Я согласился, и мы прошли через внутренние помещения и подземный переход в ангар, скрытый под ровной площадкой.
Увиденное меня впечатлило и без комментария Фазиля — некоторое время назад, в одной из боевых операций я был в составе группы, которая подверглась атаке такого штурмовика. У нас имелось четыре стрелка с высококачественными автоматическими ракетометами и мощный разрядник. До начала атаки с воздуха вся группа успела укрыться в скалах на склоне горы — и, несмотря на все это, девяносто процентов личного состава успело погибнуть, до того момента, как штурмовик попал в синхронный залп двух выживших ракетометчиков. Ни пилот, ни компьютер просто не успели отреагировать — ракеты пошли в упор, в тот момент, когда пушки штурмовика, зависшего в воздухе напротив склона, разносили в клочья скалы и засевших за этими скалами людей. Если считать по головам, то у нас погибло тридцать шесть, против двух в летательном аппарате. Если по стоимости — то этот штурмовик не намного дороже выпущенного по нему боекомплекта. Десятиметровый красный четырехгранник, слегка сужающийся к носу, с небольшими выступающими плоскостями левитаторов тут и там — он внушал уважение и вызывал яркие воспоминания.
— Часто приходится на боевые вылеты?
— Иногда, реже, чем хотелось бы. Квалификация при такой работе легко теряется — платят здесь раз в десять раз лучше, чем у армейских вербовщиков, но контракт заключают только на две смены. Потом надо получить год боевого стажа, и тебя с удовольствием берут обратно — если, конечно, тебя не убьют. Слушай, ну мы на тебя рассчитываем? — опять перевел разговор на более животрепещущую тему Фазиль.
— Привезу на обратном пути, точно. Ну, я пошел, а то без меня катер уйдет.
— Не уйдет. А за спирт мы сочтемся, с этим все четко. Ну, до скорой встречи.
— Пока.
Я поспешил к причалу, и не напрасно — там уже грузились в катер два нугена, одетые в толстые амортизирующие комбинезоны и жесткие шлемы, повторяющие форму их заостренных рыл. Ребята очень боялись повреждений панцирного покрова туловища, заживающих мучительно долго. Бойцы нугены вообще были аховые, учитывая, вдобавок, их очевидную трусость при физических контактах с окружающим миром. Высокими голосами, доносящимися из трансляторов, переводящих их речь в приемлемый для человеческого уха звуковой диапазон, оба ксена хором уговаривали очевидно, хорошо им знакомого Анатолиу не нестись к кораблю сломя голову, и хотя бы в этот раз довезти их без травм. Усмехающийся в ответ боцман молча кивал головой, будто успокаивая нугенов.
Когда мы уселись по местам, все повторилось еще раз — катер скакал по волнам, как бешеный мул, и намертво пристегнувшиеся ремнями безопасности, нугены истерически перебирали конечностями всякий раз, когда очередная волна наносила мощный удар в борт. Боцман подрулил на расстояние метров двадцати от «Колхиды 3» и подал команду на тали — выметнувшийся рукав безошибочно нашел приемник прицепного устройства на катере, и в следующий миг катер одним движением был выхвачен из воды и поднят на борт. Встречать суперкарго вышел сам капитан, и с ним пришли два матроса, чтобы помочь нугенам отнести в их каюту большие противоударные кофры, вероятно, с каким-то оборудованием. Оба суперкарго в росте не превышали метра с небольшим, и перетаскивание металлических ящиков по трапам судна вызвало бы у них заметные проблемы. Проследив взглядом за удаляющимися с кофрами в руках матросами, оба существа всем телом повернулись к капитану, и одно из них произнесло:
— Доброго времени суток! Капитан Корнегруцы, мы, Доринко и Плориз, рады с вами опять быть вместе в экипаже. Все готово к отправлению?
— Да, уважаемые друзья.
— Тогда отправляемся прямо сейчас.
Поблагодарив всех присутствующих за оказанную помощь, нугены скрылись в надстройке.
— Капитан, а ведь они — семейная пара. Вы в курсе этого? Я слышал, что до тех пор, пока они не найдут себе жену и не превратятся в тройку — с ними возможны всякие неприятности, вроде нервных срывов, вплоть до самоубийства.
— Нет, Клаус, не в этом случае. Эти двое так долго подбирали комбинацию для осеменения, что стали стабильной однополой парой. Перверсии — привилегия не только человеческой расы. Дело свое они знают и этого достаточно. Пойдем в рубку, на отход.
