Следующим утром перед моими глазами развернулась впечатляющая по своим масштабам картина. Раннее утреннее солнце покрыло легким налетом зеленки все вокруг — через пару дней глаза адаптируются, и я перестану замечать этот оттенок, который местное светило придает всему окружающему. В порту все вертелось и крутилось. Ветки электромагнитной дороги, проложенной по континенту и соединяющей крупные промышленные районы, сходились в одно целое именно здесь. Гигантские секционные кары, управляемые автоматическим маршрутизатором, бесконечными звеньями бесшумно перемещались по территории, направляясь на погрузку и выгрузку. С моей стороны было очень предусмотрительным шагом внимательно изучить схему, висящую у проходной, и запомнить расположение терминалов «Восточной транспортной базы». Преодолевать искусственный хаос, как будто царящий в порту, приходилось по пешеходным виадукам, так как место, куда я направлялся, находилось недалеко от ворот, но внутренний портовый транспорт туда не заезжал. Добравшись до места, у семнадцатого грузового терминала я уперся в пост охраны, почему-то пустовавший, хотя рабочий день должен был начаться через двадцать минут, и на проходной предполагалось некоторое оживление. Мой пропуск исчез в руках у парня в разгрузке, одетой поверх вполне цивильной одежды. Он произвел проверку и вежливо протянул документ мне обратно.

— Все в порядке, проходите.

Я решил слегка задержаться, и перекинуться парой слов с охранником.

— Послушайте, я тут первый раз, поэтому подскажите пожалуйста, где стоит «Колхида 3», она сейчас в МРТО?

— Вон тот большой крытый бокс — это сухой док, пройдете сразу направо и там вдоль причала, — завершающий ночную смену парень явно обрадовался возможности поговорить.

— А что у вас тут народу никого, вроде бы рабочий день начинается?

— Вы посмотрите вон туда, видите?

В направлении, указанном охранником, я увидел толпу человек в сто, быстро исчезающую через другую проходную.

— Основной поток там, а здесь только этот терминал, с отдельной проходной.

Парень явно намеревался продолжить разговор, но я с извиняющимся видом бросил взгляд на часы, и пошел через ворота.

Грузовой причал вдавался в океан минимум на километр, и хорошо, что док стоял практически в самом его начале. Я подергал небольшую дверь, ведущую в док, но она оказалась закрыта. Справа от двери торчал считыватель, к которому я попробовал приложить пропуск. Дверь открылась. Внутри дока царила абсолютная тишина. Высоченный трехсотметровый корпус транспортного судна покоился на киле. Люк над машинным отделением был открыт, и прямо над ним висела на талях рабочая часть турбины, чуть раскачиваясь. Я поднялся на ремонтные леса и взошел на борт судна по довольно хлипким на вид сходням, перекинутым с лесов на край фальшборта рядом с надстройкой. Взбежав по трапу на крыло мостика, я обнаружил там все то же безмолвие и отсутствие кого-либо. Экраны навигационного оборудования и систем управления слепо уставились в тишину. Снизу, из прохода на нижнюю палубу раздалось какое-то невнятное бурчание, перешедшее в долгий утробный звук. Простучав подошвами по ступенькам трапа, я оказался внизу. Выходящая в коридор дверь санблока оказалась открытой. От той картины, что предстала моим глазам, захотелось крепко выругаться, и даже кого-нибудь хорошенько стукнуть. Передо мной маячила здоровенная задница склонившегося над унитазом человека, издающего звуки, не вызывающие ни каких сомнений в том, чем этот черт занят. «Пьяный и блюет. Судя по размерам задницы — явно боцман судовой, хоть корявенький, но свой. Отличный экипаж, вот повезло». Я осторожно похлопал его по плечу. От неожиданности человек резко повернулся, и его повело в сторону — он ухватился обеими руками за косяк, и красными глазками уставился на меня:

— Ты кто такой? Пошел отсюда быстро! Сейчас охрану вызову! — собеседник решил, что сказал все, что мне нужно было услышать, и попытался отвернуться обратно к унитазу. Я схватил его за относительно чистое место на воротнике рубашки, и резко дернул на себя:

— Ну ты, выкидыш носорога, я новый второй помощник капитана, кто на вахте, где капитан?!

