— Леди Брэкли… не знала, что… маркиз намеревался… посетить ее… а поскольку она так… любит его… конечно, она… захотела… помочь ему.

— Так, значит, ты теперь здесь в качестве самой себя, — протянула Пенелопа, силясь понять услышанное.

— Да… это… верно, — сказала Урса, — но гости из Греции уезжают… рано утром… так что я… не увижу их… больше.

— Ты хочешь сказать, я не увижу их! — поправила ее Пенелопа. — А моя свекровь не сможет увидеть разницу между мною и тобой.

— Н… но… что, если… маркиз увидит? — засомневалась Урса.

По губам Пенелопы пробежала слабая улыбка.

— Я много слышала о Гае Чарне, — молвила она, — и, между прочим, хотела бы встретиться с ним.

— А если… он… поймет, что ты — не я.

— Не беспокойся о маркизе, — сказала Пенелопа доверительным тоном. — Мы с ним поладим! Птицы одного полета узнают друг друга!

Урса вспомнила происшедшее минувшей ночью.

Если б на ее месте была Пенелопа, она не прогнала бы маркиза.

От этой мысли девушке показалось, будто ей в сердце вонзили кинжал.

Не видя более никакого выхода, она начала одеваться.

Надела нижнюю юбку с кружевами, а поверх нее — удивительно элегантное дорожное платье, которое было на Пенелопе.

Пенелопа уже надела ночную рубашку, снятую с Урсы.

Распустила волосы, и они упали ей на плечи.

Они были не такие длинные, как у сестры.

Тем не менее она увидела себя в зеркале очень соблазнительной.

Затем она посмотрела на часы.

Урса тоже взглянула на них — стрелки не добрались еще до шести часов.

Она знала, что не встретит никого, за исключением нескольких слуг.

Если они видели леди в темных очках, вошедшую в дом, то не удивятся, увидев ее отъезжающей.

Как бы отвечая на ее мысленный вопрос, Пенелопа предупредила:

— Я сказала лакею у двери, что принесла тебе очень важные известия, которые не терпят отлагательства. Остальных же в доме я просила не беспокоить.

— Очень умно с твоей стороны, — сказала Урса.

— С твоей же стороны весьма неумно было испортить все, устроив такую путаницу! — отчитала ее Пенелопа.

Она застегнула сзади платье на Урсе, видя, что та безуспешно пытается сделать это сама.

Затем понаблюдала, как сестра надевает изысканную и довольно сложную шляпу, отделанную перьями, которую она сняла с себя.

Шифоновая вуаль на шляпе была под цвет платья, бледно-зеленого оттенка.

Лицо сестры под ней выглядело очень бледным и полупрозрачным, что помогало скрыть черты.

Урса стала искать свою сумочку, но Пенелопа сказала:

— Тебе лучше взять мою. Там немного денег, на чаевые кучеру.

— Это твой кучер? — заволновалась Урса, думая, что он может открыть что-либо Артуру Брэкли.

— Конечно, нет! — заявила Пенелопа. — Это кучер лорда Вернона Уинтера. Он служит у него давно и вполне надежен.

Урса подумала, что хотя бы отсюда не грозит опасность.

В то же время она не могла не спросить:

— Как ты узнала, что Артур уже на пути в Брэкли-парк?

— Он пытается выследить меня! — объяснила Пенелопа. — Глупо было с моей стороны не знать, что он делает это. Однако если у него есть шпионы, есть они и у меня! Я планировала, чтобы он нашел свою любящую жену у его матери, но ты, конечно, все это разрушила своим вмешательством!

— Это была… не моя вина… вовсе… не моя! — протестовала Урса.

Еще недоговорив, она уже поняла, что Пенелопа была отчасти права.

Ведь это она, Урса, придумала план спасения маркиза; она сама согласилась играть роль его невесты.

Не дожидаясь ответа сестры, она сказала:

— Я… сожалею, Пенелопа… я очень… очень сожалею, если… нарушила твои планы.

— К счастью, у меня достаточно ума, чтобы выбраться из этого положения, — успокоила ее сестра. — Теперь же, ради бога, уезжай и не говори ни с кем, пока не приедешь домой!

— Д… да… конечно… я не буду, — согласилась Урса.

Она не спрашивала сестру, увидит ли ее вновь, заранее зная ответ, и направилась к двери.

