Совсем по-взрослому шурша юбками, она сделала реверанс.

— Па… — Девушка покружилась перед ним. — Как я выгляжу?

Билл Баркарт посмотрел на нее поверх газеты недельной давности и заворчал. Затем недоверчиво заморгал, и в глазах его отразилось внезапное изменение настроения…

Вся радость моментально испарилась, а внутри все застыло гранитом. Пальцы нервно пробежались по юбке. Из глаз хлынули горячие слезы. Джуди повернулась, чтобы убежать.

— Джуди, подожди! Извини. Ты не виновата, это не ты… Она попыталась посмотреть на него, но ничего не видела из-за туманивших глаза слез, которые катились по щекам, несмотря на ее героические усилия.

— Все в порядке, папа, я понимаю.

В тот вечер Джуди пошла на вечеринку с Джонни, но флиртовала напропалую с Морганом Тоддом, ускользнула с нее вместе с ним и позволила отвести в его комнату в отеле — он обещал показать коммивояжерский кейс для виски. Такого она никогда не видела. Они осторожно прошли через заднее крыльцо, чтобы никто их не заметил. Морган начал целовать ее, и Джуди было так хорошо в его объятиях, что она совсем потеряла голову. Морган был большим и грубым, он сделал ей больно. Джуди даже не могла сдержать слез, но на сердце было радостно.

— Почему не предупредила, что ты девственница? Я думал, этот ублюдок Браго побывал здесь до меня.

— Ты поэтому все время с ним цапаешься?

— Нет, мне просто не нравится, как он выглядит.

— А мне как раз нравится.

— Тогда какого черта ты не с ним?

Джуди надеялась, что Джонни не догадается о произошедшей в ней перемене, но он понял это с первого взгляда. Его унылые карие глаза затуманились, он мог скрыть все, что угодно, кроме своей боли…

Джонни молча смотрел на нее, а в ушах Джуди звучал ироничный голос отца: «Это у тебя в крови… Ты никогда не сможешь быть верна ни одному мужчине…»

— Хорошо повеселился на танцах? — спросила она с надеждой.

— Да, пока ты не ушла.

— О, я чудесно провела время.

— До или после своего ухода?

Как при повороте калейдоскопа, когда цвета внезапно меняются и темнеют, в глазах Джонни сверкнул маленький лучик света.

— С кем же ты была? — настороженно спросил он.

— С Морганом Тоддом. Думаю, я ему нравлюсь.

— А ты как к нему относишься?

— М-м-м, он мне тоже нравится, он такой сильный и симпатичный. Ты, Джонни, тоже симпатичный, но он такой…

— Не надо беспокоиться, Джуди. Я и сам знаю свое место. Мне не нужен поводок.

С тех пор она видела Джонни только издалека. Спустя неделю ковбои поехали в форт Боуи за продовольствием, и там Морган оскорбил Джонни. Они сцепились и дрались до тех пор, пока оба не упали в изнеможении. На следующий день Морган опять стал искать встречи с Джонни, пытаясь получить удовлетворение. И Джонни, боясь, что убьет его, предпочел уехать. Джуди пыталась остановить его — пришла в конюшню и сама спровоцировала тот мерзкий поцелуй. Он появился снова через три года в ту страшную неделю, когда умирал отец. И она узнала: он вернулся, чтобы отомстить…

Борясь со слезами, Джуди пошла на поиски Тиа… Тишина. Она найдет Тиа. Что она может сказать ей? «Верни мне Джонни. Он принадлежит мне». Сгорая от стыда, Джуди наклонила голову. Тиа уже знала, что это ложь. Возможно, все уже знают. Джонни не любит ее.

Убитая потерей, Джуди вернулась к себе в комнату и легла на кровать. Джонни для нее потерян. Морган Тодд — тоже. Единственное, что ей оставалось, — уехать отсюда с тем, кто мог еще любить ее.

Голова Джуди раскалывалась. Перед мысленным взором возникали видения из прошлой жизни: внезапно изменившееся лицо Моргана, глаза Гранта, который смотрел на нее так, как Джонни той ночью… Сколько мучений. Может быть, в ней сидит какая-то скрытая болезнь, вызывающая эти страдания? Вероятно, Билл Баркарт был прав.

