Она упрекала себя за свою глупость.

«Любая женщина, — думала она, — воспринимала бы его комплименты как само собой разумеющееся».

Она же, будучи деревенской дикаркой, смутилась.

Она даже покраснела, чего никогда бы не произошло с ее сестрой.

— Я очень благодарна вам, — сказала она маркизу.

Затем повернулась к главному конюху, чтобы похвалить его лошадей, и он был явно польщен ее оценкой.

Маркиз давал распоряжения на день.

Урса же поспешила в дом, не дожидаясь его.

Конечно, леди Брэкли не следует знать, что она каталась наедине с маркизом.

По крайней мере вдове было известно, что этого Пенелопа не стала бы делать.

Помимо того что она не любила кататься верхом, Пенелопа ненавидела рано вставать.

«Мне следует быть осторожной, очень, очень осторожной!» — говорила себе Урса, поднимаясь в свою спальню.

Этот день прошел вполне успешно.

Утром маркиз предложил гостям осмотреть дом.

После этого их пригласили на ранний ленч, до того как отправиться на прогулку по поместью.

Он показывал им живописные виды, которые не могли, конечно, сравниться с величественными горными панорамами Греции.

Он показал им ферму, и Алексис Орестос не скрывал своего интереса к современному сельскохозяйственному оборудованию, приобретенному маркизом.

Он также интересовался ценами на продукцию, которую давала земля.

Вполне естественно, что грек, будучи прежде всего бизнесменом, оценивает все деньгами.

Когда они вернулись в дом, где их ждала леди Брэкли, им подали шампанское, а также сандвичи с паштетом.

Амелия была чрезвычайно немногословна.

Урса решила, хоть и упрекала себя в отсутствии доброты, что эта молодая особа довольно скучна.

«Как могла бы такая девушка выйти за маркиза? — задавалась она вопросом. — Она скоро наскучила бы ему, а он, будучи столь красивым, неизбежно привлекал бы других женщин».

Ей было очень интересно знать, что чувствовал маркиз к женщинам, с которыми его связывала молва в Лондоне.

А ведь были еще и те, с которыми он встречался в Индии и других частях света.

Леди Брэкли, как будто читая мысли Урсы, промолвила:

— Я заметила, что молодая гречанка затрудняется что-либо сказать самостоятельно, и могу лишь тысячу раз благодарить вас за спасение моего драгоценного Гая от этой женитьбы без любви.

— Я тоже думала об этом. Ему следует найти себе действительно очаровательную невесту.

— Такую, как ты, моя дорогая Пенелопа. Я только сегодня отметила про себя, как повезло Артуру с женой. Ты вела себя так разумно с мистером Орестосом, что он, по-моему, нисколько не обиделся на Гая за то, что он ускользнул из его когтей.

— Надеюсь, это так, — кивнула Урса, — и, конечно, мне очень помогли беседы с ним на его родном языке.

— Это было почти чудом, — продолжала вдова. — Хотя я не могла разобрать, о чем вы говорили, с другого конца комнаты, я слышала, как он смеется, и в его голосе уже не было той жесткой нотки обиды, которая чувствовалась в нем, когда он узнал, что у Гая уже есть невеста.

Это ли не подтверждение того, что слепота леди Брэкли сделала ее более восприимчивой к голосам людей, к их ощущениям, даже к вибрациям и волнам, исходящим от них.

— Очень важно, — молвила Урса, — чтобы мистер Орестос хвалил маркиза ее величеству, и я чувствую, что он будет это делать.

— Я тоже это чувствую, — сказала леди Брэкли, — и все — благодаря тебе, дорогое дитя.

Урса оставила вдову на попечение служанки и прошла в свою комнату.

Она хотела бы по возвращении домой к отцу иметь возможность встречаться с леди Брэкли.

Но она знала, что это будет неосуществимо, — Пенелопа определенно воспротивится.

Она поняла и то, что после завершения этого маскарада никогда не сможет увидеть маркиза.

Сердце ее сжалось.

«Я хочу видеть его, — говорила она себе. — Я хочу слышать его голос. Я хочу знать, что он счастлив».

Эти мысли пугали ее, и, пытаясь прогнать их, она торопливо говорила Мари о том, что наденет к обеду.

Обед прошел очень весело. Маркиз всех смешил.