Пенелопа же забралась в кровать.

— Здесь уютно по крайней мере, — сказала она, — а я, признаться, очень устала после всей этой спешки.

Она откинулась на подушки.

— О Урса, иди же! — простонала она. — Что ты уставилась? Поезжай домой и оставайся там! И впредь постарайся не нарушать моих планов.

— Я… я сожалею, Пенелопа, — робко повторила Урса.

— Теперь, раз уж я здесь, — молвила Пенелопа, — предвкушаю возможность увидеть Чарнвуд Корт и, конечно, встретиться с его владельцем!

В произнесенных ею словах слышалась бесстыдная интонация.

Урса молча открыла дверь.

Оказавшись в коридоре, она слышала, как в холле суетятся слуги.

С огромным трудом она заставила себя медленно и с достоинством спуститься с лестницы.

Лакей, чистивший ковер, засучив рукава, торопливо открыл ей дверь.

У подъезда дома она увидела красивый закрытый экипаж, запряженный четверкой лошадей.

На козлах сидели кучер и лакей.

Урса вошла в экипаж, дверцы закрылись, и лошади тронули.

Она бросила последний взгляд на дом, прежде чем они повернули к мосту через озеро.

Лебеди все так же плавно скользили по спокойной воде.

Урса знала, хотя и не могла видеть этого, что флаг маркиза все так же развевается над центральной башней.

Он почивает теперь в спальне хозяина усадьбы, в которой спали поколения его предков.

«Догадается ли он, — думала она, — что Пенелопа — не я?»

Она вновь увидела легкую улыбку на губах сестры и проблеск интереса в ее глазах, когда она сказала:

«Птицы одного полета узнают друг друга».

Урса до боли сжала пальцы.

«Теперь он остался с Пенелопой, — говорила она себе, — и даже если поймет, что это не я, то, уж конечно, не будет скучать по мне!»

Ей хотелось плакать, но она заставила себя сдержать слезы.

Когда они проезжали через огромные витиеватые ворота усадьбы, с охотничьими домиками по обе стороны от них, она сняла темные очки, чтобы увидеть в последний раз уютные домики с полными цветов палисадниками.

Затем стена, окружавшая поместье маркиза, осталась позади, и стало ясно, что драма, в которой она участвовала, окончена.

Подобно Золушке она опять уйдет в неизвестность, и маркиз никогда не вспомнит о ней.

— Я люблю… его! Я… люблю… его! — шептала она.

Колеса экипажа, казалось, выстукивали эти слова.

Но они уносили ее прочь, все дальше и дальше от него.

Лошади мчались с бешеной скоростью.

Урса доехала быстрее, чем ожидала.

Когда они завернули в короткий проезд к дому, ей показалось, что она не была здесь много лет.

Поразительно, что все здесь выглядело так же, как и до ее отъезда.

С ней столько произошло за это короткое время.

И сама она была теперь другой, уже не той наивной девочкой, которая уехала отсюда, чтобы участвовать в шараде сестры.

«Я успела влюбиться и узнала первый… поцелуй, — думала Урса, — может быть, поэтому я так… повзрослела».

Отец всегда учил ее анализировать свои мысли и чувства, поэтому она сумела понять перемену, свершившуюся в ней.

Как бы ни старалась, она уже никогда не сможет возвратиться назад, изменить или забыть то, что произошло с ней.

Старый Доусон поспешил к двери на стук колес экипажа.

— Вы вернулись, мисс Урса! — воскликнул он. — Как же мы рады видеть вас! Без вас все было не так.

— Благодарю вас, Доусон, — молвила Урса.

Она повернулась и, достав деньги из сумочки Пенелопы, вложила их в руку лакея, открывшего для нее дверцы экипажа.

Пока она говорила с Доусоном, кучер повернул лошадей, и экипаж покатил на выезд.

Доусон поглядел на него в изумлении.

— Разве они не задержатся на чашку чая, мисс Урса?

— Нет, Доусон. Они спешат вернуться туда, откуда приехали.

— А что с вашим багажом?

— Он прибудет позже.

По сути, Урса только сейчас вспомнила о нем.

Теперь она поняла, что Пенелопа прибыла без багажа и ей самой понадобится то, что она дала сестре, отправляя ее к леди Брэкли.