Как-то раз, уже давно, она чистила картошку с Кармен — работа механическая, бездумная. Она взяла одну картофелину и обнаружила внутри черновато-серый глазок. Она врезалась все глубже и глубже, надеясь извлечь его, но он был искривленным и зловредным. Джуди содрогнулась. Снаружи картофелина выглядела так же, как и остальные, пока она не разрезала ее. Возможно, и с людьми происходит такое же? За приятной внешностью прячется какая-то гнильца?

Пробормотав Кармен какие-то извинения, сбитая с толку таким большим количеством скрытых уродств, Джуди выскользнула из кухни. Не это ли увидел отец, когда смотрел на нее с ненавистью своими ярко-синими глазами?

Джуди очень старалась не походить на свою мать. Она молила об изгнании своих зловредных мыслей. Сознание ее было невинным, доверчивым… Но тело…

Джуди свернулась калачиком. Внезапно ее внимание привлек какой-то звук. Сколько времени она пролежала вот так? Спала ли она? Дрожа, девушка выпрямилась и села. Неважно, что Джонни не любит ее. Он ей нужен.

Она остановилась у зеркала, вглядываясь в темноту и пытаясь рассмотреть, как она выглядит, однако скоро отчаялась и выскользнула из комнаты.

На улице в бархатном черном небе, как алмазы, сверкали звезды. Прохладный ночной воздух освежил и осушил ее лицо, но исцелить ее сердце он был не в силах. Ночные звуки раздавались громче обычного. Джуди вслушивалась, пока не поняла, что это солдаты добавили шума — мужчины храпели.

Она поспешила пройти через женские бараки к домику Джонни. В окнах не пробивалось ни одного лучика света. Она постучала, но услышала лишь глухое эхо пустой комнаты. Крушение после дней надежды тяжестью легло на ее душу. Ноги налились свинцом. Ей нужен Джонни! Где он может быть? В те давние дни он иногда поднимался на сеновал. От мысли, что она может его там найти, настроение поднялось, и Джуди побежала к конюшне.

Конюшня все еще была освещена. Здесь должен кто-то быть. В центре на опорном столбе висел фонарь и играл золотыми бликами на дремлющих в стойлах лошадях.

— Джонни! — позвала она тихонько и подождала, но только звуки животных — тихое фырканье и топанье, поскрипывание стойла, когда к его старому дереву прислоняется лошадь, — уловило ее чуткое ухо. Запах сухой соломы и свежего навоза, лошадей и кожи был удивительно успокаивающим, неожиданно она еще сильнее почувствовала потерю Джонни. Она может подождать его. Но, пожалуй, ждать лучше в домике.

Джуди вышла из конюшни и побежала по ранчо.

Дэп Паркер ненавидел стоять в карауле. Когда приходил его черед, он обычно подкупал кого-нибудь, чтобы постояли за него, но на этот раз желающих не нашлось. Воскресная ночь не располагала к дежурству.

На склоне показалась лошадь; он услышал ее приближение до того, как увидел. Луна еще не взошла, вокруг стояла темнота. Паркеру приходилось напрягать слух, чтобы разобрать звуки, доносившиеся с той и другой стороны ранчо. Тот, кто считает, что равнина бывает тихой, не проводил на ней много времени.

Дэп увидел всадника, когда тот уже почти поднялся на пригорок. Немного подождав, он выкрикнул:

— Приказываю остановиться! — Лошадь послушно встала. — Молодец, что меня послушался, а то я пробил бы в тебе дыру, через которую можно было бы запросто выгуливать собак.

— Это я — Морган Тодд. Откройте ворота.

— Как тебе удалось проскользнуть мимо краснокожих? — Дэп знал Моргана Тодда давно: в ту пору этот повеса еще продавал виски.

— Не видел я никаких краснокожих.

Дэп покачал головой, как бы о чем-то сожалея, и начал спускаться к воротам. Слегка приоткрыв калитку и пропустив Моргана, он добавил:

— Ты, наверное, просто похож на тень. Тогда понятно, почему апачи, которыми так и кишит округа, не смогли учуять твой скальп и не погнались за тобой.

Морган въехал на территорию ранчо и поскакал к господскому дому. Дэп забрался на свою площадку, чтобы продолжить караульную службу. Но теперь он потерял к этому занятию всякий интерес. Если уж такой легкомысленный парень, как Морган Тодд, смог спокойно проскакать через долину, наводненную, по общему мнению, краснокожими убийцами, то Дэпу не было необходимости бдительно нести дежурство, пока все остальные спокойно спали.