Для Роми это был очевидный симптом того, что совесть у него нечиста, и ей даже стало жалко, что Клод так скоро раскололся. В глубине души ей очень хотелось, чтобы мать ошиблась, но, увы, внимание и расположение, проявленные по отношению к ней этим человеком, диктовались, как стало теперь совершенно очевидно, исключительно меркантильными соображениями. Недвижимость, принадлежащая ей!..

Очевидно, все мужчины, а красивые мужчины тем более, были закоренелыми циниками, и задача Роми состоит в том, чтобы на сей раз не дать обвести себя вокруг пальца и не купиться на дешевые ухаживания этого внешне обаятельного ловеласа-аристократа, привыкшего использовать женщин в своих, исключительно корыстных, целях.

– Как вы думаете, – небрежно спросила Роми, – стоит ли мне так уж держаться за мамин подарок? – Она украдкой взглянула на лицо Лароша-младшего. Как и следовало ожидать – никакой реакции. – Насколько я поняла, два коттеджа используются в качестве частного пансиона. Если их немного подремонтировать, они могли бы стать неплохим источником дохода.

Ни один мускул на лице Клода не дрогнул. Он неторопливо отпил из чашки кофе и лишь затем, поднял взгляд на Роми.

– Боюсь, вы слишком оптимистично видите ситуацию, – сказал он. – Вспомните про кредиторов, которых передала вам по наследству мать. Готовы ли вы оплатить предъявляемые ими счета? Подумайте над этим. К тому же речь идет не о косметическом ремонте. С состоянием Старой Кондитерской вы уже знакомы, а два других здания находятся не в лучшем положении. Подозреваю, что они не рушатся лишь потому, что подпирают друг друга. А капитальный ремонт – это время и деньги. Большие деньги, Роми! Они у вас есть? Кстати, вы настолько хорошо владеете французским языком, чтобы самостоятельно руководить строительными работами?

– Я несколько лет работала в бригаде реставраторов на реконструкции колокольни в Бристоле и знаю кое-что о реставрации, – безапелляционно заявила Роми. – Если хотите, я прочитаю вам лекцию о влажном и сухом гниении и способах борьбы с ним! Она с удовлетворением заметила, что на лице Клода Лароша мелькнула тень удивления. В любом случае это было лучше, чем отсутствие какой-либо реакции вообще.

– В Печном доме средневековые печи почти полностью разрушены, – тем же ровным тоном сообщил Клод. – Прежние арендаторы приказали их просто-напросто засыпать землей, не зная, что это нарушение административных требований к содержанию домов, сдаваемых внаем. Вам потребуется целая бригада землекопов, чтобы привести печи хотя бы какой-то порядок.

– Ничего страшного, – остановила его Роми и разломила напополам очередной круассан. – Я неплохо владею мотыгой, киркой и прочими землеройными инструментами. А потом, не зря же говорят, что смелость города берет? После всего, что вы рассказали мне о реставрации поселка, мне было бы интересно посмотреть, не смогу ли я проделать то же самое в отношении всего лишь трех небольших домов. Насколько я понимаю, Старая Кондитерская, в случае ее реставрации в прежнем качестве, обладает немалым коммерческим потенциалом.

– Вы самонадеянны, – заметил Клод, – если в одиночку намерены провернуть работу, для которой я предполагал нанять целую бригаду строителей!

Роми охватила легкая паника. Неужели дело обстоит так плохо? – подумала она. Но, уже войдя во вкус роли, она объявила:

– Возможно, вы преувеличиваете степень ветхости зданий! В ближайшие несколько дней я самостоятельно произведу их инспекцию, и тогда уже можно будет судить, насколько я смела и самонадеянна в своем намерении обновить дома в одиночку.

Клод придвинулся к ней вплотную.

– Только не слишком откладывайте проведение инспекции, – вполголоса посоветовал он. – Если вы ничего не предпримете, то в самое ближайшее время на вас может обрушиться волна претензий со стороны и без того редких квартирантов... Кроме осмотра интерьера советую осмотреть потолочные перекрытия. Во всем поселке балки подточены термитами. Впрочем, в вашем доме мог поработать древесный жучок. Вы, как специалист, наверняка сталкивались с ним?

