку тёплый хлебный запах. Гришка на запах пошёл. Он думал: что же случилось, почему так грустно ему? Думал и хлебный запах вдыхал.
Мама всегда говорила:
Относись к хлебу почтительно, как к отцу. Ешь его аккуратно.
Дядя Федя, наверное, относился к хлебу, как к другу, он его похлопывал, и приговаривал, и подмигивал, будто давно с ним не виделся. А когда нарезал для еды, прижимал каравай к животу. Ломти отваливал толстые, одним круговым движением, присыпал крупной солью и дышал с удовольствием, словно выходил из продымлённого помещения на улицу.
Подыши, говорил он. Дух какой. Всякий раз поражаюсь. И что в нём? Не пряник хлеб простой, а как пахнет.
Запах хлеба по мере Гришкиного продвижения становился всё крепче. Заметил Гришка, что собаки и курицы вдруг повернули носы в одну сторону. А запах хлеба стлался над землёй величественно, как басовый звон.
В пекарне, наверное, хлеб поспел.
Пекарня посреди деревни была в бывшей старинной церкви. Церковь ту старинную купец Зюкин построил, очень хитрый купец и очень всё к себе загребущий. Была церковь толстостенная, грузная, как сундук, даже самые древние бабки-старухи на неё не крестились такая некрасивая, к земле прижатая.
И вот запах хлеба её как бы поднял, стены раздвинул, как бы раскалил изнутри.
Шёл Гришка к пекарне медленным шагом, задавал себе вопрос: Почему мне так грустно? И размышлял о хлебе он недавно вкус хлеба понял. Рядом и позади Гришки собаки шли, курицы, лошади, кошки, сороки, муравьи
Пекарь раскрасневшаяся тётя Полина высыпала из окна всем гостям крошек-обломышей. Гришке дала краюху мягкую, пушистую, неровную, но от запаха как бы круглую, такую большую и всевозрастающую. Такую чудесную, что Гришка глаза зажмурил и вообразил следующее: когда-то давно, много-много лет назад, когда все люди были детьми, когда деньгами служили разноцветные стёклышки, земля была свежая и молодая, такая мягкая, такая пушистая и такая духовитая, как горячий хлеб. И вот на её поразительный запах слетелись со всей вселенной букашки, и лошади, и слоны, и киты, и медведи, и черепахи. Тогда небось все летали. Слетелись и теперь на земле обитают.
Сквозь эту грёзу различил Гришка щенка Шарика. Шарик лежал в отдалении, в тени лопухов, а в глазах его тёмных стояли слёзы.
Худо, сказал Гришка. Так худо, хуже и не придумаешь.
И вдруг Гришка ответил на свой вопрос: Почему мне так грустно? Потому, ответил, что осознал одну чрезвычайно простую мысль.
При встрече он выскажет её девочке Лизе без колебаний.
Я над тобой хозяйка
Возле правления колхоза висела доска с надписью: Приказы и объявления. И то и другое сугубо официального смысла прикалывали на доску кнопками. Вечером на этой важной доске появилось объявление частного характера, к колхозным делам никакого отношения не имеющее. Написано на нём было:
САБАКА ИЩЕТ СЕБЕ ВЕРНАВО ДРУГА.
А под объявлением сидел щенок Шарик, и вид у него был неважный.
Первым объявление прочитал Гришка: он всякое письменное слово читал, развивался для будущего поступления в школу.
Зачем искать? Пойдёшь ко мне. Не сомневайся, я очень верный.
А я и не сомневаюсь, ответил Шарик и хвостом вильнул, как бы извиняясь. Только ты меня взять не можешь, тебе у мамы спрашивать нужно.
Она согласится. Она как увидит тебя, так сразу полюбит. Будем вместе в городе жить, сказал Гришка таким голосом, словно дело это решённое.
Шарик глаза опустил, голову между лап свесил.
Нет, сказал он. Я здесь хочу жить, в этой красивой местности.
Дачные дети подошли, прочитали объявление, стали наперебой щенку Шарику предлагать себя в верные друзья. А Костя Гостев, который своего учёного эрделя Юшку хотел променять, стоял сейчас в речке, синий от холода, и уши водой мочил бабушка у Кости была человеком решительным и справедливым. Вдруг толпа расступилась к доске объявлений подошли сразу двое: Пестряков Валерий и козёл Розенкранц.
Ясное дело, я тебе верный друг, заявил Пестряков. Сразу в лесной поход пойдём по компасу.
Шарик голову ещё ниже свесил.
Извини, я к тебе не могу
То есть?! воскликнул Пестряков вопросительно.
У тебя удивления нет, прошептал Шарик. Вдруг мы в лесном походе льва встретим?
Пестряков Валерий рот широко открыл и долго не мог закрыть.
Да, сказал козёл Розенкранц. Положеньице.
Тут толпа расступилась ещё раз, как бы в кружок стала. И в этом кругу посередине оказалась девочка Лиза в совсем новом платье.
Это ещё что? сказала она и ногой топнула. Ты моя собственность. Я над тобой хозяйка.
Все молчали. И собаки, которые пришли с дачными детьми, тоже молчали, только носы отворачивали.
Я человек честный, объяснила Лиза с гордостью. Признаю: может, я его немножко обидела в словесной форме.
Если совсем маленько, то может быть попробовал заступиться за Лизу козёл Розенкранц, но фыркнул вдруг и добавил: Лизка, скажи большое спасибо, что я теперь стал культурный, даже книжку читаю о путешествиях в жаркие страны, не то я бы тебя сейчас в пыли вывалял и в крапиву затолкал.
Тут Гришка выступил вперёд и без колебаний высказал Лизе простую мысль, которую понял, когда ел горячий хлеб из пекарни. Но поскольку он ещё не учился в школе, то простые мысли не умел излагать просто. Вот что у него получилось:
Если друг, то не собственность. Если собственность, то унижение. Если унижение, то в дружбе измена. Если измена, то предательство. А предательство маленьким не бывает.
Лиза сделалась красной, как её красный шёлковый бант.
Ах, так! воскликнула она. Направилась было уходить с высокомерным презрением, но повернулась, всхлипнула и прогудела не слишком разборчиво: А Шарик сам изменник. И пишет безграмотно, как курица лапой И вы такие же