Корабль прекратил топтание на месте и, развернувшись, лег на курс шестьдесят семь градусов. Все эволюции «Колхида 3» совершала под управлением старпома, а капитан просто наблюдал за его действиями. Но, когда Аберкромби поставил регулятор хода на крейсерский, Корнегруцы, дождавшись показаний доплеровского лага о том, что судно вышло на заданную скорость, протянул руку и прибавил еще десять узлов. Судно через мгновение чуть сотряслось, и шум турбин заметно вырос, перекрыв остальной звуковой фон.
— Ну, старпом, надо же хоть иногда читать погоду! Ты видел последнюю сводку? В районе выгрузки ожидается ухудшение через сорок шесть часов. Лично я не хочу ловить носом контейнерные сцепки при шторме в восемь баллов. Так что лучше потратим лишние топливные соты.
Аберкромби не стал спорить, только склонив в ответ голову в утвердительном жесте, одновременно извиняясь за свой недочет в работе. Капитан не стал продолжать избиение младенцев, а просто ободряюще похлопал старпома по плечу. Все это время я молча стоял позади них, и когда Корнегруцы повернулся на выход и увидел меня, то стало очевидно, что о моем присутствии просто забыли. Удивленный взгляд сменился ироническим:
— А что, Фурье, пилоты тебя чаем угощали?
Я удивился, так как никому об этой встрече не говорил.
— Да, есть такой момент. Но как вы узнали?!
Капитан довольно усмехнулся:
— Эти черти к каждому новичку пристают по одинаковой схеме. И свой самолет покажут, и чаем угостят — только бы на выпивку раскрутить. Честно скажи — пообещал им привести?
— Пообещал…
— Дай им, сколько не жалко, и закрой эту тему — денег не бери ни в коем случае, а то потом окажется, что ты уже сто литров им отдал, и все в счет «будущих платежей». Не ведись. Этим ребятам выдают зарплату только по окончании контракта, и при этом последнее, о чем они думают — это о том, что нужно вернуть долг. Все продумано компанией, чтобы держать летчиков все время в относительно трезвом состоянии.
Активно поблагодарив капитана за науку, я решил спросить Корнегруцы еще об одной вещи:
— Господин капитан, а что там, в координатах выгрузки? Океанская платформа, плавучий завод?
— Потом узнаешь, Клаус, не торопись. Тебе пока голову этим рано забивать. Вот первый рейс закончится, и я на тебя характеристику дам в управление. Такую, что еще через рейс будет у тебя полный допуск, и тогда все узнаешь. Еще нахохочешься до зубовного скрежета.
Капитан не очень-то был склонен распространяться по поводу предстоящей выгрузки, и я не стал продолжать эту тему, а просто покинул помещение рубки. Определенный задел на предмет того, как увидеть интересующее меня действие, я сделал за две прошедшие ночные вахты. В ремкомплектах навигационного оборудования я нашел все необходимое. Теперь поочередно одна из трех камер наблюдения в носу примерно раз в пятнадцать минут сбрасывала один кадр в дружелюбный системе резидентный модуль, сидящий в оперативной памяти корабельного компьютера. Такое выпадение находилось в пределах допустимой погрешности, и оставалось незамеченным. Сразу после просмотра тех кадров, которые меня смогут заинтересовать, я собирался все стереть и вернуть в первоначальное состояние. Но жизнь внесла свои коррективы.
Капитан не зря беспокоился по поводу погоды. Через двое суток, когда до места назначения оставалось каких-то три часа ходу, скорость «Колхиды 3» упала до двенадцати узлов — в четыре раза. Задышавший полной грудью, океан не давал кораблю прибавить, разведя такое волнение, что пришлось включить систему горизонтальной стабилизации мостика. Короткая резкая волна вызывала сильную продольную качку, и форсунки водометов выпускали беспомощные фонтаны почти вертикально в воздух. Ситуацию определенным образом осложняло начавшееся обледенение корпуса судна, хотя в помощь специально предусмотренным на такой случай подогревам палубы выслали матросов, вооруженных высокотемпературными горелками. Интересно было наблюдать из комфортного тепла надежно защищенной от всех ветров рубки за медленно и неуклюже перемещающимися черепашьим ходом членами палубной команды. Они, одетые в утепленные гидрокомбинезоны и пристегнутые к леерам за страховочные пояса, отчаянно рубили наросшие сине-зеленые глыбы горячими воздушными струями.
