Мик нежно погладил ее по щеке.

— Ты вся дрожишь, ты…

— Вы привыкли к кому-то другому, к кому-то, кто пользуется хорошими духами, пудрится и кого обслуживает целый штат слуг.

Он молча, в недоумении смотрел на нее. Но это только еще сильнее разозлило ее, она вырвалась и бросила бритву на стол.

— Скажите мне правду. Она действительно умерла? Эта женщина.

Лиза стояла, подбоченясь, и смотрела Мику в глаза, но в выражении се лица была не только злость. В нем была боль.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Какое отношение имеет Лили ко всему этому?

— Не думайте, что я буду слушать ваш лепет. Я знаю, она была вашей женой или вашей невестой, или еще кем-то. Кто она? Кто эта женщина на фотографии?

Мик почувствовал, как его сердце начало глухо стучать в груди. Он занимался с Лизой любовью и, должно быть, называл имя Лили.

— Какая она была? Бледная и изнеженная? Я уверена, что ей никогда в жизни не приходилось кормить свиней или обрабатывать огород. И ни разу в жизни она не убирала в конюшне и не вязала снопов. Она, наверное, проводила весь день в визитах со скучающей улыбкой или вышивала скатерти, которыми потом никто никогда не пользовался. Такой была Лили? Такой она…

Как только Мик услышал о своей покойной жене, он подался вперед, схватил Лизу за руки и принялся трясти ее.

— Черт вас подери, она мертва.

— Она мертва? Это правда? — закричала Лиза. — Три ночи тому назад вы звали ее. Неужели вы забыли? Вы молили ее прийти к вам. Но в ваших объятиях оказалась не ваша обожаемая Лили. Это была я. Я!

В комнате стало совсем тихо. Мик смотрел на Лизу. Она сжала руки в кулаки, казалось, что она сейчас ударит его.

— Что вы тут раскричались?

Они оба вздрогнули. В комнату вбежал Крокет, в руках он крепко сжимал ружье.

— Вас, наверное, даже в Мексике слышно. Вы что… — Он замолчал на полуслове, увидев, как переменилась внешность Мика, — постриженные волосы, чисто выбритое лицо.

Лиза поняла, что Крокет, должно быть, слышал их разговор. Да и как его было не услышать? Воздух был наэлектризован, как будто здесь только что прокатилась буря. Лиза решила, что должна первой как-то попробовать разрядить обстановку. Собрав все свое хладнокровие, она приняла непринужденную позу и засунула руки в карманы, чувствуя приятный холод револьвера. Она не должна думать о том, что произошло. Она не должна думать о том, как привлекательны плечи этого мужчины, широкая грудь, бедра, все его тело. Лиза тряхнула головой. Нет, она не будет думать об этом. Она не будет думать о нежном шепоте, о его жарком дыхании около ее уха, о прикосновении его языка к се шее.

И она не будет думать о своей неосторожной откровенности.

— Наш солдат принял ванну и побрился. Вот и все, — неожиданно произнесла Лиза. Какое-то внутреннее чувство подсказывало ей, что именно нужно сейчас говорить. — Отведи его к мосту и покажи, что ему придется сделать.

— Нет, — сказал Мик, и оба, Крокет и Лиза, посмотрели на него. — Крокет, выйди на улицу, — добавил он повернувшись к юноше.

Крокет хотел возразить, не желая выполнять приказы человека, который являлся их пленником, но, увидев строгий и твердый взгляд Мика, отказался от своего намерения.

— Я буду около сарая, — сказал он, глядя на Лизу. — Позови меня, если что.

Но он был нужен ей сейчас — нужен для того, чтобы Мик не смог продолжать тот разговор, который она так опрометчиво начала. Ей нужно было, чтобы он отвел Мика к мосту и у нее появилась возможность собраться с мыслями и придумать что-нибудь такое, что сбило бы Мика с толку, запутало бы его.

Но Крокет не стал дожидаться ее ответа. Развернувшись, он вышел из кухни. Дверь хлопнула, оставив Лизу один на один со своим пленником.

Наступившая гнетущая тишина заполнила кухню. Лизу затрясло от страха. Она не должна была ничего говорить, ведь она и решила ничего не говорить. Но все эти дни она не находила себе места, что-то рвалось наружу, не давая ей покоя.