– О да, конечно! – кивнула головой Роми, придав лицу значительное выражение. – А потом, у меня всегда есть возможность подстраховаться и использовать на самых сложных работах местных рабочих-строителей.

– Не думаю, что у вас есть такая возможность.

– Что, в Ла-Роше и его окрестностях совсем не осталось строителей? – удивленно приподняла брови Роми.

– Нет, строители-то здесь есть, причем несколько человек. Но, боюсь, ни они, ни другие жители поселка, ни за какие коврижки не согласятся переступить порог вашего дома.

Уж не разыгрывает ли он меня? – недоверчиво подумала Роми.

– Их здесь собаками травили, что ли? – попробовала пошутить она.

Клод спокойно потянулся к чашке с кофе.

– Выражаясь фигурально – да, – сказал он. – Усилиями вашей матери они превратились в людей без будущего.

Роми невольно присвистнула от удивления.

– Ничего себе! – пробормотала она, но тут же снова преисполнилась недоверием. – И как же ей это удалось?

Клод помедлил, словно пытался подобрать нужные слова, но никак не мог найти их.

– Не хочется первым рассказывать вам обо всем, – заговорил, наконец он, – но лучше уж сделать это мне, чем жителям поселка, с которыми вам придется столкнуться. Обитатели Ла-Роша ненавидят Софию Дюбуа-Стэнфорд лютой ненавистью и свое отношение к ней по инерции могут перенести и на ее дочь. Проще говоря, вас здесь могут подвергнуть обструкции – в лучшем случае, в худшем же случае – попытаются выгнать из поселка. В любом случае враждебное отношение с их стороны вам гарантировано.

У Роми мороз пробежал по коже. Ей показалось, что она снова сидит за партой и повторяется то, что преследовало ее на протяжении школьных лет, – одиночество, разговоры и перешептывания за спиной, мелкие пакости, которые устраивали ей одноклассники. Неужели в мире ничего не меняется?..

Она попыталась намазать на булку остатки мармелада, но руки ее так сильно дрожали, что столовый нож со звоном упал на кафельный пол.

– Вы не могли бы более ясно и четко объяснить, что здесь творится? – Она недобро посмотрела на Клода.

– Видите ли, Роми, плохое отношение к вашей матери объясняется многими причинами, в том числе и самыми заурядными. Например, она всем осталась должна – мяснику, бакалейщику, зеленщику. Это люди, у которых и без того маленький оборот, прибыли у них – кот наплакал, но они испокон веков привыкли полагаться на честность и порядочность своих клиентов. В случае с вашей матерью у них вышла накладка.

Роми готова была сгореть от стыда и страха.

– Так, значит, меня здесь не примут, – сказала она еле слышно.

– Больше того, – продолжил Клод, – они откажутся продавать вам любой товар, начиная от гвоздей и кончая молотком; кроме, как за наличные. Если вообще согласятся продавать вам что-либо. Их обиды слишком свежи, и одно упоминание имени Софии действует на людей, как красная тряпка на быка. Еще раз извините меня, но самое разумное в вашем положении – уехать отсюда и не раздражать местных жителей своим присутствием... Ну ладно, – сказал он вдруг, – пожалуй, я пойду!

– Как? – вскрикнула Роми, почти уже собравшаяся наперекор матери сама предложить ему купить коттеджи. – Вы напустили на меня страха, а теперь уходите?

– Дела, знаете ли, – сухо пояснил Клод. – Я зашел, чтобы проведать вас и предупредить о том, какой прием может ждать дочь Софии Дюбуа-Стэнфорд в нашем поселке. Ваша мать вынуждена была сбежать отсюда, а уж у нее характер тверже железа.

Упоминание имени матери вывело Роми из себя, и ее угасшая было решимость стоять до конца, вспыхнула в ней с новой силой.

– Скажите-ка мне, месье де Ларош, – ядовито спросила она, – но почему именно вы, защитник и покровитель поселка и его жителей, ненавидите мою мать больше всех? Уж не вы ли, угрожая расправой, вынудили ее бежать из поселка?

– Я волоска не тронул на ее голове, – хрипло проговорил Клод, и впервые за время разговора лицо его стало холодным и неприязненным. – Хотя мне порой и хотелось этого!