и веселье и радость у нас:

Важно вкус восхвалить,

малой мерою не пренебречь.

Я повозку погнал,

свою клячу кнутом подстегнул

И поехал гулять

там, где Вань, на просторах, где Ло. ^[160]

Стольный город Лоян —

до чего он роскошен и горд.

«Шапки и пояса» ^[161]

в нем не смешиваются с толпой.

И сквозь улицы в нем

переулки с обеих сторон,

Там у ванов и хоу ^[162] пожалованные дома.

Два огромных дворца

издалека друг в друга глядят

Парой башен, взнесенных

на сто или более чи ^[163] .

И повсюду пиры,

и в веселых утехах сердца!

А печаль, а печаль

как же так подступает сюда?

ЧЕТВЕРТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Такой уж сегодня

хороший, праздничный пир,

Что радость-веселье

словами не передать.

Играют на чжэне ^[164] —

и чудный напев возник,

И новые песни

полны красот неземных.

Кто мог бы еще

этот грустный напев сочинить?

Наверное, та,

что зовется женой Ци Ляна... ^[165]

«Осенняя шан» ^[166]

вслед за ветром уходит вдаль,

И вот уже песня

в каком-то раздумье кружит...

Сыграет напев,

трижды вторит ему затем.

Искусники эти

поют о высоких делах.

Кто музыку знает,

их подлинный слышит смысл.

У каждого в сердце

желанье только одно:

Ту тайную думу

никто не выскажет вслух,

Что жизнь человека — постоя единый век,

И сгинет внезапно,

как ветром взметенная пыль.

Так лучше, мол, сразу

хлестнуть посильней скакуна,

Чтоб первым пробиться

на главный чиновный путь,

А не оставаться

в незнатности да в нищете,

Терпеть неудачи,

быть вечно в муках трудов!

ПЯТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

На северо-западе

высится дом большой.

Он кровлей своей

с проплывающим облаком вровень.

Цветами узоров

в нем окна оплетены,

Он башней увенчан

в три яруса вышиною.

Из башни доносятся

пенье и звуки струн.

И голос и музыка,

ах, до чего печальны!

В напевах волненье

ее безысходной скорби.

От песен не жалость

к певице за горечь мук,

А боль за нее —

так друзья и ценители редки —

И хочется стать с ней

четой лебедей неразлучной

И, крылья расправив,

взлететь и подняться в небо!

ДЕСЯТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

У нас во дворе

чудесное дерево есть.

В зеленой листве

раскрылись на нем цветы.

Я ветку тяну,

срываю ее красу,

Чтоб эти цветы

любимому поднести.

Их запах уже

наполнил мои рукава.

А он далеко —

цветы не дойдут туда.

Простые цветы,

казалось бы, что дарить? ^[167]

Они говорят,

как давно мы в разлуке с ним!

ШЕСТНАДЦАТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Холодный, холодный уже вечереет год.

Осенней цикады

печальней в сумерках крик.

И ветер прохладный

стремителен стал и жесток,

У того же, кто странствует, зимней одежды нет.

Одеяло в узорах

отдал деве с берега Ло, ^[168]

С кем я ложе делила,

он давно расстался со мной.

Я сплю одиноко

все множество долгих ночей,

И мне в сновиденьях

привиделся образ его.

В них добрый супруг,

помня прежних радостей дни,

Соизволил приехать,

мне в коляску взойти помог.

Хочу, говорил он,

я слушать чудесный смех,

Держа твою руку,

вернуться с тобой вдвоем...

Хотя он явился,

но это продлилось миг,

Да и не успел он

в покоях моих побыть...

Но ведь у меня

быстрых крыльев сокола нет,

Могу ль я за ним

вместе с ветром вослед лететь?

Ищу его взглядом,

чтоб сердце как-то унять.

С надеждой все же

так всматриваюсь я вдаль,

И стою, вспоминаю,

терплю я разлуки боль.

Текут мои слезы,

заливая створки ворот.

СЕМНАДЦАТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

С приходом зимы

наступила пора холодов,

А северный ветер —

он пронизывает насквозь.

От многих печалей

узнала длину ночей,

Без устали глядя

на толпы небесных светил:

Три раза пять дней —

и сияет луны полный круг.

Четырежды пять —

«жаба» с «зайцем» идут на ущерб... ^[169]

Однажды к нам гость

из далеких прибыл краев

И передал все —

как мы долго в разлуке с ним.

Письмо положила

в рукав и ношу с собой.

Три года прошло,

а не стерлись эти слова...

Что сердце одно

любит преданно на всю жизнь,

Боюсь, господин,

неизвестно тебе о том.

ДЕВЯТНАДЦАТОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Ясный месяц на небе —

белый и яркий, яркий —

Осветил в моей спальне

шелковый полог кровати.

И в тоске и печали

глаз я уже не смыкаю

И, накинув одежду,

не нахожу себе места...

У тебя на чужбине

хоть и бывает радость,

Ты бы все-таки лучше

в дом наш скорее вернулся.

Выхожу из покоев,

долго одна блуждаю:

О тоске моей мысли

разве кому перескажешь?..

И, вглядевшись в дорогу,

снова к себе возвращаюсь.

Тихо падая, слезы

платье мое орошают.

ЧАСТЬ II

ИНДИЯ

-=ГЛАВА 1=-

ИНДИЯ ВРЕМЕН ИМПЕРИИ МАУРЬЕВ (VI - II ВВ. ДО Н. Э.)

За последние пятьдесят лет на обширной территории бассейна реки Инда и прилегающих к нему районов была обнаружена и изучена городская цивилизация, которую археологи и историки относят к значительно более раннему, чем рассматриваемый, периоду. Эта цивилизация, названная цивилизацией Долины Инда или Хараппы, по имени одного из главных ее центров, нисколько не уступала современным ей передовым культурам Египта и Месопотамии. Ее отличали высокоразвитая экономика, архитектура, изобразительной искусство; обладала она, несомненно и литературой, так как археологические раскопки познакомили человечество с многочисленными образцами хараппской письменности, но к настоящему времени, правда, окончательно не дешифрованной.