Лиза смотрела на Мика, стоявшего перед ней. Кто он? Она знает и не знает этого человека. Она видела, как он сжимает руки в кулаки, а потом расслабляет их, снова сжимает и снова расслабляет. Лоб его был нахмурен, а голубые глаза, казалось, хотели просверлить ее насквозь.

— Почему ты не сказала мне обо всем сразу, как только я проснулся?

Лиза полагала, что Мик будет осторожно, нерешительно расспрашивать ее. Но он был почти груб в своей прямоте.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Черт подери, Лиза. Сейчас не время быть застенчивым. Ведь я помню! Я помню почти все. Я помню запах твоей кожи, звук твоего дыхания. Разве ты не считаешь нужным рассказать мне о том, что было между нами той ночью?

Лиза твердо сжала губы. Нет, она не хотела говорить. Это смущало ее. Она считала это слишком интимным, чтобы запросто рассказывать обо всем.

— Лиза, скажи правду. Боже мой, ты должна сказать мне, как это произошло. Ты должна была знать, что я не контролирую свои действия. Почему ты позволила случиться всему этому?

Было видно, что он уже давно хотел задать ей эти вопросы. Но Лиза, пожав плечами, приняла небрежный вид.

— Вы говорите так, будто между нами произошло нечто совершенно ужасное.

— Я как раз и хочу узнать это.

Лиза подошла к окну и, скрестив руки на груди, невидящим взглядом смотрела на улицу. Она услышала, как он вздохнул.

— Послушай, Лиза, я не хочу оскорбить тебя, но в моей памяти эти последние дни немного перемешались. И мне кажется, что ты должна, по крайней мере, объяснить мне, как получилось, что мы стали заниматься с тобой любовью.

Лиза резко повернулась, но не произнесла ни слова. Мик слегка покраснел. Он опустился в кресло и положил руки на колени. На нее он не смотрел.

— Я сделал тебе больно?

Что она могла сказать на это?

— Чуть-чуть, — прошептала Лиза, — сначала.

Этот ответ, по-видимому, не успокоил его, как она надеялась. Мик потер лоб и глубоко вздохнул.

— Прости меня. Мне нет никакого оправдания. Никакого.

Лиза не знала, что сказать. Она ожидала, что он будет винить себя, но никак не могла предположить, что он захочет взять всю ответственность на себя.

Она считала, что так поступать, по меньшей мере, глупо. Она не ребенок и не дурочка. И вполне могла сдержать себя. И если бы она действительно хотела остановить его, то для этого ей было бы достаточно просто выйти из комнаты.

— Лиза, я…

— Как вы осмелились? — перебила она его.

Мик еще сильнее покраснел, услышав ее слова, которые он превратно истолковал.

— Да как вы посмели предположить, что ваши чары настолько сильны и ваше обаяние настолько велико, что я тут же потеряла голову?

Мик смотрел на Лизу в изумлении.

— Почему вы думаете, будто я настолько слаба и глупа, что вы смогли заставить меня делать то, что я делать не хотела? К вашему сведению, я прожила двадцать три года, не занимаясь любовью ни с одним мужчиной. Просто я этого не хотела.

Лиза перевела дух, чтобы успокоиться, но злость в ней нарастала еще сильнее.

— Черт подери, а обо мне вы подумали? О моих мыслях? О моих побуждениях? Вы подумали, почему я допустила эту близость?

Мик попытался что-то сказать, но она не позволила ему это сделать.

— Вам когда-нибудь приходило в голову, что я взрослая женщина со своими желаниями и страстями, которые ничуть не слабее ваших? Я была помолвлена. Вам известно это? Но мой жених Билл был убит за несколько дней до свадьбы. Вам никогда не приходило в голову, что я могу быть беспредельно эгоистичной во всех своих поступках? Что я могу захотеть получить немного нежности, немного удовольствия от мужчины, который находится в полубессознательном состоянии и страдает?

— Страдает? — эхом отозвался Мик. Ему явно не понравилось, что она употребила это слово.

— Вы стонали и тяжело вздыхали, думая, что я ваша покойная жена.

— А ты даже не попыталась разубедить меня.