Вместо ответа быкообразный детина попытался оттолкнуть меня и треснуть по морде с разворота. Отойдя в сторону от дверного проема, я пропустил летящую по инерции тушку мимо и сильно пнул ей по кобчику. Визави распластался по палубе, но резво вскочил, с явным намерением порвать меня на флаг Федерации. Я уже был рядом, не давая ему шанса, и резко ударил тыльной стороной ладони под нос. Через миг поверженный перец опять, но уже без сознания, валялся на палубе, расплескав кровавые сопли и не делая попыток встать. Я стукнул его носком ботинка по голени, но в ответ услышал только мычание. Детина вырубился минут на пятнадцать, судя по всему. На шум драки не появилась ни одна живая душа. «Да что тут, вымерли все, что ли?» — я пошел проверить каюты нижних палуб. Скоро мои поиски увенчались успехом. В столовой храпели на разные лады человек десять, причем семеро из них выглядели как работяги из рембригады, а остальные — явная матросня. На столах валялись объедки и бутылки с остатками вина на дне. Настроение резко испортилось, но работа есть работа, и я принялся методично приводить в чувство отдыхающих. Первый рабочий день начался.

Сидя у широкого окна монопоезда, стремительно летящего сквозь зелёные просторы Оливы, я вспоминал, как совсем недавно точно так же смотрел в окно баса, который вёз меня к речному вокзалу…. Прошли годы, но для меня это было как вчера. Поезд мчался с огромной скоростью, однако тот, кто строил эту дорогу, знал своё дело и убрал все насаждения и постройки довольно далеко от магистрали, тем самым исключив утомительное мелькание неразличимых теней за окном. Пейзаж разворачивался медленно и величественно.

Мой отъезд из Нафплио прошёл без каких-либо эксцессов, меня не пытались убить, слежка тоже никак себя не проявила, так что с уверенностью можно было сказать, что я временно выпал из поля зрения местных спецслужб. Тем не менее, никто не обязывал моего очень ненадёжного напарника хранить молчание, поэтому лучше всего в Патрае мне перейти на нелегальное положение и попытаться провести расследование с изнанки, то есть воспользоваться услугами местного криминала. С одной стороны, такая работа меня немного смущала своей неофициальностью, но с другой — какая разница. И там, и там те же люди, голова, два уха, говорить можно с равным успехом и с комиссаром, и с местным уголовным воротилой.

Насладившись предложенным завтраком — сыр, копчёное мясо, овощной салат — я попытался вздремнуть, без особого, впрочем, успеха. В голову лезли картины надвигающегося грузовика и полёта с эстакады на эстакаду. Осознав, что уснуть не получится, я заказал чашку локта и принялся обдумывать план действий в Патрае.

Перво-наперво нужно было найти порт. Затем разузнать координаты самых популярных злачных мест и посетить их, в надежде, что бармены или завсегдатаи опознают кого-то по сохранившимся у меня фотографиям. Во всяком случае, в барах можно было послушать разговоры и выудить какую-то информацию о местных событиях.

И самое главное, не стоит забывать, что вся эта поездка в Патрай может оказаться всего лишь бесполезной прогулкой. Что тогда? Опять идти к комиссару, намалевав на спине мишень?

Патрай встретил меня солёным ароматом моря и ощутимым присутствием рыбоперерабатывающих заводов, распространявших волны запаха по всему припортовому району. Кому как, а меня запах рыбы никогда не раздражал. Сразу захотелось найти рыбный ресторанчик и отведать там даров моря. Я запланировал обязательно купить несколько вяленых рыбин, чтобы пожевать их вечером в качестве закуски, пролистывая дела пропавших людей.

Сразу же на вокзале я выяснил, где можно поселиться поближе к рыбному порту, оказалось, что до отеля можно дойти пешком. Прогулке я даже обрадовался, мне хотелось посмотреть на город, определить для себя, как к нему следует относиться. Вскоре, правда, пришлось перейти на быстрый шаг, поскольку здесь, на побережье, осень давала о себе знать, так что в холл отеля я вбежал уже немного промокший из-за начавшегося мелкого дождика.