Когда все стали расходиться по своим комнатам, Алексис Орестос сказал, что получил огромное наслаждение.

— Как только вы поженитесь, мой дорогой маркиз, свой медовый месяц вы должны провести у меня. Баша невеста так много знает о наших храмах, а у меня масса интересных древностей, я покажу их ей.

Урса от страха затаила дыхание, ведь гость имел в виду, что она уже была в Греции.

Но маркиз, казалось, не заметил этого.

— Конечно, мы будем чрезвычайно рады, тем более что рано или поздно мне придется приехать в Грецию для консультаций с вами относительно боевых кораблей.

— Я буду ждать этого с превеликим нетерпением, — сказал мистер Орестос.

Он пожелал леди Брэкли доброй ночи, затем повернулся к Урсе со словами:

— Вы так прекрасны, мисс Холингтон, что я уверен, когда вы приедете ко мне, скульпторы захотят изваять вас в камне, каждый художник будет стремиться создать ваш портрет.

— Вы очень добры ко мне, но никто не может повторить шедевров Древней Греции, которыми вы уже владеете.

Она поцеловала Амелию и пожелала ей доброй ночи.

— Надеюсь увидеть вас утром, если не просплю.

Поднимаясь по лестнице с леди Брэкли, она со вздохом облегчения подумала, что все позади.

Не осталось никаких трудностей, никаких проблем, и маркиз был свободен.

Мари, оставляя Урсу, не задула свечу рядом с ее кроватью.

Девушка открыла книгу, найденную в библиотеке, о семействе Чарн и их усадьбе.

Она уже прочла большую часть, однако оставалось еще много.

Прочитав десять страниц, Урса решила оставшимися насладиться завтра.

Внезапно она услышала, как открывается дверь из спальни в boudoir.

Она с удивлением подняла глаза и увидела вошедшего в комнату маркиза.

Он закрыл за собой дверь.

Когда он выступил из тени, она увидела на нем длинный, до пола, халат, отделанный тесьмой на груди наподобие аксельбантов, что придавало ему военный вид.

Маркиз двигался к ней, и от изумления у нее перехватило дыхание.

— Что случилось… что произошло?

— Ничего не произошло, — спокойно произнес маркиз, — просто я хотел сказать вам доброй ночи и еще раз поблагодарить за успешное завершение того, что могло закончиться катастрофой.

С этими словами он подошел к кровати и сел на край, лицом к девушке.

Ее волосы, сверкавшие в свете свечи, струились по плечам, доставая почти до пояса.

Пристальный взгляд маркиза поверг ее в сильное смущение.

— В… вам не следует… быть… з… здесь… это р… рискованно! — промолвила она заикаясь.

— Все уже крепко спят теперь, — ответил он, — я боялся, что и вы спите.

— Я… рада, что… все закончилось хорошо… для вас, — сказала Урса. — Однако… нам не следует… рисковать.

— Я хочу поблагодарить вас сейчас и, по сути, ждал этого момента очень долго.

Он наклонился к ней.

Прежде чем Урса смогла понять, что происходит, он прижал ее к подушкам и прильнул губами к ее губам.

Она все еще не осознавала происходящего.

И лишь когда его губы завладели ее губами, она вдруг ощутила нечто подобное молнии, пронизавшей тело.

Ее еще никогда не целовали.

И тем не менее она узнала в поцелуе то, что предчувствовала ранее, только он оказался еще чудеснее.

Чувствуя, как дрожат ее губы, маркиз крепче прижал ее к себе.

Его поцелуй становился все более требовательным и страстным.

Внезапно он коснулся рукой ее груди.

Она поняла, что происходит, и стала сопротивляться.

С огромным усилием она отворотила свое лицо, приговаривая:

— Нет… о нет! Вы не должны… делать этого… пожалуйста… нет!

— Почему мы должны притворяться? — недоумевал маркиз. — Я хочу вас, и вы, я думаю, хотите меня.

— Н… но вы… не должны… ц… целовать меня, — бессвязно лепетала, задыхаясь, Урса.

— Я не могу понять, почему вы так говорите, — настаивал маркиз. — В конце концов, Лионель рассказывал мне о восхитительном времени, которое вы провели вместе, когда Артур был в Берлине, и я думаю, Лионель был не первым таким счастливчиком.